Кто-то прошел мимо Гиде, скрипя кожаными сапогами, ледяной сквозняк пробежал по лицу и груди. «Ты любишь меня или моё богатство?» - прошептал Фэнсин еле слышно. Гиде показалось, что она застряла в чем-то липком и вязком, такими тяжелыми были движения. Она с трудом поднялась и села, вокруг не было никого, кроме Лалы. Девочка застыла у камина и всё ещё пела песенку пустынников.

Хлопнула дверь, откуда-то Гиде точно знала, что это матушка закрыла ее за собой. Еле слышный топот мягких сапогов вдруг остановился. «Тебя никто и никогда не любил, Гиде», - услышала она злобный, свистящий шепот матушки. «Неправда» - ответила Гиде, чуть не плача.

«Подумай сама, если бы я тебя любила – оставила бы ему? А князь, если он любит, как говорит, почему он тебя истязает? Что это за любовь такая?». Гиде не ответила, и шаги дали понять, что матушка ушла, не дождавшись.

Гида откинулась на изголовье, большое зеркало в углу отразило ее испуганное, бледное лицо. «Лала меня любит. И Лианг», - шепнула она себе. Отражение криво усмехнулось и покачало головой, тяжелые серьги качнулись. Гиде ощупала себя, серег в ушах не было. «Лала тебя вынуждена любить. Спроси у нее, кого она выберет, тебя или свою мать?» - шепнуло отражение.

Гиде оглянулась на девочку.

Лала камнем застыла у камина, словно надеясь в огне разглядеть что-то, руки обняли колени будто ей было очень холодно. Шелк ее одежд блестел, отражаясь от огня. Она никогда не говорила о том, как стала рабыней, почему?

«Видишь?» - усмехнулось отражение. «Ты ей не нужна. Не будет тебя, она найдет новую покровительницу, красивые девочки легко находят покровителей, тебе ли не знать. И Лианг твой… он же простой солдат, представляешь какой восторг он чувствует, зная, что наставил рога самому князю? Поди хвастается в кругу друзей, рассказывает какие глупости ты совершаешь ради него. Ему не привыкать рушить чужие судьбы. Женщины для него всего лишь средство для самоутверждения. Как и для князя. Фэнсину нравится ломать тебя, его будоражит запах твоей крови. Запах твоего страха. Не ты ему нужна, а твой страх и твоя слабость. Сама по себе ты никому не нужна, Гиде. Да и кому ты можешь быть интересна? Ты, жалкая, глупая, слабая и вечно скулящая. Что ты сделала в жизни, чтобы тебя уважать? Спала с князем и делала, всё, что он хочет? Ты и дня не выживешь без его денег и власти. Радуйся, что он…»

Гиде закрыла уши и закричала изо всех сил: «Замолчи-замолчи-замолчи!» Вдруг, что-то сильно сжало плечо и отшвырнуло на кровать. Гиде больно ударилась головой об стену, перед лицом расплывалось лицо князя. «Я ведь тебе велел не курить больше эту дрянь!»

Гиде заскулила, когда яркий свет солнца резанул по глазам. Князь прошел прямо по скинутым на пол ширмам, жалобно хрустнувшими перед своей смертью. Пощечина обожгла лицо, ледяная вода хлынула по голове и плечам. «Посмотри на себя, ты выглядишь жалко. Больше никогда не смей даже прикасаться к опиуму!» - курительная трубка стукнулась об стену и разлетелась на части.

Гиде, наконец, проморгалась. Лала вжалась в стену, серое от страха лицо неотрывно следила за князем. Она была бы в меньшем ужасе, если в комнате метался живой тигр. «Прости меня», - шепнула ей Гиде одними губами. Лала так боится, а вот Гиде нет. Она устала бояться. Пусть бьёт, пусть мучит, ей всё равно. Она не хочет так больше жить, она не может так больше жить. Единственное, что она хочет...

- Свободы. Умоляю, господин, дайте мне свободы.

- Что?!

- Я не хочу быть вашей наложницей. Дайте мне уйти, заберите у меня всё, только отпустите меня.

Гиде полетела на пол.

- Неблагодарная тварь!

Удар в живот лишил ее дыхания. Гиде закрыла руками голову, пытаясь прикрыться от пинков. Отчаянный крик Лалы заставил разогнуться.

- Нет, Лала, нет! – Гиде закричала в отчаянии. Лала вцепилась в одежду князя и пыталась его оттащить от Гиде. Князь зарычал, схватил брыкающуюся девочку за шею, приподнял и швырнул в угол. Лала сломанной куклой застыла у стены.

Гиде забилась в плаче. Она рвалась к девочке, но Фэнсин удерживал ее за волосы.

- Ненавижу! Ненавижу тебя всем сердцем, проклинаю! – её голос взметнулся до небес. Она, несмотря на боль, извернулась и вцепилась ему в лицо острыми стальными чехлами для ногтей. Князь отшатнулся и выпустил её из рук. Длинная царапина вспухла каплями крови. Гиде, не помня себя визжала, пытаясь дотянуться до лица. Последнее, что она увидела – это кулак, летящий в лицо.

Открыть глаза не получалось, что-то мешало. Тупая, пульсирующая боль разрывала голову. Гиде зашипела при движении, всё тело ныло и болело.

- Лала, - позвала она.

- Лалы больше нет. Она мертва, – голос князя был полон сожаления.

- Лала, - ещё раз позвала Гиде. Она не поверила, он желает её помучить.

- Мне жаль, это получилось случайно.

- Лучше убейте меня, иначе я сама подсыплю вам яд в бокал…

Стальные пальцы сжались у неё не шее. Гиде захрипела, ноги сучили по полу, свет снова померк. Следующий раз она очнулась там же, на полу возле кровати. Монотонный гул голоса протекал мимо сознания, постепенно складываясь в слова.

- …кем была без меня? Велю, завтра же окажешься в канаве, будешь подаяния просить на трактах. Или отдам солдатне на потеху. Им все равно, будешь ты с глазами или без, с одной ногой или двумя. Вздумала условия мне ставить? Пойдем, я покажу тебе твоё будущее.

Фэнсин схватил её за шиворот. Ноги подогнулись, ткань платья треснула и Гиде свалилась на пол. Взбешенный князь вновь пнул под ребра, схватил за руку и волоком потащил прочь из дома. Ослепшая, оглохшая Гиде еле переставляла ноги, часть пути князь её тащил по земле. Она не понимала, что происходит, острая боль терзала бок, заставляя вскрикивать. Пахнуло духотой и кровью, чужие вскрики прорывались сквозь её собственные. Стало темно, лишь мертвенный свет ламп изливался на каменные стены. Наконец, князь остановился и швырнул ее на твёрдый пол. Острая боль от разбитых коленей и локтей не давали ей посмотреть на то, что показывал князь.

- Думаешь, ты особенная и можешь отказывать потомку рода Белых Журавлей? Посмотри на неё и сделай правильные выводы своей безмозглой головой, Гиде!

Гиде подняла голову. Отерла струящуюся кровь с глаз. Единственный видящий глаз пытался рассмотреть что-то в тени за железными прутьями.

Как в самом кошмарном сне что-то там клубилось и шелестело гнилой соломой, клочьями валяющегося на каменном полу. В глаза бросилась железная, грязная миска с выщербленными краями. К ней из тени потянулась страшная скрюченная рука, черная, вся в струпьях, с кровоточащими ранами вместо ногтей.

Гиде от ужаса не смогла вымолвить и слова, воздух в легких закончился, и она стала задыхаться. К миске подползало что-то ужасное, смутно напоминающее человека. Темнота тянулась за силуэтом, не выпуская из своих лап. Существо подняло голову, слепые, затянутые бельмом глаза невидяще уставились на нее, оно открыло рот и замычало. Обрубок языка дрожал в беззубом рту. Женщина, а это была женщина, мычала и плакала без слез. В дрожащей, костлявой старухе было невозможно узнать красавицу Суюк, но Гиде узнала и снова потеряла сознание.

- … что бывает с предателями. Либо ты со мной, Гиде, либо ты мой враг. А ты убедилась, что бывает с врагами. Третьего не дано.

Гиде лежала на каменном полу, холод которого проник в самые кости, выстудил остатки надежды. Она забилась от ужаса и омерзения, когда скрюченные пальцы коснулись её ноги. Вид мычащей Суюк, сама атмосфера боли, царившая в подвале, привела в неистовый ужас. Она кричала как безумная, билась в руках князя, пока князь не привел её в чувство пощечиной, от которой мотнулась голова. Суюк вторила ей, беснуясь за прутьями, вой был слышен даже тогда, когда князь притащил Гиде к двери. Наконец, дверь подвалов захлопнулась, и Гиде с облегчением глотнула свежий воздух.

Как прекрасен был мир, теплый ветерок взметнул полы грязного, окровавленного платья, принёс запах пробивающейся травы. Здесь, наверху царила жизнь, светило солнце, ходили люди.