— Это самое, ваша милость, горе-то какое… — Кмет опустил глаза, как провинившийся ребенок. — Ваш отец…

Наблюдая за этим бесхитростным и искренним проявлением народной скорби, Адам не смог удержаться от благодарной улыбки. Он почувствовал, как на глаза его стали наворачиваться слёзы. Усилием воли он сдержал их.

Значит, весть о гибели отца опередила его. Как наверняка и история обо всём, что произошло на турнире.

Осознание того, что его не было рядом, когда мать узнала горькую весть, больно кольнуло молодого виконта. Он так хотел поддержать её в этот тяжёлый час…

— В повозке есть два бочонка пива, — сказал Адам, принимая душистый хлеб из рук местной красавицы. — Выпейте сегодня в память об отце.

Кмет кивнул и отправил за подарком двух крепких парней. Из повозки тут же раздалось недовольное рычание.

— Уголёк, нельзя, — успокоил маленького стража Адам.

Распростившись с селянами, они двинулись дальше. К вечеру повозка уже свернула на дорогу, ведущую в сторону поместья Олдри.

— Всегда так бывает, учитель?

— О чём вы, молодой господин?

— Мне так тепло от этих мест. — Адам прикоснулся рукой к груди. — Здесь.

Локвуд поглядел на него с той нежностью, с какой старики смотрят на детей своих детей… Он очень гордился своим воспитанником. Даже пройдя через утрату, испытав страдания и заглянув в лик смерти, юный Адам Олдри не утратил доброты и искренности мальчика, которым был когда-то.

— Это и называется «вернуться домой», милорд.

Повернув у старого дуба, который посадил здесь ещё прадед Адама, они увидели впереди поместье.

— Это ещё что? — спросил Адам, указывая на дорожную карету, стоящую у ворот.

— Не имею ни малейшего понятия, — честно признался ключник.

Когда Локвуд остановил повозку у въезда, они обнаружили двух воинов, стороживших вход. Изнывая от безделья, они упражнялись в метании кинжала, используя в качестве мишени растущий неподалёку клён.

— Кто такие? Зачем пожаловали? — небрежно спросил один из охранников.

— Мне следует задать тебе тот же вопрос, страж, — твёрдо ответил Адам.

— Дерзишь, малец?

— Я настоятельно рекомендую вам следить за своим языком, — холодно предупредил их Локвуд. — Вы имеете честь говорить с виконтом Олдри, хозяином этих земель.

Особое чутьё, свойственное слугам, желающим задержаться на своей работе подольше, подсказало стражникам, что старик не шутит.

— Прошу простить нас, ваша светлость, не признали. — Они выпрямились, как положено, приняв оружие на плечо. — О вашем прибытии немедленно доложат.

— В этом нет необходимости. — Адам спрыгнул с кучерской скамьи на землю. — Я у себя дома и сам о себе доложу.

За хозяином последовал чёрный щенок. Проходя мимо стражников, маленький варг сердито тявкнул на одного из них, вызвав в том лёгкое смятение.

Пересекая двор по старой заросшей дорожке, Адам пытался сохранить твёрдость и неторопливость шага, ведь теперь он был виконтом, лордом Олдри! Несмотря на все его старания, ноги предательски срывались на бег. Они помнили, как весело носился он по этим владениям, играя с Рональдом или прячась от старого наставника. Теперь всё это осталось в прошлом. Детство закончилось, словно его обрубили топором.

Одолев каменные ступени крыльца, Адам решительно вошёл в дом.

На улице было по-весеннему тепло, но в камине главного зала потрескивали горящие поленья. Это было ещё одним свидетельством того, что поместье принимало гостей.

Адам сразу увидел мать. Она сидела на массивном старом кресле, покрытом звериной шкурой. Отец в шутку называл его «дубовым троном».

За столом, напротив неё, сидели два незнакомца.

Один из них — гладковыбритый загорелый брюнет, облачённый в дорогой, шитый серебром костюм из тёмно-пурпурной парчи. Его голову покрывал шёлковый берет, украшенный заколкой с изображением конской головы. Этого человека, пожалуй, нельзя было упрекнуть в излишней роскоши, но весь его вид как бы кричал о состоятельности.

Второй гость был человеком военным. На нём хорошо сидело кавалерийское облачение, дополненное красивой, но не новой пластинчатой бронёй, изготовленной на восточный манер. На поясе висел длинный меч с изумрудно-зелёной рукояткой, а из голенища высокого сапога выглядывал кинжал. Его усатое бесхитростное лицо почему-то показалось Адаму знакомым.

Увидев сына, леди Олдри вскочила с места и бросилась к нему, заключив в юношу в крепкие объятия. Слова здесь были не нужны.

— Я вернулся к тебе, матушка, — произнёс Адам с той искренней теплотой, на которую способны лишь любящие и любимые дети.

Виконтесса отстранила от себя сына, но её пальцы всё ещё сжимали его плечи. Она словно опасалась, что юноша растает в воздухе, как видение.

— Дай хоть посмотреть на тебя, мальчик мой. — В её глазах блестела влага.

В такие моменты Адам думал, что его мать — самая красивая женщина во всём мире. Он так много хотел сказать ей… Слова утешения и любви готовы были сорваться с его уст, но смущало присутствие незнакомцев, неожиданно посетивших поместье.

— А, юный Адам Олдри, — поприветствовал его человек с мечом, — рады вам.

От Адама не ускользнуло то, что его не назвали лордом.

— Дорогой, это Джагер Пуль. Ты вроде бы никогда не встречался с ним.

Адам пожал крепкую руку мужчины в воинском облачении.

— Нет, — признался юноша, — но я встречался с его братом.

В тот момент, когда мать произнесла имя мечника, Адам понял, почему лицо показалось ему таким знакомым. Это был не кто иной, как брат лорда Пуля, отец бойца, сражённого копьём Оша на королевском турнире.

— Кто же наш второй гость? — спросил Адам, гадая, что за змеи населили родной дом в его отсутствие.

— Почтенный Локус Веточ, купец из Ша'аруса.

— И первый советник его светлости лорда Тревиля, — закончил своё представление человек в богатом костюме.

Итак, их отдалённое жилище посетили сразу два влиятельных человека из двух разных уделов Простора. На мгновение Адам задумался, внимательно рассматривая гостей. Что нужно было им здесь?

— Удалимся, господин Пуль, — сказал Веточ, поднимаясь из-за стола. — Мать давно не видела сына. Не будем смущать их своим присутствием.

— Какой же я бестактный осёл! — театрально воскликнул Пуль. — Миледи, надеюсь увидеть вас сегодня за ужином.

Когда гости удалились, Адам обратился к матери:

— Прости меня, мама. Отец погиб… Я не мог защитить его.

Виконтесса вновь обняла сына, то ли ища утешения, то ли успокаивая.

— И меня не было рядом с тобой в минуту скорби, — продолжил юноша.

— Знала ведь, что нельзя его отпускать… сердцем чувствовала.

— Он умер, защищая нас. — Голос Адама дрогнул.

— Не вини себя, милый, слышишь? — Она проникновенно посмотрела ему в глаза. — Скажи, как это произошло? До меня доходили лишь слухи про орков. Это они отняли его у нас? Сначала моя сестра, а теперь муж?

— Нет, его убили люди. — На мгновение в голосе Адама сверкнул гнев. — Орки, наоборот, спасли нас тогда. По-своему, конечно, но я потом тебе об этом расскажу.

— И… где он теперь?

— Старая дорога где-то на границе с уделом Гловер. — Адам вспомнил ряд безымянных могил, поросших первыми весенними цветами. — Я хотел привезти его домой, но какие-то добрые люди похоронили его вместе с остальными. Мы с тобой обязательно съездим туда, когда всё уладится.

Леди Олдри кивнула. Ей сложно было говорить об этом, но она не плакала. Её слёзы по погибшему мужу давно иссякли.

— Сначала я получила твоё письмо, а потом до меня дошли деньги, но на душе всё равно было неспокойно. Наконец, слухи обо всей этой дикой истории, произошедшей на турнире… Я не знала, верить ли им. Не знала, чего ждать. Боялась, что не увижу тебя снова…

— Это целиком моя вина, госпожа, — раздался знакомый старческий голос.

В зал вошёл Локвуд, неся в руках тяжёлый кожаный мешок.

— Если вам нужно злиться на кого-то, — продолжил старик, — злитесь на меня.