— Ты знаешь имена соседних князей лучше, чем того, кто правит твоим городом, — сказал он мальчишке, — Почему?

— Я знаю его имя, — сказал мальчишка, задрав конопатое лицо. — Только не люблю. Мало кто любит.

— Кого ты привел, Магнар? — прошептала мальчику на ухо его мать.

— Его зовут Гримнир, он из Ирмунсуля. Смотри, что я для тебя купил, — Магнар протянул матери, круглощекой полной женщине, шарик на кожаном шнурке. Она цыкнула, но подарок забрала.

— Спасибо, радость моя.

И обратилась уже к Йормунганду.

— Меня зовут Эмма, господин. Муж мой отлучился по делам, скоро вернется. Вы пока посидите вон там, — она показала на лавку во дворе, — пока он не придет.

Йормунганд постарался улыбнуться приветливо. Выражение лица хозяйки изменилось, не часто встречается гость улыбающийся так сладко.

— Вы же устали с дороги, — внезапно догадалась она, — еще и целый день на жаре. Войдите, отдохните. Лиса, — крикнула она внутрь дома, — принеси чего поесть, у нас гость.

Улыбка Йормунганда стала искренней. Он старался мало говорить, чтобы его акцент не резал слух и не вызывал ненужных подозрений. На стол хозяйка поставила свежий, еще горячий, хлеб и похлебку, в которой плавала потрошеная рыба. Рот Йормунганда наполнился слюной.

— Кушайте, мой господин, кушайте.

Йормунганд старался не торопиться, пока отламывал себе краюху и вежливо пригласил хозяйку присесть вместе с ним.

— А вы не из простых, — сказала она, — Ирмунсуль — далеко это?

— Да, далеко, на севере.

— А к нам как попали?

— По делам. Я следую в Гардарику, так что заехал в город по пути.

Женщина пододвинула гостю крынку с молоком.

— Гардарика… путь неблизкий.

— А в ваших местах бывают путешественники из Гардарики? — спросил Йормунганд заинтересованно.

— Бывают, приезжают иногда, ткани купить, кожи. Привозят меха, хорошие меха недорого. Кони у них крепкие, для пахоты хороши.

Йормунганд хмыкнул, вспомнив, какие клячи ему встретились в округе.

— Только не продают, — добавила хозяйка, погрустнев, — Да вы лучше про свое расскажите. Где были? Что видели? А все пешком, да? А в Гладсшейне останавливались?

— Останавливался, — сказал Йормунганд.

Он рассказывал про путешествие. Приукрашивая в одном и умалчивая о другом. Хозяйка задавала вопросы, ставящие его в тупик. Вроде цен на хлеб и вино. Йормунганд пожимал плечами и говорил, что жил за счет друзей.

— Ну а в Гардарику- то зачем подались? — спросила хозяйка.

Йормунганд ожидал этого вопроса гораздо раньше, а теперь чуть помешкал, вспоминая заготовленный ответ.

— Я слышал, что у тамошнего князя проблемы с женой, — сказал он.

— Хотите подсобить? — хозяйка ухмыльнулась, как невзначай ослабила ворот обширной кофты.

Йормунганд почувствовал, что краснеет. Намек хозяйки прозрачен. Детишки убежали. А когда вернется муж — только она знала.

— Подсобить, — повторил Йормунганд задумчиво, — Может, вам чем помочь, хозяйка? — он широко улыбнулся, сунул руку в поясной мешочек, зажал руну наугад и развернул руну на ладони.

Хозяйка придвинулась, глаза ее заблестели.

— И что? — спросил она нетерпеливо.

— Урус, — сказал Йормунганд, поднося деревяшку с руной к глазам, — скорые перемены.

Он хитро глянул на хозяйку.

— Подсобить тебе я не смогу. У тебя и так детишки, а будет еще один.

Хозяйка остолбенела.

— Дай ему родиться, хозяйка.

Женщина поклонилась и молча вышла на шумную улицу. Йормунганд с сожалением проводил ее взглядом. Даже теперь она оставалась красивой женщиной, куда красивее многих из тех, кого он видел за столами в чертогах Альфедра. Йормунганд взял со стола яблоко. Увядшее, с мягкими боками, оно все равно напомнило ему о Фрее, Неужели теперь его все время будут преследовать воспоминания о ней? Или это было предостережение, и он все сделал правильно?

Дверь скрипнула. Йормунганд поднял голову. На него смотрел бородатый как цверг, детина. Из- под косматых бровей смотрели угрюмые небесно- голубые глаза. Нос у мужика картошкой, широкие плечи. Йормунганду хотелось хохотнуть, неужели тоже один из отпрысков Альфедра? Но сдержался.

— Айе, — сказал он, — Я Гримнир из Ирмунсуля, прости, что вторгся в твое жилище. Я следую из своей страны в Гардарику, и забрел в ваш город. Твой сын сказал мне, что здесь я могу получить ночлег, еду и кой- какие предметы за умеренную плату.

— А деньги- то у тебя есть, ирмунсулец? — неприветливо ответил цвергоподобный мужик.

Йормунганд сузил глаза и усмехнулся. Мужик нахмурился.

— Ладно, оставайся, — сказал он, — только не балуй и жену мою не трогай.

— И в мыслях не было, — сказал Йормунганд, — я бы поспал с дороги. А вечером прогуляюсь.

— Да не на что тут смотреть, — пробасил хозяин.

— Да может чего найдется, — сказал Йормунганд.

Хозяин пожал плечами.

— Сегодня праздник у князя, гуляния, разве что туда сходите, только чужаков там не любят. Да и по городу ходите осторожно, — добавил он почти миролюбиво.

— Что так?

— Вид у вас колдунский. У нас таких жгут.

Комната Йормунганду показалась размером с гроб. Небеленые стены, койка у стены и табуретка — все. Он сел на койку и принялся стягивать сапоги. Жгут колдунов? Тогда он в опасности, хотя он торговал оберегами, и ничего не случилось, наоборот — ажиотаж. Йормунганд прикрыл глаза, потому и ажиотаж, что конкурентов нет. Либо убиты, либо сбежали. Цверг-переросток прав, следовало поостеречься.

Всю последнюю неделю Йормунганд спал прямо на земле и теперь даже жесткий матрас нашел удобным. Праздничный пир у князя, следует потолкаться рядом, узнать новости, как далеко зашли в его поисках. Он не сомневался, что Ванадис найдет его, где бы он ни спрятался, но не сейчас. Не сегодня.

Эмма вернулась осунувшаяся, с потеками слез на бледных щеках. Ее супруг уже доедал кашу прямо из чугунка. Обычно муж негодовал, если ему приходилось доедать холодное, но в это раз он и слова не сказал, едва взглянув на нее.

Эмма засуетилась, забегала, вынимая то краюху хлеба, то сыр, то припрятанную на особый случай клюквенную настойку. Супруг неторопливо встал из- за стола, достал две глиняные рюмашки, аккуратно разлил настойку. Одну пододвинул жене, другую взял сам. Они чокнулись, супруг опрокинул рюмашку, крякнул и утер рот. Эмма едва пригубила и поставила на стол.

— Ну что опять? — наконец спросил он сурово. Эмма не знала, куда глаза девать.

— Это колдун тебя огорчил? — спросил муж, Так я его сейчас, не дожидаясь стражи….

Эмма помотала головой.

— Не бери в голову, — сказала она, — Не в том дело. Он и впрямь погадал мне, редкая удача.

— И что нагадал?

Эмма смущенно почесала пальчиком за ухом, потребила выбившийся из- под косынки локон…

— Малой у нас будет, — сказала она.

— Что, опять? — муж уставился на нее тяжелым взглядом, Эмма отвернулась и кивнула.

— Иди к травницам! Срок какой?

— Мало еще, — голос Эммы дрожал. — Я б и не поняла, если б он не сказал.

— К травницам иди.

— Я сходила уже.

— И что говорят?

— Не продали, — Эмма заплакала. — Еще и полугода не прошло, говорят, нельзя, помру, говорят.

Хозяин вскочил, хлопнул кулаком по столу. Дерево жалобно скрипнуло.

— Так уговори, пусть дадут тебе чего, — заорал он. В дверном проеме появилась испуганная мальчишеская физиономия и тут же исчезла. — А рожать будешь, не помрешь? Мало было мороки в прошлый раз?

Эмма пожала плечами. Она помнила, что в прошлый раз было больно, но как больно, стерлось из ее памяти. Она металась и кричала. А повитуха пришла поздно, и уже ничего не могла сделать. Ребенок погиб, а сама она пролежала недели две, беспрерывно плача и не в силах подняться. Сердце и дыхание как будто сдавило. Все думала тогда о ребеночке.

— А и родишь, — сказал муж, уже спокойно, — в лес снесешь. Еще одного кормить не буду.