— Объект идентифицирован, — сообщает мне компьютер. — Сенсорные индикаторы указывают, что это «стрбде грейдувп сципоурей», — компьютер оттарабанивает целую череду неразборчивых звуков. — Хотите перейти к извлечению?

Я обращаю внимание, что не предоставляется ни какая-либо анестезия или новокаин, ни какие-то препараты, заглушающие боль. Я облизываю свои пересохшие губы.

— Это будет больно?

То есть, как бы то ни было, мне по-прежнему требуется его удалить, но я хочу знать, на что подписываюсь.

— Сенсорные индикаторы указывают, что прибор прикреплен к чувствительной нервной ткани. Потребуется некоторое время и усилия, чтобы удалить его без нанесения повреждений, однако вероятность успешного извлечения без дополнительной операции составляет 97%.

Звучит обнадеживающе.

— Тогда, давай так и сделаем.

Стол подо мной начинает грохотать и дрожать, а вокруг моей шеи скользит гладкий металлический ошейник.

— Зачем? — я визжу и дергаюсь, когда другие наручники запираются вокруг одного из моих запястий, а очередные — на моих лодыжках.

— Кайра, — Аехако ревет, и его голос звучит словно издалека, приглушенный за счет этого механического оборудования.

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — компьютер призывает меня. — Вы закованы в целях вашей же безопасности. Малейшее движение может отрицательно сказаться на операции. Вы по-прежнему хотите продолжить?

— Кайра! — Аехако снова кричит, а с другой стороны слышу грохот оборудования и зловещий писк компьютеров.

— Успокойся, — призываю я его тоненьким, слабым голосом. — Со мной все в порядке! Компьютер, передай ему, что со мной все в порядке.

На мгновение устанавливается полная тишина, но я больше не слышу криков Аехако, так что могу предположить, что это очень хороший знак. Я вынуждаю себя расслабиться, стараясь не думать о душащим меня ошейнике вокруг моей шеи. Он прямо как тонометр для измерения кровяного давления. Только и всего. Нет проблем.

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие во время процедуры.

— Хорошо, — я закрываю глаза, так что я не вижу, как вокруг двигаются руки робота. Что-то свистит, и я чувствую тягу на переводчике, и все мое тело напрягается.

— У вас чрезвычайно высокое кровяное давление. Поставить успокаивающую музыку?

Вопрос кажется мне совершенно абсурдным, и я закусываю губу, чтобы не разразиться истеричным смехом.

— Я успокоюсь, — обещаю я.

— У вас есть еще какие-нибудь вопросы, на которые хотите получить ответы?

Именно в тот момент мой желудок начинает урчать, и мне захотелось пошутить.

— А здесь поблизости есть какой-нибудь бар-закусочная?

— Вопрос: что такое бар-закусочная?

Вот черт. Теперь придется объяснять. Чувствую, что повела себя как-то немного по-детски.

— Ну, это то место, куда ходишь поесть.

— На этом корабле есть три столовых. Однако в настоящее время запасы продовольствия и воды исчерпаны.

Ну, само собой разумеется. Люди, которые потерпели здесь крушение, надо полагать, опустошили подчистую все припасы.

— Сколько людей было на этом корабле?

— Во время посадки на этом корабле находились один пилот и шестьдесят два пассажира.

Это очень интересно. Я слышу, как жужжат компьютерные руки, а штуковина в моем ухе натягивается. Я еще крепче зажмуриваю глаза, пытаясь расслабиться.

— Итак, что это было за путешествие? То, которое здесь потерпело крушение?

— В Уставе положения для Си Килэхи говорится: «Путешествие для тех, кто поддерживает гармонию с природой».

Должно быть, Си Килэхи и есть этот корабль. Звучит очень красиво.

— Поддерживает гармонию с природой? Это была… поездка с кемпингом?

Если это так, тогда они получили прямо дьявольскую поездку с кемпингом. Наверное, они являлись людьми из своего рода группы, придерживающейся инициативы по возвращению к истокам, и это объясняет, почему народ Аехако в течение последующих трех столетий отошел от использования передовых технологий к ручной обработке кожи и общине охотников-собирателей.

— Вопрос: что такое поездка с кемпингом?

— Неважно, — что-то снова в моем ухе тянет, и я задумываюсь над своим очередным вопросом. — Итак, каков прогноз погоды на неделю, Сири[8]?

— Вопрос: что такое Сири?

— Неважно, — внутри себя я улыбаюсь своей собственной шутке.

— Атмосфера указывает на то, что перед закатом на эту планету вернется сильный снегопад.

Урааа! Ни за что бы не подумала, что буду на седьмом небе от счастья из-за снегопада. Может, он помешает приземлиться тем другим инопланетянам.

— Можешь определить, в атмосферу этой планеты прибыл другой корабль? — стоит ведь проверить.

— Ответ утвердительный. Сенсорные индикаторы определили местонахождение инопланетного корабля в трех дума[9] полета отсюда.

Не имею ни малейшего понятия, какое расстояние имеет эта дума, но надеюсь, что это далеко-далеко.

— Сколько инопланетян на том борту?

— Шестнадцать.

Упс.

— Ты так сразу можешь определить, что там их шестнадцать? Серьезно?

— Ответ утвердительный. Эта единица связана со спутником, который вращается вокруг по орбите этой планеты и позволяет компьютерам этого корабля отслеживать и записывать информацию.

— Что-то вроде того, сколько вообще здесь ша-кхай?

— Ответ утвердительный. В настоящее время на этой планете тридцать пять измененных ша и двенадцать измененных людей.

Ого. Хотелось бы знать, какой смысл и ради кого записывается вся эта информация. Прежде чем мне удается спросить, в моем ухе ощущается резкий рывок, и я визжу.

— Пожалуйста, оставайтесь неподвижно, поскольку начинается извлечение, — говорит мне нежный компьютерный голос.

И тогда меня пронзает ослепительная, раскаленная боль, которая каким-то образом врезается мне прямо в мозг, и мир погружается во мрак.

АЕХАКО 

У меня сердце перестает биться, когда стена выдает обратно Кайру. Она такая маленькая и неподвижная, лежит вся съежившись на странной кровати, а ее ухо опечатано окровавленной повязкой. Ее странная металлическая раковина исчезла, но личико у нее совсем бледное, и она без сознания.

У меня во рту все пересохло, я прикасаюсь к ее щеке, пытаясь разбудить. А когда она не шевелится, я поднимаю ее на руки и уношу из этого помещения. Здесь ничему нельзя доверять. Я не доверяю пещере старейшин с ее странной магией, светящимися стенами и бесплотными голосами. Мне хочется забрать Кайру в свою собственную пещеру и уложить ее в свои шкуры…

Ну, это не совсем моя пещера, а пещера моей семьи, и было бы неудобно укладывать ее в свои шкуры и спариваться с ней, если за нами наблюдают мои младшие братья и родители. Но я найду какое-нибудь тихое и спокойное местечко, куда забрать ее и где заботиться о ней. Где обнимать ее и сделать своей.

Но ничто из всего этого не имеет значения. Кайра без сознания и не здорова. Я чую запах Хэйдена, который где-то неподалеку, и, следуя своему обонянию, обнаруживаю, что он до сих пор находится возле главного входа и с мрачным выражением на лице пялится на странные каменные двери. Завидев меня с Кайрой на руках, он встает на ноги и его хмурый вид становится еще более хмурым.

— Что с ней случилось?

— Они достали из нее ту раковину, — отвечаю я. — Но она никак не очнется.

Он рычит.

— Может она устала. Вполне возможно, эти стены ей все уши прожужжали.

Я прижимаю ее поближе к своей груди.

— Они что, говорили и с тобой?

Он кивает головой.

— Они все продолжают меня спрашивать, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь. А я нуждаюсь в тишине и чтобы каменные стены не говорили со мной.

— Спроси каменные стены, где здесь кровать. Если Кайра спит, я останусь с ней, пока она не проснется, — я озираюсь вокруг. — А где второй человек?