— Кто ты, добрый человек? Отзовись, коли слышишь!

            Слабый скрипучий голос, больше похожий на завывание полуночного призрака, тихо прошелестел:

            — Кто здесь? Мне чудится?

            — Не чудится, не чудится! — поспешил заверить его Колин. — Я тут, в соседней камере, ты меня слышишь?

            — Слышу… — отозвался невидимый узник, словно ещё не веря ушам. — Кто ты, несчастный?

            — Я Колин. А ты кто?

            Вместо ответа долгий сухой кашель. Колин потряс решётку, но та держалась крепко.

            — Послушай, добрый человек, — обратился он к призраку, — не найдётся ли в твоей камере немного воды? Я не пил уже... Черт, даже не припомню, когда это было в последний раз...

            За стеной что-то звякнуло. Послышались шаркающие звуки, и вдруг пальцев коснулось что-то твёрдое. Миска! А в ней — вода! Едва не задохнувшись от радости, Колин схватил драгоценный сосуд и жадно приник к нему губами.

            — Спасибо! — крикнул он, ничуть не заботясь, что стражники услышат. Ответа не последовало. Тогда Колин подполз к самой решётке и просунул через неё ладонь.

            — Друг, позволь пожать твою руку…

            Что-то влажное, холодное и костлявое коснулось пальцев. Колин едва удержался от вскрика. С каким-то непонятным отчаянием узник схватился за его длань обеими руками, будто утопающий за соломинку и лихорадочно забормотал:

            — Слава Единому, наконец-то он сжалился надо мной! Я боялся, что так и умру в полном безмолвии, не услышав живого человеческого голоса! Скажи, любезный, ты, случаем, не жрец?

            — Нет, я не жрец...

            Костлявая рука с неожиданной силой стиснула запястье Колина, так, что тот взвыл.

            — Ты шпион, да?! — прошипел несчастный. — Отвечай, негодяй, ты его шпион?! Это он послал тебя, чтобы заставить меня говорить?! Он думает, что я сошёл с ума, да?! Решил, что перед смертью стану предателем? Не выйдет!

            Колин попытался вырвать кисть, но не тут-то было.

            — Ты что, мужик, в уме тронулся?! Какой я к чёрту шпион? Отпусти, а то, клянусь сил не пожалею, решётку эту чёртову снесу и морду тебе расквашу!

            Угроза возымела действие и Колин со вздохом облегчения отвалился от решётки. За стеной раздался жуткий кашель, затем хрип и всё стихло. Через некоторое время, когда тишина начала давить на уши царство темноты прорезали вполне вменяемые слова:

            — Заат-Гир больше нет... Крепость взорвана...

            — Что? Какая ещё крепость?

            — Пограничная крепость Заат-Гир... Но Валиф не виноват... Валиф лишь исполнял волю монтар Шааса...

            — Я ни черта не понял, — сержант склонился к решётке, чтобы лучше слышать, но вдруг лязгнул засов.

            Дверь распахнулась, по глазам резанул свет. Стражник посторонился, пропуская человека средних лет закутанного в серое одеяние с вышитым на груди белым контуром ладони. Человек бегло оглядел камеру и сухо произнёс:

            — Моё имя Юус, следуй за мной…

            Долго шли по коридорам, заходили в какие-то двери, которые давали начало новым коридорам. Несколько раз поднимались по стёршимся ступеням и вновь опускались в чрево мрачных казематов. Колин не мог унять дрожи, которую порождала неизвестность. Тоска навалилась мёртвой тяжестью, сдавила виски и стала рождать в голове картинки одна ужаснее другой. Сержант попытался прогнать мрачные мысли о будущем и сосредоточился на спине Юуса.

            В голове родилась идея, и он стал медленно напитывать энергией связанные за спиной ладони. Вдруг в затылок врезалось что-то твёрдое, и сержант мягко осел на пол. Услыхав шум, Юус остановился.

            — Что случилось?

            — Он пытался магичить, и я его успокоил... — охранник равнодушно пожал плечами.

            — Надеюсь с ним всё в порядке? Ему предстоит разговор со стариком.

            — Да я легонько ткнул. Скоро очухается.

            И действительно вслед за его словами раздался стон и Колин открыл глаза. И тут же тело ощутило последствия неудачной попытки нападения. Голову будто зажали в тиски, а руки и ноги стали неподъёмными. Выброс энергии отнял последние силы.

            Юус с издёвкой посмотрел пленнику в глаза.

            — Как себя чувствуешь? — на его лице появилась кривая усмешка. — Здесь нет места магии и силы черпать неоткуда. Хочешь умереть, продолжай... — он многозначительно замолчал, развернулся на каблуках и продолжил путь.

            Спустя три поворота они, наконец, оказались перед невзрачной деревянной дверью опоясанной металлическими полосами. Юус постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул створку. Не издав ни единого скрипа, та легко подалась внутрь, и провожатый переступил порог. Не прошло и минуты, как изнутри донёсся его голос приглашающий войти.

            Оказавшись внутри, сержант стал вглядываться в полумрак небольшого помещения. Огарок свечи на заваленном свитками столе едва-едва обрисовывал контуры окружающих предметов и Колину показалось, будто он пытается рассмотреть ускользающее предутреннее сновидение.

            — Можешь идти, Юус.

            Только теперь удалось разглядеть старика за столом.

            — Монтар? Но как же... — старец остановил занесённое над бумагой перо и взглянул на помощника. Тот всё понял без слов и поклонился. — Как будет угодно.

            Проводив Юуса взглядом, Шаас повёл щекой и продолжил выводить остро отточенным пером аккуратные завитушки. А Колин стоял и гадал, зачем он понадобился сидящему за столом.

            Кто он? Начальник тюрьмы или какой-то высокопоставленный чиновник? И почему отослал Юуса? Не боится нападения? Тут его осенило. Даже попытайся Колин напасть, выхода из подземелья ему не сыскать и вовек!

            Раздалось шуршание бумаги, и сержант прервал поток размышлений. Хозяин кельи закончил нанизывать буквы на пергамент и теперь сворачивал в трубочку исписанный мелким подчерком документ. Взяв со стола маленький ковшик, он водрузил его на специальную подставку над свечой, дождался, пока тот прогреется и вылил содержимое на свиток. Что-то тёмное растеклось по бумаге. Старик снял с безымянного пальца широкий перстень, приложил к бесформенной кляксе и принялся на неё дуть.

            Закончив, Шаас сложил ладони одна на одну и с улыбкой произнёс:

            — Итак, кто ты такой?

            — А? — только и смог выдавить Колин. Его сбил с толку вопрос так неуместный в данной ситуации.

            — Ты говоришь на торрисе?

            — Что?.. А, да, говорю, — сержант попытался взять себя в руки.

            — Хорошо, — лицо «доброго дядюшки» ничуть не переменилось. — Начнём с начала. Как тебя зовут?

            — Меня зовут Колин.

            Старик пошевелил кустистыми бровями.

            — Откуда, Колин, ты свалился на мою голову?

            И вновь прозвучавший вопрос перевернул мысли с ног на голову. У сержанта начало складываться впечатление, будто Юус ошибся дверью и привёл его не к тому, к кому было нужно. Либо сидящий за столом человек с ним играет либо действительно не знает кто перед ним. Стоит проверить.

            — Прошу прощения, разве вы не знаете, кто я и зачем меня привели?

            — А разве ты не знаешь, кто перед тобой? — вопросом ответил незнакомец и Колин отрицательно повертел головой. — Значит взаимно... Но не беда, скоро мы всё выясним...

            Хотя последняя фраза старика сопровождалась радушной улыбкой, от неё ощутимо повеяло чем-то жутким. Хозяин кельи выдвинул ящик стола, что-то достал и встал перед сержантом. На его ладони Колин увидел тот самый камень, что был у офицера в день его ареста. Пирамидка источала молочный свет, а когда старик поднёс её к груди пленника, вспыхнула маленьким солнцем. Колин зажмурился и ощутил зуд под рубахой.