Сжимая в руке пистолет и в любую секунду ожидая выстрела, он откинул щеколду и резко распахнул калитку в высоких воротах, в ту же секунду отпрыгнув в сторону.

Парень в джинсовом костюме и солнцезащитных очках, стоявший на улице за калиткой, вздрогнул и чертыхнулся, явно не ожидая такого приема:

– Черт, что это значит?

– Чего тебе надо? – грубо спросил Банда, не опуская пистолет и не снимая палец со спускового крючка.

– Слышь, ты пушку-то убери, – парень поднял руки, показывая, что он не вооружен. – Я ищу Олега Вострякова. Ведь это его дом?

– А ты кто?

– Постой, а ты случайно не Банда? – вопросом на вопрос ответил парень.

– Я Банда, допустим. А кто ты?

– Самойленко. Бывший лейтенант Самойленко, ВДВ. Банда, я был взводным в соседнем батальоне. Ты меня совсем не помнишь? – он снял очки, давая Сашке возможность получше себя рассмотреть.

– Не помню.

– Зато я тебя помню... Слышь, Банда, мне Олег очень срочно нужен.

– Откуда ты его знаешь?

– Да мы в училище в одной роте "курсами" были. Все годы. А потом и в Афган вместе загремели. Мы с ним часто там встречались, в соседние батальоны попали... Ну неужели не помнишь?

– Тебя не Колей зовут?

– Колей, Колей!

– Вспомнил, – Банда опустил пистолет. Он действительно вспомнил этого парня, которого видел несколько раз вместе с Олегом. Кажется, однажды они даже выпивали вместе. Не мудрено, правда, что он его не сразу узнал, как-никак времени прошло уже прилично, да и узнать в этом джинсовом фраере афганского "летеху" было не просто. – Заходи.

Пропустив Николая во двор, Банда быстро выглянул на улицу и, убедившись, что все пока спокойно, старательно задвинул засов и набросил щеколду.

И только потом обернулся к удивленно смотревшему на него бывшему лейтенанту.

– Чего тут у вас происходит, а?

– Долго рассказывать, братан.

– А где Олег?

– Пошли, сядем.

Банда привел его к той самой яблоне, под которой они любили сидеть с Олежкой.

– Ты сядь, Коля... – и сам опустился рядом, засунув пистолет в карман" куртки и вытащив пачку сигарет. – Кури.

– Завязал недавно, пока держусь.

– Правильно сделал. А я, братан, отвыкнуть никак не могу.

– Банда, что здесь происходит?

– Как тебе сказать... Ладно, не это главное. Так ты к Олегу?

– Ну.

– Нет Олежки.

– А когда будет?

– Никогда. Нет его больше.

– Как нет?

– Погиб Олег. Погиб. После всего, что прошел... После Афгана. Погиб...

Вечером, оставив женщин в доме, они снова сидели на этой же самой лавке. Банда уже успел рассказать Самойленко вкратце всю историю, в которую они влипли с Алиной. Рассказал, как погиб Олег. Они уже помянули друга и теперь вышли во двор, на воздух, чтобы посидеть по-мужски, с бутылкой, не встречая ежеминутно горький взгляд Галины Пилиповны, у которой приезд Самойленко снова разбередил незаживающую рану на сердце.

– Да, нелегко ей, – Банда кивнул в сторону дома.

– Еще бы! У меня вообще такое чувство... Неловко как-то. Будто я, мое присутствие все время напоминает ей об Олеге. Знаешь, будто глаза Галине Пилиповне мозолю, как нарочно, – вот, мол, я, его друг, здесь, живой, а его самого... И никогда больше не будет, – с горечью сказал Самойленко.

– Нет, мы ей сейчас как раз нужны. Хотя, конечно, слов нет – мы здесь, а Олежки нет.

Николай разлил водку и протянул стакан Банде:

– Ты чего-то совсем не пьешь.

– Понимаешь, нельзя мне пока.

– Чего, болеешь?

– Хуже.

– Подшился? Закодировался? Так закодированным вообще нельзя, а ты, я смотрю, все же пятьдесят граммов принял за столом.

– Упаси Бог! – не сдержал Банда улыбки. – Только подшиться мне и не хватало. Тут другие дела.

– Это что, связано с тем, как ты меня встретил?

– Догадливый.

– Ну не тяни! – явное нетерпение сквозило в словах Самойленко.

– Если очень коротко, то в результате некоторых приключений я стал опасным человеком для ФСБ...

– Для кого?

– ФСБ.

– Это ты КГБ российское имеешь в виду?

– Да-да.

– А чего им здесь, на Украине, нужно? – недоумевал Коля, с недоверием посматривая на Банду. – И чего ты такого натворить успел, что они тебя... Это все после похищения?

– Да. Я тебе там, в хате, не все рассказал. Теперь я окружен, меня пытаются убрать, и, собственно говоря, каждую ночь я жду штурма, – Банда горько усмехнулся. – Дослужился, брат, на благо России – чужой среди своих. Как в кино.

– Ни хрена себе история!.. Но, послушай, это же такой материал!..

– В каком смысле? – тут уж Банда удивленно взглянул на собеседника.

– Ну, в смысле такую статью забомбить можно – отпад! Служба безопасности России в открытую действует на территории нашего государства – ты представляешь, какой резонанс в обществе это вызовет? Ох, бляха...

– А ты что...

– Да, журналист. Я обозреватель в одесской вечерней газете. Специализируюсь в основном на репортажах обо всяких крутых делах, темных историях и прочих сенсациях. Но я балдею – ты же мне такую тему даришь!

Банда с удивлением следил за неумеренным выражением восторга Самойленко, но постепенно во взгляде "врага государства" удивление сменилось почти неприкрытой насмешкой.

– Ты, Коль, рано радуешься.

– Чего? – переспросил слегка опьяневший Самойленко, в недоумении уставившись на Банду. – Почему ты так думаешь? Я что, по-твоему, написать об этом не смогу? Да я, если ты хочешь знать, один из самых популярных у нас журналистов. Да мои материалы, хоть и нехорошо самому себя хвалить, на "ура" принимаются. Если я себе строчки в номер заказываю – что угодно слетит, но мою писанину редактор поставит. Ты понял?

– Это я понял. И что журналист ты толковый – не сомневаюсь. Я о другом, – печально улыбнулся Банда.

– О чем?

– Понимаешь, меня когда-то давно, еще в детстве, поразила одна вещь. Я об этом в какой-то книжке вычитал. Ты знаешь, как на волков охотятся? В лесу развешивают веревки с красными флажками. Волк боится и никак не может вырваться с очерченной для него охотниками территории. – Банда почему-то начал издалека, задумчиво глядя в черное звездное небо. Он говорил уверенно, не торопясь, – чувствовалось, что не раз уже думал об этом.