Генерал долго и внимательно читал внесенные в нее записи и потом тихо сказал:
- Поясните мне, пожалуйста, что это за книжка и как она попала к вам?
Он молча слушал мой обстоятельный, со всеми подробностями, рассказ о встрече в Баку, возле Парапета, о приятном грудном голосе незнакомки, о совместном переезде через Каспий на пароходе и, наконец, о странной, по-видимому, не случайной встрече и знакомстве с дамой «мистрис Эвелиной Барк» в самой гуще тегеранского базара.
Генерал молчал, его лицо было спокойно, но я, так давно знавший его, понимал, как он глубоко взволнован моим рассказом.
Когда я сказал о том, что Сеоев нарочно скрылся, затерявшись в толпе, генерал коротко, одобрительно сказал:
- Молодец!
Когда я закончил повествование, лист бумаги, лежавший перед генералом, был весь исчерчен чертиками, дамскими головками и кругами. За свою долголетнюю работу с ним я уже знал, что это случалось только тогда, когда генерал бывал особенно насторожен.
- Вы думаете, что Гертруда Янковиц - «Генриэтта Янковецкая» и мистрис Эвелина Барк одно и то же лицо? - в раздумье спросил он.
- Не знаю… - сказал я.
- Как интересно складывается дело, - также задумчиво продолжал генерал. - «Дело с привидениями», начавшееся на Западе, перекинулось… а может быть и наоборот, - началось здесь, а перекинулось в район Украины…
Он поднялся с места, прошелся по комнате и вдруг спросил:
- Где Сеоев?
- Должен быть здесь, так как мы уговорились встретиться позже.
- Опросите его. Он может быть нам очень полезен в данном деле.
- Разрешите войти, товарищ генерал? - показываясь в дверях, рявкнул Сеоев.
Мы переглянулись, и улыбка засветилась под усами генерала.
- Входите, сержант. Ну, что скажете хорошего? - спросил он.
- Особенного - ничего, кроме того, что сейчас же после отъезда товарища полковника с базара примчался офицер с кавасов (слуга-переводчик). Они искали потерянную книжку, расспрашивали, не нашел ли кто-нибудь ее, и долго не уезжали с базара. Через базарного будуна (глашатая) они обещали тому, кто найдет и вернет эту книжку, сто риалов…
- По какому адресу? - перебил его генерал.
- Я записал… вот он, - сказал Сеоев. - После их отъезда я справился у будуна.
Офицер сказал, что знатная дама будет у фокусника, и просил нашедшего книжку оставить ее у господина Го Жу-цина, улица Шапура, дом сорок один.
Я поднял голову. Мне показалось, что где-то совсем недавно слышал и этот адрес и эту фамилию… Хотя что общего могло быть между светской дамой и фокусником со странной китайской фамилией?
Я посмотрел адрес, записанный в книжке Эвелины Барк: ул. Посланников, 24.
Этот же адрес назвала она, когда приглашала меня к себе в четверг. И все-таки… несомненно, я где-то слышал и эту странную фамилию «Го Жу-цин».
Сеоев вышел. Мы в раздумье сидели, напрягая память.
- Позвольте!.. - вдруг сказал генерал. - Да ведь это тот самый «волшебник», адрес и фамилию которого вы недавно прочли мне в газетах «Дад», «Кейхан» и «Эттелаат»…
И, вынув из стола кипу газет, он достал одну за другой названные газеты.
- Вот они… вот обведенные вами же красным карандашом объявления о «гипнотезере, маге и волшебнике Го Жу-цине»…
Я уже вспомнил все - и мое удивление, и наши улыбки, когда там, в Баку, впервые прочли это курьезное, необычное для нашего глаза, объявление.
- Обратите внимание на странные вещи. Все три газеты поочередно, в последовательном порядке, печатают это объявление… Второе - мистрис Эвелина просит вернуть книжку не на улицу Посланников, а китайскому волшебнику на улице Шапура. Помните, я еще тогда вам сказал, что духи и привидения начнут показывать себя именно здесь, в Иране.
Вот запись о деле о «привидениях», сделанная мною в результате беседы с сержантом Сеоевым.
- Расскажите, Сеоев, где и как вы познакомились с этой дамой? - спросил я.
- Начну с самого начала, товарищ полковник, - сказал сержант. - В 1940 году, работая шофером в «Ирантрансе», я приехал в Мохаммеру, теперешний Хорремшехр. Днем, когда я шел к порту, на улице возле отеля «Ориент» я увидел красивую даму, которую уже не раз встречал раньше в Тегеране, и около нее человека маленького роста, одетого в белый костюм и пробковый шлем. Они о чем-то возбужденно разговаривали, но так как говорили по-английски, то я ничего не понял. Когда я уже подходил к ним, дама громко по-русски сказала:
- Ни за что!.. Можете быть в этом уверены…
- Вы еще не раз покаетесь в этом! - тоже по-русски ответил ей маленький человек, и в его глазах появилась такая злоба, что я подошел к даме и сказал:
- Извините, может быть я понадоблюсь вам?
То, что я говорю по-русски и слышал их разговор, неприятно поразило обоих, особенно обеспокоило даму. Она сейчас же овладела собой и, улыбнувшись, сказала:
- Даже очень… Я поссорилась с мужем и попрошу вас проводить меня к вокзалу.
Человек в шлеме ухмыльнулся и пошел к отелю.
- Вы русский? - спросила дама.
Я сказал, что я осетин, с Кавказа, что работаю шофером в «Ирантрансе».
- Вы знаете персидский язык? - спросила она.
- Да.
- А английский?
- Нет… только «сенк-ю» да «виски», - сказал я, и дама засмеялась.
- Знаете что, я передумала… Спасибо, что вы так мужественно предложили мне свою помощь, но муж всегда муж, и мне надо помириться с ним. Благодарю вас… - и очень ласково сказала: - А вы видели меня когда-либо раньше?
И тут что-то удержало готовые слететь с языка слова: «Да, в Тегеране».
Я ясно увидел быстрый, настороженный, внимательный взгляд, так не гармонировавший с ее ласковым тоном и улыбающимся лицом.
- Нет, никогда, мадам, - сказал я.
- И немудрено. Я только вчера приехала сюда из Адена и сегодня впервые еду в Тегеран.
Она кивнула головой и быстро направилась в отель.
Я пошел обратно к порту, думая, как верно предупреждали меня опытные, бывалые товарищи о том, что за границей надо держать глаз и ухо востро и никому не доверять.
Эту самую женщину, красивую, нарядную и важную, я и раньше встречал в Тегеране по крайней мере раз десять - двенадцать.
Через день я выехал обратно в Тегеран, а позднее узнал, что она уже второй год живет в Иране, часто ездит в Пехлеви, Мешед и Багдад. Пишет книги, мужа не имеет, любит ездить верхом, хорошо стреляет из пистолета и иногда на три-четыре месяца исчезает из Ирана. Увидя ее на базаре, разговаривающей с вами, я спрятался в толпу, чтобы она не узнала меня.
- Благодарю вас, - сказал я, записывая последние слова сержанта.
Дни проходят в постоянных заседаниях смешанной Союзной комиссии, на которых довольно быстро были согласованы наши общие действия по эксплуатации железной дороги, мы договорились о разграничении функций союзного контроля на общих участках пути, об охране транспортных грузов и о непосредственной материальной и моральной ответственности за грузы той части Союзной комиссии, на участке которой произойдет гибель груза.
Этот пункт был наиболее важен для нас. Расписка в получении и заприходовании давалась американскому управлению снабжения лишь после того, как грузы приходили в нашу зону. Это предложение было весьма неохотно встречено представителем американской стороны генералом Чейзом.
- Но ведь до сих пор все это оформлялось в Бендер-Шахпуре на Персидском заливе. Зачем же менять установленную структуру деловых операций? Оставим это по-старому, как и было. Вы принимайте прямо с пароходов грузы и отправляйте их по Трансиранской дороге и на грузовых машинах по шоссейным путям, нам же давайте лишь расписки в получении грузов.
- Нет, господин генерал, теперь, когда три зоны уже точно определены, лучшим и наиболее удобным для всех нас видом доставки станет именно такой порядок, когда грузы, дойдя до нашей зоны, будут приниматься на ней нашими приемщиками.
- Но зачем же эта лишняя надстройка? Она только задерживает доставку? - развел руками Чейз. - Ведь мы охотно идем на то, чтобы ваши солдаты охраняли грузы от Персидского залива и до самого Каспия.