Проходя мимо дворцовой площади, Квентин замедлил шаг и залюбовался величием дворца короля Стефана. Как и большинство зданий в городе, дворец был построен из белого камня, и теперь, на закате, в его мраморной облицовке язычками пламени горели розовые прожилки.

Легкие остроконечные башенки, переливающиеся на солнце блестящими гранями стекол, во множестве стремительно уносились к небу. Большой круглый купол, выложенный голубой мозаикой и украшенный золотыми фигурками сказочных зверей, словно шапкой Мономаха, накрывал центральную часть дворца.

На другой стороне площади находилась башня городской ратуши. Часы на ней каждую четверть часа вызванивали веселую мелодию, а каждый час встречали сочными внятными ударами. Чуть в отдалении находился главный храм города. Вытянутой четырехгранной пирамидой вздымался он в небо, бороздя вершиной тучные поля облаков. Квентин обошел это величественное сооружение из красного кирпича. Высокая лестница с широкими ступенями вела к вратам храма. Подковообразный вход в храм был украшен золотом, а над ним, сияя лучами, висело золотое солнце в форме недремлющего ока. Это сооружение чем-то напомнило Квентину башню Миракла. «Так строили в Древности», – подумал он.

Около храма и дворца было много нарядно одетых людей из высшего общества. Одни прогуливались, другие сидели у фонтана перед дворцом, украшенного причудливыми фигурками морских чудовищ. Всюду только и слышались разговоры о предстоящем рыцарском турнире. Квентин прошел еще квартал и увидел примыкающую слева к дворцу арену для состязаний. Это был большой амфитеатр с рельефными каменными колоннами, поддерживающими навесы над зрительными рядами. Большие ворота ристалища распахивались только раз в год для проведения очередного турнира. Стены амфитеатра были испещрены афишами с объявлениями и многочисленными надписями неутомимых болельщиков.

Как только Квентин свернул на тесную улочку, криво отходящую от дворцовой площади, картина городской жизни перед ним резко переменилась. Снова, как и у лавки Огюста, он видел брошенные тележки, кучи мусора, развешанное через узкую улицу белье, темные арки проходов и дворы-колодцы, крадущие и без того скудное на этих улочках освещение. Прохожих здесь почти не встречалось, и вскоре он заметил, что его подкованные каблуки одиноко стучат по булыжной мостовой. Становилось темнее, и ничего не стоило заблудиться в этих кривых и узких улочках.

Он все больше углублялся в окраинную часть города. Ему было нечего бояться – верный меч Гедара висел на поясе, но какое-то странное чувство, что за ним пристально наблюдают, не покидало его. Он несколько раз неожиданно останавливался и резко поворачивался, но так ничего подозрительного и не заметил, разве что какой-то зеркальный отблеск пару раз метнулся по темным стенам у него за спиной.

Лавка Лоры находилась на самом краю города. Непосредственно за этим домом рос небольшой сад, а уже за ним начинались массивные стены городских укреплений. По тому, что в лавке горел свет, Квентин понял, что внутри кто-то есть, хотя двери уже были заперты. Прежде чем постучать, Квентин еще раз обернулся, – не следят ли за ним. И опять ему почудилось, что промелькнул световой блик. «Ладно, – подумал он. – Разберемся и с этим». Стучать в дверь пришлось довольно долго, прежде чем внутри раздались шаркающие шаги, и неприветливый голос со старческим дребезжанием спросил:

– Чего надо?

– Я хотел бы видеть Лору.

– Мы закрыты, приходи завтра.

– Это по очень важному делу.

– Ничего не знаю, она будет завтра с утра, тогда и приходи.

– Передайте ей, что у меня для нее послание от Миракла.

За дверью раздалось невнятное бурчание, затем послышались удаляющиеся шаркающие шаги. Квентин не знал, как это расценивать, – уйти ему или остаться. Какое-то время он провел в нерешительности, прежде чем снова услышал шаги за дверью. На этот раз это была поступь легких каблучков.

Засов со стуком отодвинулся, и на Квентина уставилась пара встревоженных голубых глаз. Темные вьющиеся волосы, хорошо оттеняющие матовую белизну лба, выбились из-под второпях надетой шляпки. Глаза все еще настороженно ощупывали незнакомца, а на ярких губах уже появилась нерешительная, но приятная полуулыбка. Тонкие черты лица, может, чуть вздернутый, но аккуратный носик. В общем, перед Квентином стояла хорошенькая девушка.

– Проходите, – сказала она и улыбнулась смелее. – Я – Лора.

Квентин переступил порог, и ему вновь почудилось, что кто-то смотрит ему в спину.

– Меня зовут Квентин, – он никак не ожидал, что Лора окажется красивой девушкой, поэтому чувствовал себя немного смущенным.

– Да, интересно… Откуда вы прибыли?

Квентин решил, что будет говорить всю правду, чего бы это ему ни стоило. Ведь если пытаешься завоевать доверие людей, ты тоже должен им довериться.

– Я из Монтании.

– Из Монтании? – глаза Лоры широко раскрылись. – Слышишь, дед, – обратилась она к старику, который, стараясь оставаться незамеченным, стоял у двери во внутреннее помещение магазина. – Этот молодой человек из Монтании,

– Квентин подумал, что с таким выражением, очевидно, представляют говорящего крокодила.

– Но ведь, как мы слышали, Монтании больше не существует?

– Да, это так… – голос Квентина чуть заметно дрогнул. – Я, по всей видимости, последний, кому удалось спастись.

– Что ж мы стоим, – словно почувствовав возникшую в разговоре неловкость, засуетилась Лора. – Проходите сюда, – она кивнула на вход в подсобку. – Сейчас мы с дедом поставим чай. Ну, что ж ты стоишь, дед, – окликнула она растерявшегося старика.

Квентин с трудом пробрался через нагромождение плетеных корзин, железных ведер, лопат, грабель, вил и прочего садового инструмента, – вся лавка, включая и настенные полки, была завалена хозяйственным инвентарем.

Небольшое комнатка за прилавком была более уютной. Здесь стоял небольшой круглый столик на резных ножках и четыре стула из гнутого дерева вокруг него. Окон не было, но над столом висела большая масляная лампа. Вдоль стен и здесь громоздились ряды корзин, заполненных разными полезными в хозяйстве мелочами.

Старик, одетый в длинную белую с красными клетками рубаху, поставил на огонь чайник, а на стол корзинку с хрустящим посыпанным сахаром печеньем. За все это время он не сказал ни слова, только украдкой внимательно разглядывал Квентина. Сколько ни пытался определить Квентин возраст старика, это ему не удалось. Видимо, он уже перешагнул ту неразличимую на глаз границу, которая разделяет восемьдесят и сто лет. Волос его на голове почти не осталось, а вот борода клинышком все еще блестела благородной сединой. Какое-то мимолетное сходство с Лорой выдавало их родство, и только теперь в свете лампы Квентин заметил, что у них у обоих голубые глаза, только у старика выстуженные годами, бледно-голубые, как мартовское небо, а у Лоры яркие, сияющие голубыми лучами растворенного в море солнца. Такие глаза были у его матери.

– Дед воспитал меня, когда я осталась без родителей. Он человек заслуженный, и храбрый, и старый настолько, – Лора игриво подмигнула старику, – что помнит войны Великих Королей.

– Лорочка… – только и сумел сказать дед. Он откашлялся и решил представиться: – Меня зовут Нестор. Я помню Миракла еще в молодые годы. Как он там поживает? Мы собирались к нему на прошлой неделе, да все, знаете, как получается…

– Миракл умер.

– Умер? – воскликнули дед и Лора. – Как умер?

– Погиб в бою.

– В бою? – переспросил старик.

– Да. Я гостил у него. Войска Конаха напали на нас. Они разрушили башню до основания, а я еле ушел от погони.

– Боже мой! – воскликнула Лора. – Войска Конаха у границ Терраны!

– Но это даже не самое главное. Самое главное, – Квентин обвел присутствующих испытующим взглядом, как бы убеждая себя в их лояльности, – то, что у Конаха появились новые солдаты. Это ужасные монстры, они в сто раз страшнее и опаснее, чем гоблины и прочие до сих пор известные чудовища.