— Живых? — саркастически усмехнувшись, спросил Дима.

— Живых, конечно.

— Я не спрашиваю, Катька, сколько тебе денег посулили, но, думаю, не очень много. И надо тебе свою молодую жизнь, свое красивое тело под пули подставлять! Что твой Варлам на это сказал?

— Он ничего не говорит, он не знает. И вообще, ему сейчас не до меня. Коллекцию клепает.

— Что-нибудь хорошее или опять космические мотивы его одолели?

— Нет, с пришельцами покончено. Свозил коллекцию во Францию и пролетел как фанера. Я ему говорила, что после фильма «Армагеддон» лучше с космической темой не высовываться. Какие бы у тебя девки раскрасавицы ни были, лысого Брюса Уиллиса им не переплюнуть. Хотя каталоги моделей одежды получились очень красивые.

— Но каталоги — это же не его заслуга. — Меньшов закурил очередную сигарету. — Если бы не ты, Катя, сидел бы твой Варлам в глубокой заднице, ему даже малиновые пиджаки шить никто не доверил бы. Кстати, поздравляю тебя с присуждением премии.

— Спасибо. Но это не премия, а приз.

— Какая разница?

— Премия подразумевает деньги, а приз — только признание.

— Я-то думал, ты возгордишься и от Варлама уйдешь.

— Ну ладно тебе, Дима, он свое дело знает, а я — свое.

Вот и получается у нас симбиоз: он мне — я ему. Так сказать, друг друга продвигаем.

— Взаимно обогащаетесь, — игриво расхохотался Меньшов.

— Вот насчет обогащения — этот номер с Варламом туго проходит. Обогащаться можно с тобой, с англичанами, с немцами, а из него деньги не вытянешь. Он как только заработает, так все за долги отдает или в новую коллекцию вбухивает.

— Так ты точно решила ехать? — сквозь пелену дыма как-то мягко, по-дружески спросил Меньшов.

— Точно, Дима, назад дороги нет. Я уже аванс у англичан взяла.

— Аванс можно вернуть.

— Нет, вернуть нельзя. Деньги — они как песок: сжал в кулаке — высыпался сквозь пальцы, и ничего тут не поделаешь. Работаю, работаю…

— Ты бы лучше Катя, отдохнуть куда-нибудь съездила на недельку.

— Вот и отдохну в Чечне. Там у них тепло, юг, как-никак, Кавказ, горы.

— К черту горы! Вообще, все это чушь. Прошлый раз ты какую-то дурь придумала, потом месяц лежала больная.

Тебе этот репортаж из хосписа нужен был?

— Мне — нет, но заплатили за него получше, чем за девок. И кроме того, я не знаю ни одного солидного журнала, который бы из той серии хоть один снимок не напечатал.

— Да, не знаешь, где себе славу найдешь, а где ее потеряешь.

— Ладно, я побежала, а то меня молодой человек в машине ждет.

— Серьезно, молодой?

— Молодой, молодой, моложе тебя. И, кстати, чисто выбритый.

— Офицер, наверное? — расхохотался Меньшов.

— Нет, не офицер, компьютерщик. Я с ним минут тридцать назад познакомилась, он мне каблук отломал.

— Как? За ноги хватал?

— Очень просто: взял вот так и отломал, — и Катя руками показала, как Илья отламывал каблук.

Только сейчас Меньшов обратил внимание на ее искалеченные туфли:

— Ты что, действительно без каблуков скачешь?

— Действительно.

— Ну, ты даешь! Возьми мои кроссовки.

— Сорок шестого? — расхохоталась Катя.

— Ну, все-таки…

— Нет, спасибо, Дима.

— Хоть позвони.

— Ага, позвони…у тебя всю жизнь занято. Повесишь компьютер на Интернет, и до тебя не дозвониться.

— Ты звони вечером, когда поспокойнее.

— Вечером ты пьяный.

— Зато добрый.

— Мне это до сиреневой звезды. К вечеру, Дима, у тебя всегда денег нет, так что звонить не интересно.

— Да, Катька, к вечеру моя щедрость иссякает. У меня правило: как выпью, ключи от сейфа и машины глотаю, чтобы не было соблазна воспользоваться.

— Пока.

Дима постучал указательным пальцем себя по щеке, предварительно ее надув. Катя подошла и чмокнула приятеля в щеку. Дмитрий обхватил ее за талию и на несколько секунд задержал.

— Когда приеду, чтобы был выбрит.

— Ага, — сказал Меньшов.

— И при деньгах. Я поскакала.

Катя спускалась по ступенькам высокого крыльца. Она была абсолютно уверена, хотя сама не понимала почему, что Илья будет стоять и ждать ее возвращения. Так оно и оказалось. Илья помахал рукой, боясь, что она его не заметит. Только теперь он смог рассмотреть эту женщину как следует, и она ему понравилась, чего с ним не случалось уже давно.

Катерина распоряжалась своим новым знакомым так, словно это был если ее не муж, то, во всяком случае, младший брат. Не сказав ни слова, она села в машину, открыла кофр и вытащила из него конверт. Острым ногтем попыталась подцепить клапан. Но если Меньшов что-то делал, то делал на совесть: шов оказался крепче самой бумаги. Чертыхаясь, она криво оборвала край конверта и тут же испугалась, что случайно прихватила край купюры. «Нет, целы».

Катя заглянула одним глазом вовнутрь конверта, сжав его с краев пальцами. Затем, совсем не стесняясь Ильи, быстро пересчитала деньги. Их оказалось больше, чем она рассчитывала, но меньше, чем договаривались, и ровно за шесть фотографий, без премии за срочность.

— Молодец, Димка! — она сказала это так, будто Илья знал, кто такой этот Димка и почему он платит ей деньги. — Да, молодец, Димка, — повторила она, но уже немного с другой интонацией, словно Меньшов сидел у нее за спиной и мог видеть манипуляции с деньгами. — Живем!

— Куда теперь? — Илья тоже пытался интонацией подыграть ей. Это прозвучало так, будто он приглашал ее в ресторан или на чашечку кофе в небольшой уютный бар.

— По делам, — коротко ответила Ершова, указав большим пальцем поворот направо.

Когда машина тронулась, Катя, мило улыбнувшись, спросила:

— Я, кстати, не поинтересовалась: ты сегодня свободен?

— Машина свободна, куда хотите? Могу отвезти даже за город искупаться.

Катерина передернула плечами. Было прохладно, и одна мысль о речной воде заставила ее поежиться.

— Нет уж. Зато я занята, если мешаю, могу сразу же выйти.

— Куда ты пойдешь без каблуков?

— Я уже привыкла. Ко всему привыкаешь. А у тебя так бывает?

— Бывает. Значит, едем из пункта "А" в пункт "Б", — сказал Илья, выворачивая руль. — И где же этот пункт "Б" расположен?

— Рекламное агентство на улице Чаянова.