— Яр-ро-сла-ав!
И так несколько раз на день.
Все эти дни Василя не покидает мысль, что он, как, впрочем, и малолетние напарники Никита и Ярослав, иначе смотрит на жизнь, чем отец и Евхим. Для Василя такая, как сейчас, работа — всегда временная. С нею он управляется лучше или хуже, зная при этом, что завтра пойдет в школу, сядет за книжку — и его тотчас захватит совершенно иной мир. И для иной жизни Василь и его друзья-товарищи готовят себя. Но ведь кто-то же дoлжeн пахать землю, сеять хлеб, выполнять тяжелую, черную работу. Кто ее будет выполнять, эту черную работу? Отец, Евхим? Они уже не молодые. Никита же и Ярослав, да и Василь, не собираются жить крестьянской жизнью…
Но вот кончили пилить дрова, и сразу были забыты все эти мысли. Словно бы и не было их. Солидный штабель двухметровых плашек возвышается в ольшанике. Осталось только перевезти дрова. Василь рад. Раньше, бывало, отапливались как придется. Сколько неприятностей и обид пережил Василь из-за дров! Вернувшись из школы, всякий раз с нетерпением ждал вечера, чтобы побежать на станцию и притащить плашку другую… Теперь, наконец, всю зиму будешь свободен от этих забот.
Домой возвращаются в сумерках. Уже и звезды высыпали в небе, и серпик луны висит. В глухой тишине и неподвижности стоит лес. В черных лохматых ветвях словно притаилось что-то таинственное. Темная чаща под хмурым небом вызывает совсем не те чувства, что лес летний, зеленый…
Казалось, лес притаился, онемел. Он опушится снегом, заговорит с холодными ветрами, словно будет роптать на свою горькую судьбину, вспоминать бурную хмельную жизнь. Лес терпеливо ждет — весны и тепла…
Неожиданно в душе Василя рождается дерзкая мысль: «Надо догнать ребят! Надо готовиться самостоятельно и вместе с ними сдать экзамены за десятый класс».
Мысль эта не обрела еще четких, ясных очертаний, а уже целиком захватила его воображение. Если два осенних месяца заменили им, друзьям, несколько обычных школьных лет в овладении немецким языком, так почему же он, Василь, не может таким же образом освоить остальные предметы? Ведь сами ребята говорят: десятый класс — фактически повторение.
Василь так загорелся этой неожиданной идеей, что всю ночь не мог уснуть — прикидывал, где достать учебники, как распланировать время. Математику — алгебру, геометрию, тригонометрию — без помощи Ивана ему, конечно, не одолеть. А ведь математика — главное. Даже Иван иногда бьется над задачами…
Уснул Василь лишь на рассвете, а когда проснулся, не мешкая поспешил к Ивану, полный радужных надежд. Основное для него теперь — поддержка и помощь товарищей.
Взволнованный рассказ Василя Иван выслушал очень спокойно.
— Экзамену за десятый могут не разрешить, — рассудительно ответил он. — Все-таки выпускной класс. Вот если б вечерняя десятилетка была, тогда другое дело…
Но вскоре Ивана тоже захватывает идея друга.
— Давай! — возбужденно махнул рукой. — Не разрешат — год поучишься. Учиться будет легко. Математику — помогу. Возьмешь мои конспекты. Задачи будем решать вместе. Нужно поскорее проскочить девятый…
Вдвоем пошли к Степану. Степан, выслушав их, вначале заколебался, но потом согласился: что ж, попытаться можно. Ребята тут же договорились сохранить планы Василя в тайне. Ни одноклассникам, ни учителям — ни слова. Об усиленных занятиях Василя будут знать только они втроем. Как и с немецким языком.
И побежали для Василя необычные, полные какой-то удивительной красоты дни. Словно бы окружающий мир стал иным. Василя только одно тревожило: хватит ли ему времени. С радостным возбуждением спешит он каждое утро к Ивану. Конечно, ничего особенного, из ряда вон выходящего он не находит в прогрессиях и логарифмах. Обычный материал. Страшно, когда не знаешь, что это такое. Приходится, конечно, думать. И то, что некоторые — параграфы Василь осваивает самостоятельно, без участия Ивана, наполняет его законной гордостью. Одно дело, когда слушаешь объяснение учителя, когда тебе разжеванное кладут в рот, и совсем другое — своим умом постичь сложный, запутанный вопрос, самому разобраться в скрытом смысле безмолвной формулы1 и, применив ее, решить задачу.
Василь так увлекся, что на память заучивает мантиссы логарифмов, — получается экономия времени, не надо заглядывать в таблицы Брадиса или Пржевальского.
С тригонометрией да и с геометрией за девятый класс, изучающими пространственные величины, сложнее. Но тут на помощь приходит Иван и его конспекты.
Иван — способный учитель. Расхаживая по комнате, он толково и доходчиво объясняет новые главы, сам решает отдельные задачи, чтобы лучше донести Василю смысл формулы. К занятиям с товарищем Иван готовится как настоящий учитель.
Дома Василь углубляется в конспекты, вникает в ход Ивановых мыслей — всегда четких и ясных. Иван имеет привычку решать задачи несколькими способами, стараясь до конца понять возможности той или иной формулы. Такой метод пытается использовать и Василь,
Благодаря занятиям тригонометрией он пришел к интересному выводу: синусы, косинусы, тангенсы, котангенсы — не простая выдумка. Это величины, образующиеся от соотношений углов, сторон треугольника. Вот, оказывается, как люди измерили расстояние до планет и звезд! Два угла, сторону треугольника можно поместить на земле, остальное протянуть в пространство и таким образом высчитать расстояние от Земли до любого небесного тела.
Василь весь сияет от радости, — никто, кроме самых близких друзей, не знает о его занятиях. Придет время, узнают!..
С Надей Меделкой у него прежние отношения. Видит ее ежедневно, нарочно выходит в коридор, не спеша прохаживается возле девятого класса, только бы услышать ее голос, ее веселый смех. Надя здоровается с ним, окидывает быстрым испытующим взглядом, жмется, обнимает своих подруг. Ничего, скоро и Надя посмотрит на него другими глазами!..
Ноябрьский вечер темный, холодный, с непролазной грязью на улице. По дороге от Ивана Василь решил завернуть на станцию. Высоченные тополя стоят совершенно голые, в широких ветвях завывает ветер, на мокром столбе раскачивается электрическая лампочка, в опавшей листве шумит мелкий осенний дождь.
Василь вошел в буфет, чтобы повидать старшую Надину сестру. Но там оказалась и Надя. Видно, забежала, спасаясь от дождя; стоя в сторонке, она торопливо перевязывала косынку, из-под которой выбивались русые завитки мокрых волос.
За столами сидели несколько запоздалых пассажиров. Один из них, старик с худым морщинистым лицом, в поношенной шинели, играл на гармони.
Мелодия хорошо знакомая. Песню поют уже года два. Василю она нравится больше других. В песне говорится о юноше, покидающем любимый город и девушку, которая обещает ждать его возвращения.
На этот раз песня как-то особенно впечатляет. И даже не песня, а все вместе взятое — дождливый вечер, засыпанная сырой листвой станция, полупустой буфет. Старик продолжал играть. Увидев Василя, Надя смутилась, хотела было что-то сказать, но, видно, застеснялась сестры и только покраснела. Василь же, переполненный чувствами к девушке и смущенный не меньше ее, тут же выскочил из буфета.
Он даже домой не пошел — долго еще бродил под дождем возле станции. В полосках света, падавшего от фонарей, тускло блестели рельсы, жестяные крыши зданий…
Василь уже знает — Надя будет играть на Новый год в пьесе, которую собираются поставить десятиклассники. Лишь одну ее пригласили из девятого — на роль Павлинки. Надя, очевидно, возвращалась с репетиции и забежала в буфет, к сестре. :
То, что Надя участвует в постановке, волнует Василя. Девушка как бы открыто шагнула в тот мир, куда Василь только собирается шагнуть. Десятиклассники ее заметили, выделили.
Со станции Василь подался к Степану, чтобы взять у него книжку Янки Купалы с текстом «Павлинки». Ему вдруг захотелось еще раз прочесть эту вещь, запомнить слова, которые Надя будет произносить по ходу действия, понять ее роль в постановке.