Генерал А. Г. Карась сообщил по телефону, что вторая наша попытка запустить АМС на Венеру также закончилась неудачей. Первые три ступени, как и при пуске 25 августа, сработали отлично и вывели четвертую ступень с АМС на околоземную орбиту; но четвертая ступень вновь не сработала, и АМС на несколько дней останется спутником Земли. Итак, две ракеты из трех, предназначенных для пусков на Венеру, не выполнили задания. Мало надежд на отличный результат и при третьем пуске. Я не хочу злорадствовать; неудача Родины — это и моя неудача. Но нельзя не видеть, что эти неудачи закономерны. Я был прав, когда предлагал не увлекаться Марсом и Венерой, а осваивать глубже то, что по плечу современному состоянию нашей космической техники. Путь к планетам лежит через Луну и орбитальные станции. Все попытки стартовать к планетам прямо с Земли в ближайшие 5-1О лет не принесут большого успеха, да и в более далеком будущем успех таких стартов проблематичен. Американцы уже кричат на весь мир о советских неудачных запусках АМС на Венеру: «Наши радары в Турции засекли гигантскую советскую ракету, развалившуюся в космосе на три части, обломки которой сейчас носятся вокруг 3емли». В этом сообщении есть доля правды: третья и четвертая ступени действительно при выходе на орбиту разделились; правда и то, что четвертая ступень не смогла послать АМС по направлению к Венере и станция осталась на околоземной орбите. В обоих пусках АМС есть и большая удача — вывод на орбиту спутника весом более семи тонн, и большой провал — отказ четвертой ступени и средств связи. Наша излишняя засекреченность пусков сейчас бьет по нас. В обоих случаях можно было бы сообщить о выводе на орбиту семитонных спутников в экспериментальных целях.
4 сентября.
Вчера в конце рабочего дня был у Вершинина. Мы понимаем друг друга с полуслова. Вот и на этот раз Главком легко согласился с моими предложениями по заказу «Востоков», одобрил проекты новых штатов, кандидатуру генерала Костюка на должность начальника ЦПК и другие организационные мероприятия.
Утром был Гагарин, говорили с ним о его поездке в Данию и последующей поездке всей семьей в Гурзуф. Несколько позже забежал Титов, подробно обсудил с ним предложения космонавтов о том, что в организации занятий в предстартовые дни нужно предоставить больше инициативы командирам космических кораблей.
Днем в кабинете генерал-полковника Брайко принимали нового американского авиационного атташе полковника Скотта. Перед самым приемом Главком внезапно почувствовал себя плохо, и к нему срочно вызвали врачей. Это первый случай резкого ухудшения самочувствия Вершинина. Я не хочу быть пророком, но маршал много не проработает, а его уход от дел — это плохая перспектива и для ВВС, и для меня лично. Вершинин работает на износ. Он совершенно не жалеет себя, и я бы сказал, слишком варварски относится к своему здоровью. Много сил отдает работе, курит, пьет и все очень близко принимает к сердцу. Кандидат в Главкомы ВВС — маршал Руденко — совершенно другой человек. Он очень много заботится о своей персоне, излишне болтлив и редко делает что-либо полезное. Зато он большой мастер поучать, тут он, как говорится, «собаку съел». Генерал Ушаков мне прямо заявил: «Если бы мне предложили должность начальника Главного штаба при Руденко, я отказался бы категорически». Руденко, Брайко, Пономарев и Кутасин — это очень тяжелые люди, их в ВВС никто не любит и не уважает.
Звонил генерал Керимов. Он, Смирнов, Келдыш и другие члены Госкомиссии прилетели в Москву с полигона. Два дня они будут разбираться со специалистами в причинах двух наших «венерических» неудач и выработают план наилучшего обеспечения третьего пуска на Венеру, который должен состояться на днях.
5 сентября.
Заявок на выступления космонавтов и встречи с ними так много, что мы уже привыкли не принимать их всерьез. Из-за этого вчера получилось большое недоразумение. Генерал Горегляд обещал парткому аппарата Совета Министров СССР организовать 10 сентября встречу с Николаевым и Поповичем и забыл доложить мне об этом. Я, не зная о данном им обещании, отказал в организации встречи. О моем отказе было доложено в ЦК КПСС, после чего на нас крепко нажали и обязали провести встречу.
Два раза был у Главкома. Уговорил его подписать письмо Малиновскому и Устинову о заказе на 1963 год 10 «Востоков». Прежде чем представить на подпись документ, я пытался убедить Вершинина в необходимости его личной встречи с министром, чтобы доказать настоятельную необходимость заказа кораблей. Главком ответил: «Я имею в виду сделать это во время учений на Дальнем Востоке, куда я и министр вылетаем 10 сентября. На эти разговоры потребуется несколько заходов. Ты не знаешь министра: когда он занят, из него слова не вытянешь, а когда свободен — все время играет в шахматы. Трудный человек наш министр». Я сказал, что с удовольствием поставил бы несколько матов министру. «И не обобрался бы неприятностей; он очень злится, когда проигрывает», — заключил Главком.
Вершинин сказал, что сам он никогда не играл ни в шахматы, ни в преферанс. Когда в 1921 году он был командиром маршевой роты, а взводными командирами были бывшие офицеры — люди с образованием и жизненным опытом, он был однажды приглашен сыграть с ними вечерком в преферанс. Не зная, что такое преферанс, Вершинин дал им уклончивый ответ. А после того, как от ротного писаря узнал, что преферанс — это карточная игра, категорически отказался от приглашения и вот уже более 40 лет не пытался освоить эту игру.
Горький осадок остался у меня на душе от этого разговора. Неприятно было сознавать, что «старческая военная верхушка» уже давно выдохлась; она не способна на серьезную борьбу за интересы дела, а приспосабливается к обстоятельствам и мнениям начальства.
6 сентября.
Утром получил письмо от брата Александра, надолго испортившее мне настроение. Брат пишет, что маме (она уже больше двух лет лежит без движения) нужно создать уют, а еще лучше забрать ее в Москву. Я давно и не раз просил маму переехать ко мне в Москву, но она всегда отвечала: «Где прожила жизнь, там и умру». В положении больной ее мнение, возможно, изменилось, особенно под влиянием разговоров Александра. Если удастся найти женщину, которая за большую плату согласится жить на даче и ухаживать за мамой, я с радостью заберу ее к себе. Если она захочет ко мне поехать, то, как только удастся найти домашнюю работницу, я перевезу маму в Москву. Вопрос о переезде можно решить только в Меленках после переговоров с мамой, сестрой Марусей и братом Александром. Нужно будет на днях выбраться в Меленки.
Сегодня Военный совет ВВС рассматривал вопрос о кадровых перемещениях. Маршал Красовский (65 лет), генерал-полковник Волков (62 года), генерал-лейтенант Бондаренко и другие «старички» остались на своих должностях, а офицеры в возрасте 4О-45 лет увольняются из-за отсутствия вакансий. Вершинину 63 года, Агальцову — 64, Брайко — 60, Гудкову — 61; у них руки не подымаются на своих сверстников, но они легко расправляются с «молодежью».
Звонили из нового Дворца пионеров, просили принять делегацию пионеров для вручения мне как «большому другу космонавтов» официального приглашения на открытие Дворца 9 сентября. Им, конечно, нужны космонавты, а не я, но сказать об этом прямо посчитали неудобным.
Были сегодня у меня генералы Грядунов и Молотков. Первый просил помочь устроиться в ГВФ, а второй — в Центр подготовки космонавтов. Первому помочь невозможно (55 лет, в отставке, больной, пострадал в автокатастрофе); за второго есть смысл повоевать с маршалом Руденко — он настроен категорически против кандидатуры Молоткова.
8 сентября.
Маршал Руденко более двух часов знакомил меня вчера с проектом реорганизации Института авиационной и космической медицины. Проект составили генералы Бабийчук и Мишук. Смысл реорганизации сводится к тому, чтобы вместо двух управлений (авиационной медицины и космической медицины) создать четыре-пять комплексных направлений, в которых одновременно работали бы специалисты как авиационной, так и космической медицины. Основной принцип не отделять космическую медицину от авиационной, а еще плотнее их соединить. Маршал добивался одобрения мной этого проекта. Я не спешил с одобрением и сказал, что успех дела будет зависеть не столько от реорганизации, сколько от людей, которых мы поставим во главе института. Я дал ему понять, что едва ли разумно убирать из института сразу Волынкина, Яздовского, Генина, Денисова и еще десяток других специалистов. Я сказал маршалу: «В ближайшие 5 лет ведущими фигурами в космонавтике будут Королев и Келдыш, а они поддерживают Яздовского. Мы не должны из-за Яздовского портить наши отношения с Королевым, Келдышем и Смирновым. Яздовского можно «обломать» и заставить хорошо работать на ВВС. Яздовскому нужно дать генеральские лампасы и должность заместителя начальника института по науке, и он будет работать лучше и успешнее, чем любой другой кандидат». Маршал серьезно задумался над моими предложениями и обещал посоветоваться с Вершининым.