— Привет.

Его голова поворачивается ко мне, а затем возвращается к стене. Он делает отметку и потом выходит из ванной. Его глаза захватывают мои, и, похоже, что он что-то ищет.

— Как ты себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами. На самом деле, у меня нет ответа на этот вопрос. Я чувствую себя… несчастной. Нет, это далеко неверное слово для того, что я чувствую.

Его пальцы касаются моего подбородка, и он подталкивает моё лицо вверх так, чтобы я снова посмотрела на него.

— Я здесь. В любое время, когда ты захочешь поговорить, я здесь.

Я киваю, а затем перевожу взгляд на отметку, которую он сделал на стене.

— Что ты делаешь?

Он осматривается вокруг.

— Мне нужен душ, так что я его устанавливаю. Я дам тебе воспользоваться ванной, прежде чем приступлю к работе.

— Спасибо, — бормочу я. Я наблюдаю, как он уходит, а затем закрывает дверь позади меня. Я смотрю на закрытую дверь, и, как часовой механизм, знакомая паника начинает сжимать мою грудь. Я кладу руку на то место, где, кажется, будто слон припарковал свою огромную задницу, пытаясь раздавить моё сердце. Я не отрываю глаз от двери, когда быстро облегчаюсь. Я ополаскиваю руки и избегаю отражения в зеркале. Я не хочу видеть, как пустая оболочка смотрит на меня.

Я возвращаюсь в постель и натягиваю одеяло на голову, чтобы блокировать свет.

Я не засыпаю снова, а просто лежу под одеялом. Хотя я не двигаю мышцами, такое ощущение, что мой разум несётся к какой-то неизвестной темноте, которая угрожает уничтожить мой последний кусочек здравого смысла.

Дэмиан 

Когда я заканчиваю с душем, то проверяю его, чтобы убедиться, что утечек нет. Я купил белую занавеску с серыми оттенками. Похоже, на ней была нарисована огромная картина серого чертополоха. Надеюсь, Каре понравится.

Я проверяю время, и когда замечаю, что почти полдень, то решаю подогреть чили. Я также купил несколько свежих булочек и масло. С булочкой и ложкой в одной руке, а так же с тарелкой чили в другой, я иду проверить её. Ей нужно есть. Входя в комнату, я нахожу её полностью под одеялом.

— Кара, — говорю я, но она не двигается. — Пора поесть. Поднимай свою задницу.

Она откидывает одеяло и затем, тяжело вздыхая, садится.

— Я не голодна, — бормочет она.

Я протягиваю ложку и булочку ей.

— Ты не можешь жить на болеутоляющих, — рычу я, когда начинаю терять терпение. Я знаю, что она в дерьмовом положении, но я не буду стоять в стороне и смотреть, как она морит себя голодом. Ни за что, б**дь.

Я вручаю ей тарелку с чили, а затем сердито смотрю на неё. Она берёт ложку в рот и медленно пережёвывает. Я иду к окну и открываю его, чтобы мы могли получить свежий воздух в комнату.

— Я записал тебя на приём к местному доктору.

Её голова взлетает вверх, и она хмурится на меня.

— Зачем?

Я тоже хмурюсь и скрещиваю руки на груди.

— Чтобы снять швы и проверить рану.

— О.

Она берёт небольшой кусочек хлеба, и его пережёвывание занимает вечность. Я наблюдаю, как она съедает ещё две ложки чили, прежде чем ставит тарелку на край кровати, а затем она бросает булочку в тарелку с остатками чили.

— Спасибо.

Она ложиться обратно и снова натягивает одеяло на голову.

Я хватаю тарелку и иду на кухню, не зная, что, чёрт возьми, я буду с ней делать. Я вышагиваю туда-сюда и затем, такое ощущение, как будто кровь взрывается в моих венах. Я несусь обратно в комнату, отдёргиваю одеяло назад и сгребаю её в свои объятья.

— Эй! — вопит Кара, но затем она цепляется за меня. Я иду в ванную комнату и опускаю её в ванну. Я поворачиваю краны, и она снова визжит, когда холодная вода ударяет её. Она старается изо всех сил встать на ноги и затем свирепо смотрит на меня. Я вижу, что она хочет рассердиться, но у нее просто не хватает запала для этого.

— Помойся, — рявкаю я на неё. — Ты чертовски воняешь.

Я закрываю занавеску и потом прислоняюсь спиной к противоположной стене.

Её силуэт не двигается добрых несколько секунд, и я волнуюсь, что я не достучался до неё. Я должен остановить этот скользкий путь, на котором она находится, прежде чем Кара опуститься слишком далеко, и её будет не вернуть назад.

Я слышу всхлипывание, а затем она погружается в ванную.

Я закрываю глаза, когда её душераздирающие рыдания разрывают моё сердце в клочья. Я больше не могу этого выносить и снова открываю занавеску. Я опускаюсь на колени рядом с ванной и затем тянусь к пробке. Я вставляю её и меняю функцию от душа к ванной. Когда вода начинает наполнять ванную, я тяну девушку вверх. Она не останавливает меня, когда я начинаю её раздевать. Сначала я стягиваю её рубашку через голову, а потом помогаю ей выйти ей из её брюк. Я бросаю их прямо рядом с ванной.

Я не набираю много воды. Я не хочу, чтобы её рана была долго под водой. Я снимаю повязку, а затем тянусь к губке. Я намыливаю её и начинаю мыть её руки.

Единственный признак того, что она всё ещё плачет, это слёзы, скользящие из её глаз. Она не сводит глаз с воды, на её лице пустое выражение. Я мою всё её тело, за исключением её груди, задницы и места между ног. Я не пересекаю эту черту. Я осторожен вокруг швов, и затем я ополаскиваю её тело.

— Ложись, — шепчу я. Она прислушивается, и, держась за обе стороны ванны, скользит вниз.

Я быстро мочу её волосы и затем выдавливаю шампунь себе в руку. Я мою её волосы и потом прополаскиваю их, прежде чем помочь ей подняться обратно. Я вытаскиваю пробку и хватаю полотенце.

— Вылезай, — шепчу я.

Она выходит из ванны и, когда шагает в полотенце, которое я держу открытым, Кара смотрит вниз на пол. Я оборачиваю его вокруг неё и потом хватаю ещё одно. Я сушу её волосы, смотря вниз на неё. Опустошенное выражение на её лице рвёт мне сердце.

Я тяну её в свои объятья и просто обнимаю её некоторое время.

— Знаешь, что отстойно? — шепчет она несчастным тоном.

— Нет, скажи мне, — я призываю её открыться мне.

Она прижимается ближе ко мне, а затем шепчет:

— Это не просто застрять в самых тёмных дырах, в то время как остальная часть мира остаётся на солнце. Это не просто, когда ты чувствуешь жестокий укус одиночества, в то время как ты окружён людьми. Это не просто, когда ты так устал до костей, в то время как всё, что ты делаешь, — это спишь.

Её голос ломается, но она выдавливает слова,

— Это как грёбаный рак, пожирающий мою душу. Это пожирает каждый лучик света.

Мои руки сжимаются вокруг неё, и я ищу правильные слова, чтобы сказать ей, но я не могу найти никаких.

Глава 16

Кара

Доктор настолько стар, что я беспокоюсь, что он не сможет разглядеть швы. Но, к счастью, он видит просто прекрасно для его почтенного возраста, уверенными движениями мужчина быстро удаляет мои швы и обрабатывает рану.

— Рана заживает хорошо, миссис Джексон. Просто продолжайте очищать её ещё некоторое время. Приходите ко мне, если она начнёт чесаться или станет чувствительной и красной, — говорит доктор.

— Хорошо, — шепчу я, когда сажусь, натягивая футболку.

— Спасибо, — я одариваю его неловкой улыбкой и затем покидаю комнату.

Когда я вхожу в крошечную приёмную, Дэмиан сразу же встаёт.

— Спасибо, — говорит он регистратору и берёт меня за руку.

— Хорошего вам дня, мистер и миссис Джексон, — весело отвечает регистратор.

Я была удивлена, когда Дэмиан дал мне имя Нина Джексон. Когда мы садимся в машину, я смотрю на него.

— Ты и мне тоже достал новые документы?

Он направляет машину обратно на главную дорогу, прежде чем ответить:

— Да, у меня всегда есть экстренный план. Нам нужно практиковать новые имена. Мы не хотим ошибиться на публике. Ты должна звать меня Алекс, а я буду звать тебя Ниной.

— Значит, мы женаты… снова?

Я не могу не спросить.