Он повернулся:

— С кем? — переспросил он, выныривая из своих грез. — А, с Людмилой? — он помолчал. — Когда я был при дворе в прошлый раз, — наконец сказал он: — я сказал ей, что с ее мужем ничего невозможно сделать. Я привел с собой еще двух придворных чародеев, чтобы подтвердить, что его скверна не излечима. Прежде всего оба были потрясены тем, что я позволил ему прожить так долго… и я позволил одному из них его умертвить. — Он пожал плечами: — По случаю они пытались раздуть из этого скандал… среди волшебников зависть обычное дело. Они предложили королю отправить меня сюда в изгнание в наказание за сокрытие скверны. Полагаю, они думали, что король отменит это наказание, но приговорит меня к чему-нибудь еще — полегче, больше чтобы пожурить. Когда я объявил, что собираюсь сюда сам, это всех потрясло, не важно, кто что при этом подумал.

— А что до Людмилы… больше я ее не видел. Когда я сказал ей, что ее мужа прошлось придать смерти, она пыталась выцарапать мне глаза. А ее замечания, сделанные при этом в мой адрес, довольно быстро лишили меня иллюзий об истинной природе ее отношения ко мне, — сухо добавил он: — Но она унаследовала поместье и спустя пару лет повторно вышла замуж за одного из младших герцогов. Она родила ему трех сыновей и дочь, и дожила до семидесяти шести лет, оставаясь главной распорядительницей двора. Кажется придворные барды в этой истории сотворили из меня настоящего злодея, а ее превратили в верную благородную супругу, любой ценой пытающуюся спасти своего мужа. С другой стороны, не так далеко от правды.

Тут я вдруг поняла, что уже слышала эту историю. Про это была сложена песня «Людмила и чародей». Только в песне храбрая графиня изображала старуху-крестьянку, готовя и убирая для волшебника, похитившего душу ее мужа, пока она не сумела ее отыскать запертой в сундуке и спасти любимого. Мои глаза защипало от горячих слез. В песнях никого не заколдовывают так, что невозможно расколдовать. В конце герой всех спасает. Там не упоминается ничего неприятного, вроде графини, плачущей в темном подвале, и спорящей с тремя волшебниками, явившимися для того, чтобы убить графа, а потом интриговать по этому поводу при дворе.

— Так ты готова ее отпустить? — спросил Дракон.

Не готова, и уже созрела. Я устала. Мне уже были ненавистны эти ступени, ведущие к твари, нацепившей Касино лицо. Я вовсе не смогла ее спасти. Она по-прежнему была в Чаще, была ею поглощена. Но в моей груди до сих пор дрожало ждущие заклинание «fulmia», и если я отвечу ему «да»… если бы я осталась здесь, спрятав голову в ладонях, позволив ему уйти, а вернувшись сказать, что все кончено… полагаю, оно бы проснулось во мне вновь, и разрушило бы Башню под нами.

В отчаянии я оглядела полки, все пространство: бесконечные книги, корешки и обложки, вставшие словно крепостные стены. Вдруг одна из них все же хранит секрет или уловку, которая освободит Касю? Я поднялась и медленно пошла, ведя рукой по корешкам, но выбитые золоченые буквы оставались немы под моими пальцами. И вновь меня поймало «Призывание» Люта. Та самая красивая книга, которую я позаимствовала целую вечность назад, ничего не понимая в волшебстве, взбесив этим Дракона, и до того, как я узнала, как мало я могу сделать. Я взяла ее в руки и внезапно спросила:

— А что она призывает? Демона?

— Нет, не будь дурой, — с раздражением ответил волшебник. — Призвание духов не более, чем шарлатанство. Нет ничего проще, чем заявить, что вызвал нечто невидимое и бесплотное. «Призывание» не делает ничего столь же обычного. Оно призывает… — он замолчал, и я с удивлением увидела, что он с трудом подбирает слово: — Истину, — наконец сказал он, слегка пожав плечами, словно говоря, что это неправильно и точно, но довольно близко. Я совсем не поняла, как это возможно, призвать истину, если только он не имел в виду, что это позволит видеть ложь насквозь.

— А почему вы так разозлились, когда я начала ее читать? — спросила я.

Он посмотрел на меня:

— Тебе это кажется простой задачей? Я решил, что какой-то придворный волшебник околдовал тебя, поручив невыполнимую задачу… с намерением снести крышу башни, когда ты потратишь все свои силы, и твое незаконченное заклинание обрушится на твою же собственную голову, выставив меня некомпетентным дураком, которому нельзя поручить ученика.

— Но это ведь убило бы меня, — сказала я. — Вы считаете, что кто-то при дворе мог бы…

— Пожертвовать жизнью крестьянки с капелькой силы, чтобы одолеть меня … и в результате, возможно, увидеть, как меня осудят и унизят? — уточнил Дракон. — Ну, разумеется. Большинство придворных ценит крестьян чуть дороже коровы, и совершенно точно ниже любимых лошадей. Они с радостью, не моргнув глазом, пожертвуют тысячами таких как ты в борьбе с Росией ради незначительных пограничных приобретений, — он опустил самые мрачные подробности. — В любом случае, я определенно не ожидал, что ты с ним справишься.

Я уставилась на книгу в руках. Я помнила, как начинала ее читать, то чувство полного удовлетворения, которое это давало, и внезапно я забрала книгу с полки и, прижав ее к себе, повернулась с книгой к нему. Он выжидательно смотрел:

— А это сможет помочь Касе?

Я видела, что он открыл было рот, чтобы ответить отрицательно, но вдруг засомневался. Он молча посмотрел на книгу, нахмурившись. Наконец он ответил:

— Сомневаюсь. Но призыв — странное дело.

— В любом случае, не повредит, — сказала я, но увидела его нервный взгляд.

— Определенно, оно может повредить, — сказал он. — Разве ты не слышала, что я говорил? Чтобы заклинание сработало, всю книгу необходимо прочесть за один раз, и если тебя не хватит на это сил, когда ты устанешь, все заклинание схлопнется самым ужасным образом. Я видел, как его выполняют лишь однажды три ведьмы вместе, каждая научила другую помоложе, передавая книгу для чтения по очереди. И оно едва их не погубило, а их нельзя было назвать слабыми.

Я снова посмотрела на тяжелую позолоченную книгу в моих руках. Я ему верила. И помнила, как мне нравилось чувствовать ее слова на языке, как они лились из меня. Я сделала глубокий вдох и спросила:

— Прочтете заклинание со мной вместе?

Глава 10

Сперва мы приковали девушку цепями. Дракон принес с собой тяжелые железные кандалы и, попутно произнося заклинание, прикрепил каждый из них к стене комнаты, пока Кася… то существо, которое в ней пряталось… стояло и не мигая следило за нами. Я все это время поддерживала вокруг нее кольцо огня. Когда он закончил, я оттеснила ее к стене, а он, с помощью другого заклинания, заковал ее руки в кандалы. Думаю, она сопротивлялась больше из желания доставить нам проблемы себе в удовольствие, чем из опаски. Ее выражение лица все это время оставалось нечеловечески нейтральным, и она не сводила глаз с моего лица. Девушка за это время похудела. Тварь очень редко ела, скорее для поддержания тела Каси живым, но недостаточно, чтобы было незаметно, как чахнет девушка: выступили ребра, щеки запали.

Дракон призвал узкий деревянный пюпитр и положил на него «Призывание».

— Вы готовы? — обратился он ко мне несколько зажатым, официальным тоном. На нем был красивый костюм, состоящий из множества слоев шелка, бархата и кожи, а также перчатки на руках, словно он пытался защитить себя от того, что случилось в прошлый раз, когда мы произносили заклинание вместе. Мне это уже казалось прошлым, словно миновало сто лет и далеким как Луна. На мне же было мятое домашнее платье, а мои волосы, чтобы не лезли в глаза, были заколоты в импровизированный узел. Я открыла книгу и начала читать вслух.

Заклинание снова захватило меня почти мгновенно, но теперь я знала о волшебстве достаточно, чтобы чувствовать, как оно пьет мои силы. Однако «Призывание» не собиралось отрывать от меня куски: я пыталась подпитывать его как большинство «своих» заклинаний стабильным ручейком, а не потоком силы, и оно разрешало мне это делать. Слова более не ощущались столь непроницаемыми. Хотя я все равно не могла уловить всей истории или вспомнить только что произнесенную фразу, зато начала ощущать то, чего ранее не замечала: если бы я сумела припомнить слова, хотя бы некоторые показались мне неправильными. Это словно услышать подзабытую историю из детства, и не удовлетвориться качеством исполнения или расхождением с тем, как вы ее запомнили. И именно таким образом, живя в том самом призрачном золотом мирке смутных, но теплых воспоминаний, Призывание доводило себя до совершенства. Я позволила ему течь сквозь меня, и закончив страницу, остановилась, позволив Дракону продолжить начатое. Когда он не смог отговорить меня от попытки призыва, он жестко настоял на том, чтобы читать по две страницы к моей одной.