– Света, дорогая, почему клиенты сидят без обслуживания? Проконтролируй! – Он отошел от столика. – И готовься. Сегодня вечером будет Священник, пальнем салют и оттянемся вдоль Днепра. До Днепропетровска и обратно на подушке. Ха-ха-ха! Воздушной!

Он помахал рукой немецкой разведке и, покачивая брелком с мобильным телефоном, вернулся в «Кадиллак». Машина мягко взревела, как пещерный лев, и, рванув с места, за три секунды исчезла за поворотом в километре от кафе. Побитый спец отряд проводил взглядом директора заведения.

– Девять ноль четыре, – сказал негр и приложил руку, как козырек, вглядываясь в даль Набережно-Крещатской улицы.

В стороне от павильона, к автостоянке подъехало такси. Древний, но надежный «Фольксваген». Развернулся и пополз прямо по брусчатке набережной в сторону кафе. Остановился. Двери открылись, и оттуда неторопливо вылез иссушенный араб. Немцы его проигнорировали, думая о своем. Араб подошел к парапету и стал смотреть на воду. Посмотрел на часы. Посмотрели на часы и агенты. Девять ноль шесть. Новый посетитель кафе сел за столик, заказал кофе и с любопытством уставился на разномастных подданных Германии. Принялся, не торопясь, пить ароматный напиток. Его должны были опознать в лицо. Но почему-то не узнавали!.. «Не удивительно, что эти парни попали в переплёт», – подумал араб. Такая неустойчивая смесь социума группы обычно валит все дело на корню. Негр, кореец, китаец и турок. Мда.… На рынке торговать – и то возникли бы проблемы. Это немцы? Что творится в Европе? Содом. Содом и Гоморра, не иначе. И все полукровки. Немцы! Не удивительно, что их отдубасили украинцы.

– Аттар, тихо сказал резидент, отхлебнув кофе. – Вы ждали, что я приеду на «Феррари»? – И дипломатично покачивая головой, улыбнулся турку лучезарной улыбкой, с какой на востоке режут жертвенного барана. Проговорил это на чистом баварском языке. Турок встал и подошел к столику араба. Поздоровался на английском. Присел рядом.

– Извините, господин Ахмед. Я вас не узнал не из-за отсутствия «Феррари», а из-за присутствия больших проблем. Еще раз прошу прощения. У всех нас нервы слегка расшатаны.

– Я вас понимаю, коллега. Теперь к делу. Вам сообщили, что вы переходите в моё подчинение?

– Да.

Ахмед вытащил телефон и проговорил в трубку: «Салей барай ле кум симодо дья…» – Извините, – улыбнулся. – При посторонних не принято говорить на незнакомом языке, но некоторые мои подчиненные другого не знают, кроме русско-украинского, но там не хватает слов, – немного странно закончил резидент. Через одну минуту вдали показался черный автомобиль и к кафе подкатил «БМВ – 745». Араб встал. – Прошу… – указал Аттару на машину. – Нам надо немного побеседовать вдвоем. – За рулем сидела блондинка лет 25-ти. Аттар неуверенно встал, глянув на своих коллег.

– Скажите им, пусть полюбуются Днепром, – сказал Ахмед. Это великая река! Редкий араб доплывет до ее середины и не станет кричать о помощи. Мы скоро вернемся.

Турок обратился с речью к своей группе:

– Мей ай спик ту мисте Ахмед. Уан момент, Мойша. Уд ю лайк кофи? – Махнул рукой и сел в «БМВ». Все трое немцев подозрительно глядели на отъезжающего шефа. Но остались сидеть и смотреть на реку.

Машина медленно двинулась по Набережно-Крещатской улице в сторону, противоположную Речному вокзалу.

– Познакомьтесь, – сказал Ахмед. – Моя коллега Леся. А это Аттар, наш новый партнер из Германии.

Леся улыбнулась фарфоровой улыбкой и кивнула Аттару.

– Ду ю спик инглиш? – спросил турок, вспомнив про русско-украинский с его недостачей слов.

– О, спик, спик! Но если вам угодно, я могу говорить и на немецком.

– Мадам, лучше на английском.

– Как вам угодно, сэр.

– Леся, извини дорогая, но мы поговорим, – сказал араб и нажал кнопку. Поднялось бронестекло между водителем и салоном автомобиля.

– Дайте ваши полномочия, – сказал резидент. Немец вытащил шифрованный документ и подал Ахмеду. Тот быстро пробежал глазами текст.

– Все понятно. Но я удивлен, что вас не отозвали!

– Перед нами извинились и сейчас возбуждено уголовное дело.

– Это не совсем умно.

– В центре, в самом центре, решили не допускать подобных эксцессов с гражданами Германии. Из-за этого и уголовное дело.

– Знали бы вы, Аттар, что такое уголовное дело на Украине, – вздохнул Ахмед. – Решили не допускать подобных эксцессов? Им виднее, но, по-моему, это глупость. Тем более, что привлекает внимание к вам. Не обижайтесь…

– Я не обижаюсь и с вами согласен. Мои люди дезориентированы, вы меня понимаете?

– Конечно, понимаю.

– Раритет был лично у меня в руках. Но ведь у нас не было никаких документов на вывоз? И анализ, – не подделка ли. Возможно, я слишком сильно перестраховался, но… – Турок замолчал.

– Аттар, такие вещи не стоит вообще выпускать из рук. Вы знаете, как найти того украинца, у которого хранился клинок?

Турок вздохнул.

– Нет, адрес мы не узнали. Где-то в этом районе на Подоле. Он, вроде фармацевт или аптекарь. И я его теперь знаю в лицо.

– С чего вы это взяли, что он аптекарь?

– Работающий на нас украинец, который тоже исчез, упоминал нам лекарства, говоря о нем. Ну, вот, например: «Купил плохой димедрол» (англ.). Или как там, на местном наречии… Вот вспомнил: «Купился, мудак Димедрол». Мудак, на местном сленге означает – плохой. В общем, мне кажется, он работает в этой сфере.

– Димедрол – это составляющая синтетического наркотика. Возможно, он торговец в этом плане? – спросил араб.

– Не знаю. Но у него дома были люди не похожие ни на наркодилеров, ни на наркоманов.

– Вы были у него дома?

Аттар хмуро побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Нет, есть запись с видеокамеры.

– Где запись?

– У меня в машине. Но по ней адрес не определишь. Она лежала в одном положении и снимала только то, что попадало в объектив.

– И много попало?

– Мало. Она была в туалете. В другое место мой агент установить побоялся. Украинцы пьют водку, добавил нюанс Аттар, а она не сильно располагает к посещению такого места. Вот если бы пиво – был бы совсем другой результат. – Помолчал. – Но кадры есть интересные.

– Меня все же больше интересует ваш подход…

В эту секунду в лобовое стекло со стороны пассажира врезалась кумулятивная граната, почти остановив автомобиль и разбив лица пассажиров о бронестекло. Леся была пристегнута ремнем безопасности и с ней ничего не произошло. Гранатометчик стрелял из-за бетонного забора здания элеватора, возвышающегося своей монументальностью с правой стороны дороги. Стрелял в упор, метров с пятидесяти, в районе поворота с улицы Набережно-Крещатской на Спасскую. Но «БМВ-745» иссушенного араба имело толщину лобового бронестекла 10 сантиметров. Кроме этого, сама модификация автомобиля была спроектирована так, что имела достаточно низкий угол наклона переднего и заднего стекол. Граната врезалась и, не успев прожечь стекло и разорваться, скользнула и отлетела вверх. «БМВ» развернуло поперек дороги.

Девять пятнадцать:

Леся, переключив скорости, выровняла машину и помчалась вперед. В это время был произведен еще один выстрел вдогонку. Ракета-граната ударила в заднее стекло. Но опять арабу фартануло. Заднее стекло автомобиля было тех же параметров, что и лобовое. Граната соскользнула с него и взорвалась, врезавшись в магазин, расположенный на углу улицы Спасской. Отвалилась часть стены, и в магазине запылал пожар. Поставив машину на два колеса, телохранительница-водитель свернула на боковую улицу и помчалась вперед, набирая скорость. Заднее стекло автомобиля все-таки не выдержало попадания, треснуло пополам, упало в салон и ударило по голове Аттара, который потерял сознание и упал как куль на сидение. Араб был не в лучшем положении – лицо залито кровью, нос распух. Он опустил стекло и прохрипел, выплевывая зуб:

– Леся, сворачивай на Спасскую!

– Я на ней, шеф.