Порой она пела, у девушки был от природы хороший голос.

"В ладонях прах и пепел прошлых дней,

сжимать до боли,

продолжаю,

Но все, о чем молил, чего хотел,

Сквозь пальцы,

безвозвратно,

утекает,

Умею только убивать,

мне счастья не дано сыскать,

Смогу ли я, начать сначала?

В чем ценность наших жизней,

Какой же в этом смысл?

Для нас двоих дороги все закрыты...

(припев)

Судьбы цепями связанны невидимыми,

нам не сбежать,

как бы ненавидели,

Рок жестокий, что играет чувствами, и нас бросает в лабиринты тьмы,

Мы жалкие, безликие, но я смерюсь, день новый встречу гордо.

И громко рассмеюсь.

Давно утрачен моей жизни цвет, тогда скажи, зачем борюсь?

Ответа усталых легких лишь системы прах, нам на руинах не построить храм...

Стаа-анцем же последней вальс и все решим сейчас!

-Вот это песня. Красивый голос, я ранее такой не слышал. Кто поет?

-Бл*, Мартин, я, конечно не Мардж, но в…ть сапожком по самое не хочу могу со спины,- выпалила Мира, рефлекторно замахиваясь на Мартина, но вовремя остановилась. Потому что медленная.

-Мир, я тут подумал...В общем я бы хотел тебя пригласить сегодня к себе...Поверь, я долго не могу забыть ту ночь...Родителей не будет вечером дома с 4 вечера. И я хотел сказать, ты такая красивая, ты мне нравишься...Я люблю тебя.

Мира, без намека на улыбку посмотрела на Мартина, который напряженно дышал, однако не краснел ни капельки.

-Хах, не любишь ты меня,-наконец еле усмехнулась Мира.

-Нет, люблю!

-Тебе 15 лет, какое такое "люблю",- поморщилась Мира,- Ну может я тебе и симпатична, немного, но я ж прекрасно понимаю, почему ты ко мне липнешь. Ну покувыркались мы с тобой в парке, но это же не любовь,-вздохнула Холивел.

-Ну скажи, а что тебе бы не хотелось повторить? -взглянул в глаза Мартин,- Где-то ты может права. теоретически в наших отношениях прошло мало времени...

-Хи, в наших отношения...

-Да, но ведь все может перерасти в любовь! -продолжал стоять на своем Мартин,-После этого мы уже ведь не чужие.

-Да, а какие? Родные,-удавливая желание надсмехаться парировала Мира,- Секс без обязательств ни к чему не обязывает. Ну ладно-ладно, я понимаю, что тебе еще хочется. Но тебе не стоит из-за этого врать себе и мне что ты меня любишь или обязан любить. Обоим потом будет больно это признавать.

-Правда? Но тогда как-то некрасиво получается...Я себя подонком чувствую.

-И зря. Бывают такие девушки как я. Которым не обязательно предлагать отношения насильно или всякие перспективы...Мне достаточно лишь уважения и согласия,-Мира положила руку на плечо Мартину.

Мартин усмехнулся, и легкий стыд и неловкость начинали улаживаться.

-Ладно, Мартин. Прости, но я откажусь. А ты не переживай встретишь еще девушку, в которую влюбишься. И все у тебя будет классно.

-Мир...А почему ты. Такая? Почему тебя, ну устраивает такое отношение, точнее такие отношения? Я думал все девочки хотят любви, романтики, что бы у нее был парень, хвастаться перед подружками.

-А я не хочу, я вообще трендеть о своей личной жизни в открытую не люблю.

-И то есть никто не знает? Ни Ирма, ни Корнелия?!

-Даже моя сестра не в курсе.

-А как это?

-Ну медсестре говорю, что сильные женские дни. А она верит. Хотя она пару раз Элион и других ошибочно определяла. А они-то точно не гуляют. Ну и не болтаю, естественно.

-А ты давно?...

-Н-да, первый раз меня изнасиловали, но не в принужденной форме в детдоме-приюте в Нью-Йорке- вздохнула Мира,- но ты знаешь, первый мой опыт оказался достаточно приятным, поэтому я не испытываю ни страха, ни отвержения. И дальше себе не отказываю.

-Ммм, ладно, ну тогда до вечера.

-Ну пока.

-Застыл бессильно черно-белый мир,

Мертвы цветы под сапогами.

Исход один: убил или убит.

В любом итоге дождь

прольётся алый,

Умею только убивать,

мне счастье не дано сыскать

Не знаю я, как жить иначе!

Кровавое сегодня,

Бессмысленное "завтра",

Ты не поймешь,

оставь меня в покое!

Бессильные сны остались в прошлом, идеалы прежние отброшены,

Я вновь наедине с отчаяньем, как потерянный, во тьме брожу

Разрушу все, забуду все. искореню, пусть станет серым пеплом.

И громко рассмеюсь!

Не хватит крови, пущенной из ран, что бы сердце вновь заставить биться нам,

В усталых легких -лишь системы прах, вдох сожаленья тает на губах

Своим секретам будь верна и отведи глаза...

Умею только убивать,

мне счастья не дано сыскать,

Готов принять свою судьбу я!

И чей-то нежный голос, и теплые ладони...

От глупых снов пора нам отказаться!

Бессмысленные сны остались в прошлом,

сердце и душа давно изношены в прошлом,

Я вновь наедине с отчаяньем, как потерянный во тьме брожу

Мы жалкие, безликие, и чувств своих сдержать уже не в силах

Я громко разревусь

Давно утраченный жизни цвет, тогда за что борюсь так много лет?!

В усталых легких лишь системы прах, нам на руинах не построить храм...

Настало время для финала.

Судьбы цепями связанны невидимыми,

нам не сбежать,

как бы ненавидели

Разрываясь чувствами забытыми, я в отчаянии хватаю меч:

Убить тебя? Спасти тебя, простить тебя-чего же хочет мое сердце?

Все так запутанно!

Кого должны мы убивать?

Кого должны мы защищать?

Глаза мне застит алый цвет, но я ясно вижу в нем один ответ:

С ладоней наших кровь стереть поможет только смерть...

Аааа, к черту этот мир!

-Так-с, а я вот меч брать не буду, я буду идти домой,- решила Мира- Ех, а вот мне ничьи теплые ладони не светят. Кристель все под одну гребенку жалеет и сокрушается, дурочка сопливая, как ее Мардж, а у мамы с папой я вообще случайно получилась. папа умер, а мама меня в детстве и так чуть не убила. Нахера я живу...Этот вопрос мучает многих ученых поколениями.

Вернулась домой. Там ее ждала "нянька" Мардж.

Мира решила принять ванну.

А затем уже из ванной ее вытащили врачи и полицейские.

-Смерть наступила от большой потери крови,-констатировал следователь,- Перерезала сонную артерию лезвием ли маленьким походным ножом.

-А предпосылки этому были?

-Нет.

*

Срочно вызванная с аэродрома Кристель, услышав страшную новость, застыла, как пораженная молнией. А потом покачнулась и рухнула на пол, сильно ударившись затылком. Ее увезли в больницу с сотрясением мозга. Очнувшись, Кристель не отвечала ни на один вопрос и ни на что не реагировала, глядя в одну точку остановившимися глазами, и ее сразу же перевели в клинику с реабилитационным центром для ветеранов.

- Ничего обнадеживающего не могу сказать, - ответил доктор на вопрос Марджи. - Мы постараемся вывести ее из шока, но когда это получится, и каково будет ее состояние - не знаю.

Марджи не спала две ночи, забыв о еде, но непрестанно курила, осунулась и побледнела. Все попытки матери и сестры успокоить или поддержать ее девушка спокойно, но жестко пресекала. "Спасибо. Мне не нужно. Я справлюсь".

Ночи напролет она слонялась по городу. Кольцо жгло руку все сильнее, ярость распирала изнутри до физической боли, требуя выхода. И девушка снова стала выходить за город, ища, на чем или на ком излить бессильный гнев, крик боли.

Разнеся в крошево несколько заброшенных заводов и выселенных домов на окраине и спалив пару автостоянок, Марджи поняла, что это невыход. Ярость на какое-то время ослабевала, но боль, чувство вины и недоумение никуда не делись. "Почему? Как мы упустили? Ничего же не предвещало... Или предвещало?".

На третий день ноги сами привели ее к школе. На заднем дворе девушка увидела Корнелию и Мартина, пропускающих уроки. Мальчик и девочка сидели на скамейке под деревом и негромко разговаривали. При виде Марджи они настороженно примолкли.