— Дядя, дядя пришел! — закричала младшая, самая любимая племянница, которой многое позволялось.

Она разбежалась и вспорхнула Ахтару на руки.

— Что вы здесь делаете, проказницы? — нарочито строго спросил новобрачный, на мгновение смягчившись.

— Ничего, дядя Ахтар, мы просто хотели посмотреть на невесту.

— Она не невеста, — помрачнел Ахтар, — а моя жена.

Поэт с удивлением взглянул на него. Тот отвернулся и громко сказал:

— Фейруз, это Джавед пришел тебя проведать.

— А, понял, понял, — заговорщицки прошептал юноша, — надо продолжать игру.

Он увидел подходящую из глубины комнаты Насемар. Согласно обряду, он должен был платить выкуп. Что ж, Джавед находился в приподнятом расположении духа и с удовольствием играл роль любопытного родственника.

— Я много слышал о красоте снохи, — проговорил он бодрым голосом. — И пришел сам убедиться в этом. Всегда надо доверять собственным глазам, а не словам других. Кто знает, может быть, она и не так хороша, как говорят.

— Мало ли что вы хотите! — воскликнула Насемар. — За смотрины надо платить!

Сестра была счастлива, что брат женился. Ее собственная семейная жизнь, давшая трещину, постепенно налаживалась. Джахангир уже с нетерпением ожидал ее — он все еще находился в больнице, и она навещала его каждый день. Дети тоже с радостью обретали отца, и Джахангир начинал понимать, что нужен им.

— Чтобы увидеть ее красоту, — улыбнулся Джавед, — я готов отдать жизнь. Не правда ли, друг? — Но Ахтар отмолчался. Он отошел в сторону, делая вид, что занят племянницами. — Боится, что она, увидев меня, даст ему развод, — кивнул поэт, все еще пребывающий в радужном настроении. — Так что вам дать за смотрины — жизнь или деньги?

— Жизнь можете оставить при себе, — весело сказала Насемар, — вам придется заплатить две тысячи рупий.

— Две тысячи? — поэт рассеянно пошарил по карманам. Конечно, он не рассчитывал делать сегодня покупки и, как это часто с ним бывало, забыл деньги. К счастью, у него нашлась какая-то бумажка. — А, вот сто рупий.

— Ну, этого мало! — запротестовала Насемар.

— Остальное отдам потом.

По обычаю, он должен был вручить деньги новобрачной. Джавед протянул ей купюру, но Фейруз сидела, не шелохнувшись, будто спала. Он сунул деньги в ее ладонь, мятая бумажка упала ей на колени. Юноша благоговейно потянулся, чтобы приподнять покрывало, но Насемар резким окриком остановила влюбленного:

— Эй, вы что, не знаете правил?

— А что я нарушил?

— Я сама подниму парду, а вы дадите мне за это две тысячи рупий.

— Две тысячи? Это ваше любимое число, — посетовал Джавед и вновь принялся шарить по карманам, но денег там не прибавилось. Тогда поэт поднял упавшие сто рупий и протянул их женщине. — Вот возьмите, остальные я отдам… потом…

Дернув плечом, Насемар смирилась с таким маленьким доходом от смотрин и подняла покрывало.

Джавед взглянул на прекрасное лицо возлюбленной. Она была удивительно хороша. Светлые отблески драгоценностей освещали нежную кожу. Продетое в крыло носа кольцо с бриллиантами искрилось лучами. Но все это затмевал алмазный блеск горьких слез, катившихся по ее щекам.

— Слезы? — искренне удивился он. Вытащив платок, вытер их и бережно убрал в нагрудный карман. — Я заберу эти алмазы с собой.

Отойдя от девушки, поэт сказал:

— По-моему, она скучает по своим родителям. Скорее отправьте ее домой!

Насемар шутливо оттолкнула его:

— Хватит дурачиться.

Обряд был выполнен, и Джавед покинул спальню мужа и жены. Он так ничего и не понял и считал, что все идет по плану — его Фейруз добросовестно играет роль свежеиспеченной жены, даже слезу уронила.

Когда мужчины ушли, Насемар присела рядом с девушкой. Глядя на нее с улыбкой, попыталась приободрить робкую супругу:

— Госпожа, вам надо переодеться. Сейчас поздравить вас придут соседки. Наденьте лучшее платье и украшения — я помогу вам. Вы же знаете этих сплетниц, они повсюду выискивают недостатки. Я уверена, что уж на этот раз им не удастся позлословить! Давайте я покажу, где лежат притирания — вы не выспались и надо убрать тени под глазами.

Спустившись по лестнице, Джавед весело спросил, перед тем как покинуть дом:

— Пожалуй, все очень хорошо устроилось. Ты все прекрасно придумал, друг. Как ты думаешь, когда лучше подавать на развод — сегодня или завтра?

Ахтар Наваз замялся. Он все никак не мог сказать то, что хотел. Все же надо потянуть время. Время — вот его союзник.

— Чтобы подать на развод нужен повод. Нельзя же в самом деле сегодня жениться, а завтра разводиться. Это несерьезно. И потом — что скажут в городе?

Джавед остановился и обернулся. Он не поверил своим ушам и на всякий случай переспросил:

— Что? Моя Фейруз не моя?

Проклиная себя за нерешительность, Ахтар отрубил:

— Джавед, не приходи сюда больше.

Ему сразу же стало легче. Напрасно он мучил себя и других — за свое счастье надо бороться. Конечно, то, как он это делает, не вполне порядочно, но отдать Фейруз… это выше его сил. Разве он знал, что возлюбленная Джаведа окажется девушкой, покорившей его сердце. Да, он поклялся отдать жизнь другу, но Фейруз для него дороже, чем жизнь.

— Не приходи сюда…

— Что ты сказал?

— Люди не поймут твои поступки, — добавил Ахтар.

— А я уж было начал сомневаться в тебе, — с облегчением вздохнул поэт.

Джавед будто прочитал его мысли и повторил то же, что и сам Ахтар подумал о своей любви. Новобрачный понял — счастливый влюбленный просто не слышит, не хочет слышать то, что он говорит. Он не улавливает смысла слов.

Запутанную ситуацию разрядило появление неожиданного утреннего гостя — в дом вошел Малик Амвар в сопровождении супруги.

Завидев Джаведа, старик переменился в лице. Он совершенно не ожидал такой встречи. Глаза его загорелись зловещим огнем, плечи распрямились, и теперь действительно можно было видеть, какие грозные предки стояли мрачными тенями за его спиной. Сам Чингиз-хан не смог бы, наверное, так сверкать очами. Однако Малик Амвар быстро овладел собой. В самом деле, все эти разногласия с поэтом — дело прошлое.

— Как поживаете, господин Джавед?

— Спасибо, хорошо, — ответил юноша так же вежливо. И в самом деле, зачем сердиться на старика, его можно понять. Джавед пребывал в благодушном настроении, кроме того Амвар еще не знает, что разговаривает со своим будущим зятем. Жаль, приходится обманывать тестя, но что поделаешь! Он сам виноват в этом.

— Что вы здесь делаете? — осведомился Малик Амвар. В его глазах юноша олицетворял все несчастья мира. Если бы не он, как хорошо и спокойно текла бы жизнь, и вот теперь опять Джавед стоит на пути. Врос здесь, словно камень посередине реки.

— Ахтар Наваз — мой близкий друг, — счел нужным пояснить юноша, — но по ряду причин я не мог присутствовать на свадьбе и вот пришел поздравить его. Я и вас поздравляю с таким прекрасным зятем!

Амвар не поверил ни единому слову. Впрочем, Джавед и не ждал от него понимания. Откланявшись, поэт пошел к выходу. Однако когда поравнялся с хмурым Секандаром, не выдержал и дернул его за полу ширвани. Тот даже подпрыгнул на месте от такой дерзости, а поэт показал ему жестом фокусника какую-то пушинку:

— У вас по одежде паук ползет!

— Господин Джавед, — подозрительно сказал потомок Чингиз-хана, — а вы случайно не знаете лорда Бассинг-Шоу?

— Как вы сказали? Нет, я с ним не знаком… Кто такой Бернард Шоу я знаю, а имя вашего знакомого слышу впервые.

— Странно, — на лице Секандара было написано сомнение. Он даже обошел вокруг Джаведа, оглядывая его с головы до ног. — Очень странно.

— Что же странного?

— Глядя на вас, я готов поклясться, что лорд Бассинг-Шоу ваш родственник!

— Вы мне льстите, — улыбнулся поэт. — Впрочем, меня часто с кем-нибудь путают. Не далее, как вчера, один прохожий принял меня за Раджа Капура и стал просить автограф.

— И что же вы сделали?