Тело насекомого уплощено и позволяет тараканам проникать в самые узкие щели, где они охотнее всего отсиживаются^[27].

Лишь очень редко, и то при перемещении на самую короткую дистанцию, пользуются тараканы своими крыльями. Зато они делают на бегу маленькие прыжки — повадка, в которой их длинноногие сородичи кузнечики представляют непревзойденных мастеров. Скорость, которую способно развить насекомое, доходит до километра в час, но, разумеется, из этого не следует, что таракан способен выдержать подобную скорость в течение часа. Они быстро устают. Да им и нет нужды совершать продолжительные путешествия, так как таракану обычно достаточно нескольких секунд, чтобы добраться до убежища, где можно перевести дух и отдохнуть. Природа не разбрасывает свои дары без толку и не оснащает своих детей способностями, изощренными больше, чем это требуется для сохранения жизни.

Когда самки таракана кладут яйца, они не бросают их кое-как, но предварительно одевают в плотную и достаточно крепкую оболочку. Делается это, конечно, не сознательно. По мере того как одно яйцо за другим выходит наружу, они обволакиваются выделениями желез; эти выделения вскоре отвердевают и в конце концов образуют объемистое плотное укрытие, словно бы роговое. В нем каждое яйцо занимает свой собственный отсек.

Отложив свою капсулу с яйцами, черные тараканы бросают ее где попало и дальше совершенно не проявляют интереса ни к ней, ни к ее содержимому. У тараканов рыжих мамаши более заботливы. Недели три-четыре они носят свой груз прикрепленным к брюшку, пока зародыши в яйцах не разовьются и не созреют для выхода. Тогда капсула отпадает и, треснув по всей длине, открывает молоди дорогу на волю.

Совсем молоденькие тараканы, только что вышедшие из яйца, похожи на своих родителей. Правда, они еще бескрылы и, конечно, очень мелки; щель шириной в миллиметр и высотой в полмиллиметра достаточна для них как вход. Даже в самом чистом помещении найдется укромное местечко, которое может послужить пристанищем для юных гостей из соседней квартиры, если только там водятся тараканы.

О том, как растут тараканы, как претерпевают примерно шесть линек, прежде чем достигнут окончательного размера, нет нужды рассказывать подробно. Судя по всему, о чем сообщалось в предыдущих главах, мы вправе предвидеть, что здесь нет оснований искать стадии куколки. Уже в раннем возрасте тараканья молодь ведет такой же образ жизни, как и ее родители, тело имеет ту же форму, хотя и бескрыло. Никаких особых превращений насекомые не претерпевают. После завершающей развитие линьки быстро вырастают крылья, насекомое обретает полный размер, и все внешние изменения этим исчерпываются.

Иногда случается, что одна из длинных тонких ножек или какая-нибудь другая часть тела не гладко выскальзывает из старой оболочки и острые края растрескавшейся хитиновой брони ранят насекомое. Такие повреждения, хотя сами по себе и безопасные, часто влекут за собой тяжелые последствия для пострадавшего насекомого. Его прожорливые собратья не жеманятся и жадно слизывают проступающую на пораненном месте кровь, а попробовав ее, уже не останавливаются, пока не сожрут покалеченного от рожек до ножек. Нравы, что и говорить, жестокие, но именно этим жестоким способом естественный отбор устраняет из жизни неполноценные и слабые формы. А вот почему тараканы уничтожают иногда и пакеты с яйцами, это пока не выяснено^[28].

Так или иначе хозяин квартиры, которому докучают тараканы, не станет протестовать против их «самопожирания» и пожелает своему неприятелю приятного аппетита. Однако самый лучший аппетит не сказывается, к сожалению, на численности этих насекомых; в отапливаемых помещениях они размножаются круглый год.

Об американском миллиардере Джоне Д. Рокфеллере рассказывают, что, намереваясь дожить до ста лет, он взял себе за правило с исключительной старательностью разжевывать пищу. И хотя он не достиг цели, а избранное им средство может показаться странным, в основе его лежит вполне здравая идея. Пища, достаточно измельченная, гораздо доступнее для пищеварительных соков, чем крупные куски. Еда, хорошо пережеванная, усваивается полнее и лучше, а это крайне важно: ведь именно из пищи извлекает организм все вещества, необходимые как для физического, так и для умственного труда.

Разумеется, человек, прежде чем проглотить кусок хлеба, должен его прожевать. Посмотрим теперь на весь животный мир в целом. Оказывается, способность жевать не так уж распространена. Рот щуки полон зубов, но все их острия направлены кзади и приспособлены не для того, чтобы разделывать добычу на части, а лишь для того, чтобы не дать ей ускользнуть, раз она уже поймана. Лягушка схватывает мушек не раскусывая, а змея боа способна целиком проглотить даже поросенка. Из всех позвоночных только птицы и млекопитающие механически измельчают и размалывают пищу. Птицы пользуются для этого клювом и жерновами жевательного желудка, млекопитающие — зубами. Не случайно именно птицы и млекопитающие теплокровны и отличаются особенно активным обменом веществ, не случайно также мы находим среди теплокровных наиболее деятельные существа, которые превосходят всех других позвоночных (рыб, пресмыкающихся и прочих) также своими психическими способностями.

Низшие животные в подавляющем большинстве случаев проглатывают добычу, не измельчая ее. Насекомые, которые пережевывают свой корм, превосходят других низших животных и подвижностью и многогранной жизнедеятельностью.

Джон Д. Рокфеллер, о котором мы вспомнили, имел основание завидовать тараканам. Те жуют пищу не только ртом, но продолжают жевать даже и тогда, когда она проглочена и находится в желудке: желудок у них оснащен острыми хитиновыми зубцами и соответственно очень сильными мышцами.

Жующий пищу желудок — подлинная находка изобретательной природы, совершенствующей системы механического раздробления корма. Однако наибольшую изобретательность природа проявила в создании ротовых устройств насекомых. Об этой странице естественной истории стоит сказать несколько слов.

Чтобы откусить что-нибудь, мы смыкаем нижнюю челюсть с верхней, прочно скрепленной с черепом. Кусающие приспособления насекомых устроены куда более сложно. Возможно, это говорит о какой-то незавершенности в их строении. В самом деле, попробуем сравнить старый железный мост и мост современной конструкции. Многочисленность стоек и подпорок сразу выдает в первом несовершенство сооружения. Так-то оно так, но именно благодаря разнообразию и многочисленности деталей, ротовое устройство насекомых обнаруживает возможности развития, полностью исключенные для позвоночных.

Мы, как и все наши сородичи в мире животных, чтобы откусить что-либо, прижимаем нижнюю челюсть к верхней, поднимаем ее снизу вверх. Однако откусить можно и по-другому: насекомые, в частности, кусая, смыкают челюсти, сближая их справа и слева. Тараканьи челюсти с прочными хитиновыми краями на редкость мощны. При этом еще до того, как открыть рот, таракан заранее начинает обрабатывать кусок, который будет съеден. Чтобы пища не ускользала, над верхней губой выдается кожная складка, подобная навесу. Кроме первой пары челюстей, существует и вторая. Первая устроена сравнительно проще и слажена крепко, как орган, предназначенный действовать в полную силу; вторая пара способна производить столько разных операций, что по сравнению с нею челюсти позвоночных кажутся грубой топорной работой, сделанной к тому же без выдумки и вдохновения.