«Блэк, — послала я. — Блэк… что ты делаешь?»
Затем мы очутились где-то ещё, и он тоже был там.
Я ощутила его тело на своём, поразительно реальное… его руки были почти грубыми, когда он придавил меня к тому, на чем я лежала. Сфокусировавшись на этом, я увидела постель — застеленную простынями и шёлковым покрывалом, и даже со стойками балдахина. Я знала, что она ненастоящая, как ненастоящие и звезды надо мной, как и вода, которая текла мимо нашей кровати, как и длинные черные спинные плавники, скользившие по гладкой как стекло поверхности.
Затем пальцы Блэка очутились во мне, и я застонала, выгибаясь под ним.
Я не могла замедлить интенсивность омывшего меня чувства.
Затем я вцепилась в его спину, ахнув, когда он поцеловал меня, и я ощутила его язык. Мои пальцы сжались в его волосах, притягивая его ближе, ноги обвились вокруг его талии, но этого было недостаточно. Такое чувство, будто я пыталась втянуть его в себя, под свою кожу… я чувствовала, как он пытается сделать то же самое. Эти проблески раздражения были единственным, что разрушало иллюзию и напоминало мне, что все не по-настоящему.
По мне ударило воспоминание — о том, чего я хотела от него перед отъездом, и все его тело заёрзало надо мной прямо перед тем, как Блэк издал стон, куда более низкий и тяжёлый, чем мой.
«Мири… можно мне… можно мне…?»
В какой-то момент я кивнула, и затем…
Он был во мне.
Я вскрикнула, ощущая его там, но все ещё недостаточно.
Он жёстче толкнулся в меня.
Затем ещё жёстче, этот жидкий жар купался во мне… в нем.
Я ощущала в нем почти жестокость. Такое интенсивное желание, что мне хотелось причинить ему боль.
Этого было недостаточно.
Этого было недостаточно.
«Бл*дь… — его голос сорвался, и Блэк издал более протяжный крик. — Бл*дь… Мири… Мири…»
Мои руки вцепились в его спину, но этого все ещё было недостаточно. Я крепче обхватила его ногами, хватая ртом воздух и притягивая его ещё глубже в себя.
Ничего было недостаточно
Блэк снова выгнулся во мне, ещё жёстче, и я ощутила, как это раздражение нарастает в нем самом. Я увидела, как закрываются его глаза в этом пространстве, мельком увидела его голого и вспотевшего на том диване.
Я кончила… сильно.
Так сильно, что я забилась под ним в конвульсиях, стиснув зубы и зажмурившись. Я утратила контроль за обоими местами, слыша, как Блэк говорил со мной, чувствуя на себе его руки… чувствуя его раздражение… его желание. Я чувствовала, что он хочет заняться со мной сексом по-настоящему. Я чувствовала, как он фантазирует об этом, пока его руки бродили по моему телу в этом нереальном месте, пока он целовал мои губы, замедляя своё тело перед тем, как врезаться в меня ещё сильнее.
Блэк поднял голову, стиснув зубы и вновь вколачиваясь в меня, издавая тихий стон.
«Боги… — простонал он. — Бл*дь, это сводит меня с ума…»
Перед моими глазами замелькали образы. Некоторые из них были столь интенсивными, что я вздрагивала. На коленях перед ним, его пальцы сжимают мои волосы… боги. Он вставлял в меня штуки, сковывал мои запястья за спиной… затем образ разрушился, изменяясь… и я оказалась привязана к его кровати, его руки удерживали меня, его разум и его язык, его член и пальцы узнавали обо мне такие вещи, которые заставляли мою кожу краснеть там, где он меня держал. Он начал с уговоров, соблазняя меня… затем он начал требовать, принуждать меня телом и руками. Он давил на меня сильнее, отыскивая мои лимиты. Ища то, на что я отвечу отказом.
В тот самый момент он почти не встретил отказа, и я ощутила, как эта боль в нем усиливается.
Я помнила, что он сложен иначе.
Он был сложен как видящий, не как человек.
У видящих была дополнительная часть. Блэк называл её hirik, что означало «шип» на языке того места, откуда он родом. Выглядела эта штука тоже как шип, твёрдый, изогнутый шип в мягкой головке его члена, который должен был как частичка мозаики идеально соединиться с такой же, но противоположной частью меня.
Блэк хотел сделать это со мной. Он охрененно сильно хотел сделать это.
Сама мысль об этом заставила его подавить желание кончить.
Эта боль во мне усилилась, сделалась невыносимой…
«Я девственник», — выпалил Блэк.
Я подняла взгляд, уставилась на него, на его тело и лицо, обрамлённое звёздами.
Должно быть, он ощутил моё недоверие.
Он только что показывал мне образы того, как он привязывает меня к кровати с завязанными глазами и раздвинутыми ногами. Трахая меня сзади, пока он…
«Я не это имел в виду, — послал Блэк, стискивая зубы. Он все ещё тяжело дышал, источая такое сильное раздражение, что я обеими ладонями стискивала его руки и не могла ослабить хватку. Стыд захлестнул Блэка, а его пальцы ещё крепче стиснули меня. — Я имею в виду, что я никогда не был с видящей. Я никогда не был с видящей, Мири… женщиной-видящей. Только с людьми».
Я моргнула, каким-то образом затерявшись в противоречивых эмоциях, исходивших от него.
«Я был практически ребёнком, когда пришёл сюда, Мири… в это измерение. Ты первая женщина-видящая, которую я здесь встретил…»
Блэк казался потерянным, как будто не знал, что ещё сказать.
«Мири? — он легонько подтолкнул меня своим разумом, оставаясь во мне и притягивая меня к себе. — Ты спросила почему. Ты спросила, почему я не переспал с тобой до отъезда…»
Я закрыла глаза, привлекая его к себе так близко, как только могла в этом пространстве.
Несколько долгих секунд я лишь лежала там, обдумывая сказанное им.
Я массажировала его затылок, запуская пальцы в его черные волосы.
Все, что я чувствовала в эти дни… все предположения, которые я выдвигала. Истории, которые прокручивала в голове — о том, где он был. Почему он уехал. Что он там делал.
Почему он больше меня не хотел.
«Мири? — послал Блэк. Он ласкал моё лицо, все ещё лёжа на мне, все ещё источая жар, хотя я чувствовала, что он снова пытается это контролировать. — Мири, — пробормотал он… — я должен был тебе сказать. Прости, что я не сказал тебе перед отъездом. Я не хотел взваливать это на тебя, наверное… после всего того, через что ты прошла. Я не знал, как ты…»
Он поколебался, и из него снова выплеснулась волна стыда.
«… я не знал, как ты на это отреагируешь, Мири».
Это жёсткое чувство в моей груди начало подниматься, раскалываясь словно трещины в глине.
Крепче стиснув пальцами его волосы, я притянула Блэка к себе.
«Мы могли бы попробовать это здесь, — мягко послала я. — Хочешь попробовать это здесь, Блэк?»
Говоря эти слова, я тянула его к себе, притягивая нежно, дразняще, как он делал это со мной.
Боль выплеснулась из него, крепко ударив меня в живот, и Блэк прикрыл глаза. Здесь, в этом другом месте, его глаза были ещё светлее — бледно-золотые звезды, которые как будто тянулись в меня, когда он изучал моё лицо. Когда Блэк снова открыл глаза, я осознала, что целую его, ласкаю его светлую кожу пальцами, желая, чтобы под моими руками очутилось его настоящее тело.
«Да, — сказал он, наконец отвечая мне хриплым голосом и обхватывая пальцами моё бедро. — Да, Мири… так сильно, что готов умолять тебя об этом…»
В этот раз я закрыла глаза.
***
— Иисусе, кто-то совсем не спал, — Ник улыбнулся мне, качая головой и протягивая мне Кровавую Мэри из густого томатного сока и веточками сельдерея в высоком стакане. — Немного опохмелиться, док? — поддразнил он.
Две его племянницы с визгом пронеслись мимо, за ними пробежали два племянника, размахивая игрушечными пистолетами с пластиковыми пульками, которыми они палили в их убегающие спины. Рождественская ёлка стояла в руинах справа от меня, практически весь пол был покрыт игрушками и разноцветной порванной бумагой, которую разодрали на куски дети, а затем собака и две кошки.