<1858>
Птичка*
Для чего, певунья птичка,
Птичка резвая моя,
Ты так рано прилетела
В наши дальние края?
Заслонили солнце тучи,
Небо всё заволокли;
И тростник сухой и желтый
Клонит ветер до земли.
Вот и дождик, посмотри-ка,
Хлынул словно из ведра;
Скучно, холодно, как будто
Не весенняя пора!
– Не для солнца, не для неба
Прилетела я сюда;
В камышах сухих и желтых
Не совью себе гнезда.
Я совью его под кровлей
Горемыки-бедняка;
Богом я ему в отраду
Послана издалека.
В час, как он, вернувшись с поля
В хату ветхую свою,
Ляжет, грустный, на солому,
Песню я ему спою.
Для него я эту песню
Принесла из-за морей;
Никогда ее не пела
Для счастливых я людей.
В ней поведаю я много
Про иной, чудесный свет,
Где ни бедных, ни богатых,
Ни нужды, ни горя нет.
Эта песня примиренье
В грудь усталую прольет;
И с надеждою на бога
Бедный труженик заснет.
<1858>
«Ты хочешь песен…»*
Ты хочешь песен, – не пою
Веселых песен я давно;
А душу ясную твою
Встревожить было бы грешно.
О нет, пусть ни единый звук
Не обнаружит пред тобой
Ни затаенных в сердце мук,
Ни дум, навеянных борьбой.
Пусть не узнаешь дольше ты,
Как беспощадно губит свет
Все наши лучшие мечты,
Святые грезы юных лет!
Когда ж пора твоя придет
И с жизнью выйдешь ты на бой,
Когда в тебе житейский гнет
Оставит след глубокий свой
И будешь, горе затая,
Ты тщетно ждать участья слов, –
Тогда зови… и песнь моя
На грустный твой ответит зов.
<1858>
Сердцу*
Скажи мне, долго ль заблуждаться
Тебе, о сердце, суждено?
Пора бы с грезами расстаться…
Мы старики с тобой давно.
А ты, назло годам и року,
Тревожней бьешься и сильней
(Хоть мало видишь в этом проку),
Чем билось в дни весны своей.
Когда среди волнений света,
В толпе шумящей и пустой,
Слова любимого поэта
Произнесут перед тобой,
Или науки голос строгой
О правде вечной говорит,
Какую ты забьешь тревогу,
Какой огонь в тебе горит!
Красой стыдливою блистая,
Мелькнут ли женские черты –
В восторге чистом замирая,
Навстречу им как рвешься ты.
О перестань! Понять бы можно
Давным-давно в твои лета,
Что бред поэзия ничтожный,
Что правда вечная – мечта!
Что как-то странно поклоненье
В наш век полезный красоте,
Что уж теперь должны стремленья
У человека быть не те…
Пойми, что правда там, где сила,
Где достиженье благ земных,
И, всё забыв, что ты любило,
Живи и бейся лишь для них!
<1858>
Цветок*
Над пустыней, в полдень знойный,
Горделиво и спокойно
Тучка легкая плывет.
А в пустыне, жаждой мучим
И лучом палимый жгучим,
К ней цветок моленье шлет:
«Посмотри, в стели унылой
Я цвету больной и хилый,
И без сил, и без красы…
Мне цвести так безотрадно:
Нет ни тени здесь прохладной,
Ни свежительной росы,
Я горю, томлюсь от зною,
И поблекшей головою
Я к земле сухой приник.
Каждый день с надеждой тайной
Я всё ждал, что хоть случайно
Залетишь ты к нам на миг;
Вот пришла ты… и взываю
Я с мольбой к тебе, и знаю,
Что к мольбе склонишься ты:
Что прольется дождь обильный,
И, покров стряхнувши пыльный,
Оживут мои листы,
И под влагой неба чистой,
И роскошный и душистый,
Заблистает мой наряд;
И потом, в степи суровой,
Долго, долго к жизни новой
Буду помнить я возврат…»
Но, горда, неумолима,
Пронеслася тучка_ мимо
Над поникнувшим цветком.
Далеко, над сжатой нивой,
Бесполезно, прихотливо
Пролилась она дождем;
А в пустыне, жаждой мучим
И лучом палимый жгучим,
Увядал цветок больной…
И всё ждал он, увядая, –
Тучка вот придет другая…
Но уж не было другой.