Я подняла тарелку и допила остатки супа, потом отставила ее в сторону и посмотрела на него через потертый и поцарапанный стол:

— Ну, ладно, — мрачно сказала я, — приступим.

* * *

К сожалению, желание овладеть искусством волшебства и успех в овладении им не одно и то же. Простейшие заклятия Грошно полностью меня вымотали, а колдования Метродора не желали колдоваться. Спустя три дня после начала обучения Драконом заклинаниям исцеления, которые все как одно как и прежде выходили у меня неловко и неверно, я утром спустилась в библиотеку в тоненькой книжицей в руке и положила ее ему под нос:

— Почему вы не учите меня по этому? — спросила я у него в ответ на его скривившийся вид.

— Потому что по такому учить невозможно, — буркнул он. — Я едва могу разобрать простейшие заклятья, переведя их в более-менее применимую форму, и ни одно из них не работает. Не смотря на ее широкую известность, на деле она ничего не стоит.

— В каком смысле известность? — удивилась я, оглядев книжечку. — Кто ее написал?

Он скривился и ответил:

— Яга, — сказал он, и я мгновение стояла, застыв и онемев. Старая Яга померла давным-давно, и, хотя о ней было сложено не так много песен и баллад, барды исполняли их совсем неохотно, и то только летом и в ясный полдень. Она умерла и похоронена пятьсот лет назад, но это не помешало ей появиться в Росии где-то сорок лет назад на крестинах новорожденного принца. Шестерых стражников, которые пытались ее задержать, она превратила в лягушек, еще двух волшебников заставила уснуть, а потом подошла к младенцу и долго хмуро его разглядывала. Наконец, она выпрямилась и растеряно объявила: «Ошиблась временем», — и исчезла в облаке дыма.

Следовательно, погребение не является для нее поводом, чтобы не появиться и потребовать назад свою книгу заклинаний, но Дракона лишь еще сильнее возмутило мое выражение лица.

— Хватит изображать из себя серьезную шестилетку. Несмотря на всеобщие суеверия, она действительно умерла, а что до всех этих ее блужданий во времени, которые она демонстрировала ранее, то уверяю тебя, у нее были цели куда важнее, чем подслушивать сплети о себе. Что касается этой книги, я потратил невероятное количество денег и усилий, чтобы ее раздобыть, и был рад ее приобретению, пока не понял, как до бешенства она неполна. Скорее всего она просто использовала ее для заметок. В ней нет стоящих заклинаний.

— Те четыре, что я испробовала, отлично работают, — ответила я, и он уставился на меня.

Он не мог поверить, пока не заставил меня показать ему с полдюжины Ягиных заклинаний. Все они были похожи: состояли всего из пары слов, нескольких жестов и капельки тех или иных трав и ингредиентов. Точное количество не имело значения. И строгого порядка прочтения заклинаний тоже. Теперь я поняла, почему он счел, что ее заклинаниям невозможно научить, потому что я почти не помнила, что именно делала, когда их выполняла, тем более не могла объяснить, почему поступала именно так, а не иначе. Но для меня после всех этих зажатых, сильно перегруженных заклинаний, которыми он меня пичкал, эти были невероятным облегчением. Мое первое впечатление о них оказалось верным: я чувствовала так, словно выбираю нужную тропу через кусочек незнакомого леса, и ее слова словно были идущим впереди другим опытным путешественником. Он показывал дорогу и выкрикивал мне: тут на северном склоне растет черника; О! А там, в кустах отличные грибы; или — проще всего обойти колючие кусты левее. Ей не было дела до того, как именно я соберу чернику. Она всего лишь подсказывала точное направление, где ее найти и предоставляла мне самой до нее добраться, щупая ногой тропинку.

Его такое объяснение бесило, и мне было почти его жаль. Наконец, когда я произносила последнее заклинание, он решил просто стоять надо мной, записывая все мои действия в мельчайших деталях, даже мой чих оттого, что я слишком сильно наклонилась в процессе к корице. Когда я закончила, он решил все повторить самостоятельно. Было очень странно наблюдать за ним, словно в далекое и льстящее тебе зеркало: он повторял все в точности за мной, но делал это грациознее и с большой точностью, воспроизводя все слоги, которые я скомкала, но не успел еще дойти до середины, как я уже могла сказать, что ничего не выйдет. Я дернулась, чтобы его прервать. Он бросил на меня уничижительный взгляд, так что я заткнулась и позволила ему забрести подальше в чащобу, и когда в результате, как я и думала, ничего не произошло, я сказала:

— Вам не следовало в этом месте произносить «miko».

— Но ты произнесла именно так! — резко ответил он.

Я беспомощно развела руками: вне всякого сомнения так и было, хотя, если быть абсолютно честной, я этого не помнила. Но помнить было не важно.

— Когда это делала я, это было правильно, — сказала я, — а когда это сделали вы, то вышло неверно. Словно вы шли по следу, но за это время на тропу упало дерево или какой-то куст вырос, а вы все равно полезли напролом, вместо того, чтобы обойти и…

— Нет там никаких кустов! — проревел он.

— Полагаю, так бывает, — ответила я многозначительно, обращаясь в пустоту: — когда проводишь слишком много времени, сидя дома, и забываешь, что живое никогда не остается там, где вы его оставили.

На этом он с гневом выгнал меня вон.

* * *

Должна отдать ему должное: он дулся до конца недели. Потом он вытащил из своих закромов небольшую коллекцию других книжечек с заклинаниями — пыльных и не тронутых, исписанных заклинаниями, похожими как в Ягиной книжечке. Все они показались мне старыми друзьями. Он пробежался по ним, проконсультировался в десятке других книг, и на их основе составил для меня курс обучения и практики. Дракон предупредил меня о всех опасностях высшего искусства — заклинание может выйти из-под контроля на половине дела и начнет все крушить; или вы потеряетесь в волшебстве, и станете бродить словно во сне, который обретает реальность, пока ваше тело погибает от истощения; или пытаться воспроизвести заклинание, которые вам не по силам, которое высосет досуха все и за пределами того, чем вы владеете. И хотя он так и не сумел разобраться как работают заклинания, которые мне лучше подошли, он с яростно критиковал результаты моей учебы и требовал, чтобы я объясняла заранее, чего хочу добиться в результате, и когда я не могла точно предсказать итог, он заставлял меня отрабатывать это заклинание снова и снова, пока мне это не удавалось.

Если объяснять кратко, то он старался обучить меня как можно лучше, и, несмотря на то, что это была для него неизведанная область, помочь мне в странствиях по моему новому лесу. Он по-прежнему отказывался признавать мои успехи, но не из зависти, а из принципа: его здравому смыслу, привыкшему к строгому порядку, претила мысль, что мои кое-как сляпанные заклинания работали, и он с одинаковой неприязнью наблюдал как мои успехи, так и очевидные промахи.

Месяц спустя после начала моего обучения он наблюдал за моими попытками создать иллюзию цветка:

— Не понимаю, — сказала я, а на самом деле, простонала: это было невероятно трудно. Три мои первые попытки были похожи на поделки из тряпья. Сейчас мне удалось состряпать более-менее приличный шиповник, если только не пытаться его понюхать: — Куда проще вырастить настоящую розу. Зачем же мучиться?

— Все зависит от масштаба, — пояснил он. — Уверяю тебя, куда проще создать иллюзию армии, чем созвать настоящую. Да как же это работает? — выпалил он, как с ним иногда случалось, когда убогость моей волшбы доводило его до белого каления. — Ты ведь даже не поддерживаешь заклинание… ни словом, ни жестом…

— Но тем не менее, я даю волшебству силу. Много сил, — безрадостно ответила я.

Те первые несколько заклинаний, которые получились меня без чего-то похожего на магическое выдирание зубов, были таким огромным облегчением, что я уже было решила, что самое худшее позади, и сейчас, когда я разобралась, как это работает — что бы там не говорил по этому поводу Дракон — остальное будет просто. Но скоро я убедилась, что не права. Отчаяние и ужас подпитывали мои первые попытки, а мои следующие попытки были сродни моему первому опыту, когда Дракон пытался меня научить своему волшебству, самым легким заклятиям, которые, по его ожиданиям, я должна была выполнять легко. И я в самом деле легко с ними справилась. Тут он начал учить меня настоящим заклинаниям, и худшее снова вернулось… если не по-прежнему невыносимо, то по крайней мере, с чрезвычайными трудностями.