Виктор был так поглощен мыслями, что громко спросил:

— Кто ты?

— Что ты сказал? — обернулся чернорубашечник, шедший впереди.

— Свихнулся, блаженный, — рассудил задний. — Шеф сейчас лечить будет…

III

Деревья расступились, и, как на переводной картинке, появился домик… Этажа три. Подобные дома показывают по телевизору в качестве рекламы дорогого отдыха в Швейцарских Альпах. Этот дом, так же как в рекламе, стоял на возвышении: впереди — лужайка, сзади — лес. Стандартная красота. Недалеко от дома высились две цистерны для воды.

Дальше все было совершенно неинтересно. В лифте они поднялись на третий этаж, прошли по коридору в конец дома и остановились перед закрытой дверью. Чернорубашечник нажал на едва заметный выступ в стене, и дверь открылась. Виктор думал, что это — резиденция, но очутился в некоем однокомнатном гостиничном номере с маленькой кухонькой и санузлом, но без окон.

И здесь Виктор провел несколько дней. Холодильник был набит продуктами.

Получилось так, что он ускорил встречу с главным праведником. Однажды под вечер он стал тщательно обследовать свою квартирку, буквально сантиметр за сантиметром. Дело требовало времени, и с утра он продолжил. К полудню Виктор обнаружил портативную телекамеру, прикрепленную в незаметном на первый взгляд месте — под декоративной полкой с книгами. На полке, кстати, стояла и Библия. Став обладателем секрета, Виктор сел на кровать, раздумывая, что делать дальше. И придумал.

Он замазал объектив густой сметаной, подумав удовлетворенно про себя о том, что дорогая аппаратура несомненно нуждается в усиленном калорийном питании.

Через полчаса за Виктором пришли: бесшумно открылась дверь, и на пороге появился Ной. Выражение лица у него было самое благорасположенное, но Виктор уже давно перестал доверять ему. Однако ничего другого не оставалось, как только принимать их правила игры, и он тоже натянул на лицо довольную улыбку.

— Твои молитвы услышаны. Моисей принял твою жертву, — сказал Ной. — Он повелел тебе сосредоточиться и рассказать обо всем, о чем надо рассказать в интересах нашего дела.

— Я готов, — ответил Виктор, хотя слово «жертва» его смутило.

Они пошли коридорами, поглощавшими всякий звук — как в безвоздушном пространстве. Ной шел впереди, Виктор за ним. Ной объявил:

— Сегодня ты будешь присутствовать на заседании высшего совета. Если тебе надо будет говорить, тебя спросят. Все остальное время тебе запрещается разговаривать. Некорректное поведение строго наказывается.

Ной легонько толкнул пальцами массивную дверь, и она, как в сказке, сама собой раскрылась. Внутри было нечто похожее на университетскую аудиторию: внизу кафедра с преподавателем, а по окружности уходящие вверх места для слушателей. Несколько человек сидели спиной к дверям, устремив взгляд на лектора внизу. Лектор стоял спиной к слушателям и говорил очень знакомым голосом…

Виктор сел рядом с Ноем на одну из скамеек и стал слушать. За все время лектор так и не повернулся лицом к аудитории. Он говорил голосом Кротова:

— Наконец-то нам удалось создать самый настоящий эликсир жизни, над которым в течение веков трудились философы, алхимики, ученые. Этот напиток мы получили из рук самого Бога. Начав его пить, невозможно остановиться. Этим напитком мы спасем народ. Мы будем продавать его повсюду, а вырученные деньги будем отдавать нашей церкви. Люди не смогут обходиться без напитков, они станут тратить на них колоссальные деньги. Мы скажем им, что они могут внести свой вклад в спасение нации, если выберут наш эликсир жизни. Для начала вы приходите в дом и даете бесплатно хозяйке три бутылки. Наш эликсир имеет очень приятный вкус. Хозяйка непременно даст попробовать детям и мужу, а потом своим соседям. Новость распространится сама собой. В этот ответственный момент наши люди, агенты эликсира, должны будут созвать, каждый применяясь к сложившимся обстоятельствам, своих подопечных и объяснить еще раз, какую силу имеет эликсир. При этом крайне важно рассказать о своей собственной судьбе. Каждый агент обязан донести до слушателей, какое важное сейчас время — время кардинальных перемен. Ради работы на эти перемены каждый агент бросил мужа или жену, детей, матерей — и вот продает этот чудесный эликсир жизни.

Людям надо объяснить, что мы продаем этот напиток, чтобы получить деньги на наши проекты. Вы должны знать, что наш напиток — ячменный, поэтому способствует быстрому приращению тканей, и человек постоянно испытывает голод, так что ему приходится больше есть. Но мы не будем об этом рассказывать, потому что на этом голоде будет построена следующая наша акция. В наших лабораториях близится к завершению работа над новым белковым продуктом, который условно назван «Антеридий-2». Как вам известно, антеридий — это мужской половой орган мхов, папоротников и хвощей, в нем вся сила живого. Мы забросаем планету «Антеридием»!

Аудитория слушала не шелохнувшись — видимо, все были предупреждены о том, что некорректное поведение наказывается.

«Сумасшедшие, — не один раз сказал про себя Виктор, — их место в психбольнице, а они разгуливают на свободе… Сколько же этих сумасшедших!» — поразился он и на время потерял нить повествования лектора. Включился, когда лектор сменил тему.

— …Наши агенты будут ездить на транспорте церкви и должны объехать всю страну, начиная с небольших провинциальных городов. План таких поездок уже разработан, и каждый получит его. В последнее время оскудел поток от наших сборщиков. Эта ситуация требует особого рассмотрения. Вы прекрасно знаете, что сбор средств — это форма медитации, это возможность встретиться с живым Богом. Верховный совет церкви выдвинул новый девиз: повысить для каждой из команд сборщиков сумму сбора до тысячи долларов ежемесячно. Мы проверили — это реальная цифра, просто наши сборщики обленились либо не до конца прониклись идеями спасения в нашей церкви. Верховный совет призвал всех обратить на это особое внимание. Иначе… вы не оправдываете звания настоящих праведников. Пять человек легко могут собрать за месяц тысячу долларов. У нас примерно тысяча команд. Только имея по миллиону ежемесячно, мы сможем создать наконец царство небесное не земле. Всем нужно царство небесное именно здесь, на земле, потому что никто не хочет здесь страдать. Запомните: теперь — это самая главная наша идея. Люди больше не верят в то, что существует загробная жизнь, — мы должны их утешить только тут! Тут, только тут!

Лектор вдруг стал подпрыгивать у кафедры, поэтому последние его слова прозвучали дребезжаще и невразумительно. Потом он остановился, вытянулся в струнку, после чего тело его мелко завибрировало.

Виктор, глядя на его телодвижения, испугался. Ему показалось, что у лектора начинается приступ эпилепсии, но никто не стремился его предотвратить. Лектор стал выкрикивать непонятные слова, махал в воздухе крестообразно руками и вдруг убежал в боковую дверь. Все спокойно сидели на своих местах, ожидая продолжения. Виктору вдруг пришло в голову, что все происшедшее действо было похоже на моление с мантрами в горном лагере. Там люди тоже сначала долго говорили бессвязные тексты или повторяли одну и ту же фразу-мантру, распаляя себя, и в определенный миг становились одержимыми: плакали, рыдали, бессвязно что-то бубнили, расстилались по земле, тряслись всем телом.

Лектор долго не выходил. Виктор посмотрел на Ноя. Тот сидел погруженный в транс, чуть раскачиваясь, глядя вперед и ничего вокруг себя не замечая. Тогда Виктор стал присматриваться к другим слушателям. Ему показалось, что и они в таком же трансе едва заметно покачивают туловищем…

В таком состоянии они могут пробыть долго — по опыту знал Виктор. Тогда… ничто не мешает ему покинуть аудиторию и там… как Бог даст. Он стал осторожно передвигаться к краю скамейки — Ной не реагировал. Потом он поднялся и направился к двери. Вышел в коридор — никто не окликнул.

«Сонное царство», — подумал Виктор и осмелел, пошел по коридору. На всех дверях висели загадочные значки, разгадывать которые сейчас не было времени. Виктор хотел узнать лишь одно — местоположение странного дома. Он спустился на первый этаж и остановился у стеклянной входной двери, толкнул ее, но дверь не открывалась. Сделав еще несколько безуспешных попыток открыть дверь, Виктор решил вернуться в зал заседаний. Ничего другого не оставалось.