Изменить стиль страницы

Елена ВОРОН

АНГЕЛЫ-ХРАНИТЕЛИ РАБОТАЮТ БЕЗ ВЫХОДНЫХ

Светлой памяти Анатолия Федоровича Бритикова

Глава 1

Ночь, черная, теплая ночь, сполохи красных и синих огней, бегущий свет фар, надрывный вой полицейской сирены — и распахнутые настежь двери, зияющий провал в земле. Холод. Могильный холод стылого камня — зловещее дыхание подземелья. Узкий луч фонаря падает вниз на ступени, шарит по голому бетону… Шаг, еще… Светлое пятно дрожит на полу, и чей-то голос за спиной: «Осторожно, там нет перил». Пятно света медленно заползает в угол, темнота отступает: тонкие выпрямленные пальцы, обнаженная рука, лицо в ореоле рассыпавшихся черных волос… застывшее, мертвое, и слепые глаза — белесые бельма. Наташа! Господи, это же Наташа… А наверху, на земле, слышатся голоса, хлопают дверцы автомобилей, отчаянно воет сирена…

Виктор Делано вскинулся, сел на постели, потряс головой, отгоняя кошмар. Сирена продолжала кричать. С трудом соображая, где находится, он потер лицо и потянулся к настойчиво трезвонившему телефону.

— Алло?

— Будь добр, подойди к Ларкину, — раздался в ответ натянутый холодный голос — такой холодный и натянутый, что Виктор едва узнал Кэттана Морейру. — И побыстрее. — Кэт повесил трубку.

Что такое? Кажется, я что-то проспал! Вот что значит прилечь после обеда — тут-то самое интересное и происходит. Он обулся, заправил рубашку, натянул висевшую на спинке стула форменную куртку, мельком заглянул в зеркало — мерзость какая, глаза б мои не смотрели! — пригладил волосы и выскочил из дому.

Поселок был невелик, но Виктор Делано жил на самой окраине, и до шефа полиции Эдмунда Ларкина было с километр. Виктор быстро шагал мимо аккуратных двухэтажных коттеджей, окна которых отливали мягким розовым блеском; небо над головой было зеленоватым, а заходящее солнце таяло в затянувшей горизонт жемчужной дымке — к дождю.

Он свернул на выложенную серой плиткой дорожку, проложенную к строению, которое не без иронии именовалось полицейским Управлением. Под началом у Ларкина было три человека: старожил Луис Шелтон и прибывшие на Изольду две недели назад .Виктор Делано с Кэттаном Морейрой. Шеф ворчал и жаловался, что с появлением сумасбродного Делано не стало никакого покоя и лучше бы Кэттан увез его обратно на Франческу, на что Кэт снисходительно улыбался и призывал шефа к христианскому терпению.

Виктор и сейчас был готов отколоть какой-нибудь номер, например, с грохотом ввалиться в Управление через открытое окно, но его остановил донесшийся изнутри голос Кэта:

— Чисто по-человечески, ты не можешь меня посылать. Хочешь угробить Делано — твое право…

— Никого я не хочу гробить, нотабене, — перебил Ларкин; присловье у него такое было — «нотабене». — У нас нет выхода.

Виктор вошел через распахнутую настежь дверь.

— Что это шеф против нас замыслил? — обратился он к Кэту, разом оглядев всех троих.

Луис Шелтон поднялся из своего любимого кресла, в котором, бывало, сиживал часами, болтая с Ларкиным о том о сем, и кивнул на освободившееся место:

— Садись.

Виктор остался стоять посреди комнаты.

— За какие грехи, шеф, вы решили нас с Кэтом извести?

— Сядь, тебе говорят.

— Луис, — повернулся он к Шелтону, — что такое затевает наше славное начальство?

— Да сядь ты наконец! — не выдержал Кэт.

Пожав плечами, Виктор пристроился в углу, на своем законном месте. Эдмунд Ларкин, невысокого роста, широкоплечий, внушительный, медленно поднялся из-за стола, обошел его и присел на край. Посмотрев тяжелым взглядом на Кэта, он обратился к Виктору:

— У нас гости. «Десперадо» на орбите.

Виктор присвистнул, и охота корчить шута сразу пропала. «Разбойник», «Головорез», «Убийца» — так нарекли этот корабль. Построенный неизвестными инженерами из космических глубин, «Десперадо» был космическим пиратом, беспощадным и неуловимым. Убийца, чье появление невозможно было ни предсказать, ни предотвратить, громада, против которой оказались бессильны все доступные человеку способы уничтожения, неуловимый хищник, охотник за звездолетами. Взяв корабль в плен, он убивал на борту все живое, выводил из строя аппаратуру и возвращал мертвую скорлупу обратно. Неизвестно откуда являясь и невесть куда пропадая, «Десперадо» бесчинствовал на галактических трассах вот уже три с лишним месяца.

— Но нас-то он не тронет, — проговорил Виктор. — Мы же на Земле.

Ларкин громко и выразительно вздохнул, словно большой компрессор.

— А почта придет согласно расписанию, — сказал он, всем корпусом поворачиваясь к Кэту Морейре.

Кэт сидел, ни на кого не глядя, хмурый и замкнутый.

— Буксир уже выбросили, — добавил Шелтон. — Только наш разбойничек плевать хотел, даже с места не тронулся. Буксир мимо просвистел да и учесал, еле вернули, а он не заинтересовался ни вот столько.

Все правильно — поначалу «Десперадо» проглатывал управляемые автоматикой корабли и, сытый, убирался восвояси, но уже месяца два как перестал на них покушаться.

— Разбирается же, собака, где пустой корабль, а где с экипажем, — заметил Виктор.

Луис молча подошел к окну, поглядел в зеленоватое закатное небо.

— Почтовика ждет.

— У нас есть корабль, — сказал он. — И есть пилот. Так что даже если Кэттан отказывается… Ты отказываешься?

Кэт вскинул голову, и его мягкие, бархатные глаза неожиданно стали враждебными.

— Да, отказываюсь. Я выслушал твои доводы и считаю, что это вздор.

У Виктора в животе зародился неприятный холодок. Профессиональных пилотов на Изольде нет, и единственный человек, способный хотя бы вывести звездолет на орбиту — он сам, Виктор Делано, двадцати четырех лет, научившийся пилотированию на Франческе, когда они с Наташей одно время баловались на тренажерах. Но… Но он же не сможет этого сделать.

— Ладно. Ты справишься и один, — повернулся к нему Ларкин. — Взлетишь, пристроишься к «Десперадо» и начнешь перед ним выделываться, пока он не клюнет. Хотим мы того или нет, надо освободить путь почтовику, нотабене. Разбойник сожрет одного и уберется… — Ларкин замолчал, перехватив тревожный взгляд, который бросил Виктор на Кэта.

Тот поднялся, пересек комнату и встал рядом с другом — изящный, тонколицый, с большими, кофейного цвета глазами, похожий на актера, надевшего полицейский мундир на время съемок. На Франческе он работал экспертом в криминалистической лаборатории. Кэт с Виктором составляли колоритную пару. Виктор Делано был отчаянно, сумасшедше красив, но Ларкин мог бы поклясться, что красота эта ему не в радость: он стесняется своего лица. Не нравятся ему ни ярко-синие глаза, ни черные брови, ни пепельные кудри; единственный неоспоримый плюс — не приходится каждый день бриться. То есть вообще не приходится, что при извечной мужской лени немало значит. Не повезло парню: когда он, обгорелый, полумертвый, лежал в клинике, никто и не спросил, какое лицо он бы себе выбрал, и врач делал пластические операции по собственному разумению. Во всяком случае, так объяснил сам Виктор, когда Ларкин задал ему прямой вопрос.

Кэт прислонился к стене и с полминуты молчал.

— Ты думаешь менять одного на одного — допустим, — наконец заговорил он. — Но, Эд, здесь другая арифметика.

— Это какая же?

Кэт не отвечал, глядя на шефа исподлобья.

— Ну, говори, нотабене. Я готов тебя выслушать, время еще есть.

— Нет никакой другой арифметики, — вырвалось у Виктора.

— Просто…

— Молчи! — обрезал Кэт. — Помолчи пока.

Ларкин посмотрел на них с интересом.

— Кэттан…

— В действительности ты будешь менять одного на троих. Одного почтовика на троих.

Луис Шелтон удивленно поднял брови, Ларкин же медленно откинулся назад и оперся ладонями о стол.

— Что-то я тебя, Кэттан, не пойму. Виктор, может, хоть ты мне растолкуешь?

— Молчи, — властно повторил Кэт, положив ладонь другу на плечо. — Эд, оставь парня в покое. Поверь мне на слово, это однозначно: один к трем.