За противоположной от входа стеной, сделанной из прозрачного стеклопластика, находилась еще одна комната, в центре которой стоял громоздкий аппарат. Аппарат был совершенно не товарного вида - сразу ясно, что именно на нем гонзы проводили свои «исследования».

- Это же кабинет магнитно резонансной томографии... - прошептала Оля. - Нахрена делать МРТ фарша?

- Не-е зна-а-аю, - зачарованно протянул Никита Пятаков.

- Они и не делали, - вставил Ефим. Оля подняла брови. Ефим поспешил пояснить: - Не делали МРТ. Электричества-то у них не было - аппарат не работал.

Большая часть остальных кабинетов пребывала в похожем состоянии. Всюду попадались ошметки инопланетной плоти, раскуроченная собственность пятой экспедиции, испорченные аппараты российского комплекса. Оля и Никита попутно составляли список уцелевшего оборудования. Краткость его заставляла Олю скрипеть зубами - нелегко привыкнуть к такому вандализму.

Поднялись на второй этаж. Кто-то из космопехов, шедших впереди матюгнулся. В самом начале коридора, прицепленный к потолку, висел сюрприз.

- Внимание, э-э-э... неприятное зрелище, - попытался Чебурек предупредить неподготовленных по его мнению ученых.

Оля, увидев это самое зрелище, и впрямь почувствовала, что ноги стали ватными и вот-вот подогнутся. Чтобы не упасть она оперлась на стоящего ближе всех Ефима. Тот на нее даже не отвлекся - слишком был поглощен открывшимся зрелищем.

На потолочных перекрытиях, влажно поблескивая незасыхающей гонзовской кровью, висел мертвый мужчина. Мужчина был абсолютно голым. Ком рваной одежды валялся тут же, припнутый к стене. Большая часть кожи на трупе отсутствовала, как и часть мышц. Человека повесили нестандартно, не за шею, не за плечи, и даже не за ноги. Его подцепили, продев веревку в рот и вытащив ее конец через глазные отверстия черепа. Веревка тоже была не простой, а сплетенной из мышц, кожи и сухожилий повешенного. Основным источником материала для нее послужили руки и ноги - их почти полностью оголили до самого скелета. Брюшную полость мертвеца вскрыли, из нее свисал частично вывалившийся кишечник - возможно, по началу его хотели использовать в качестве веревки, но по какой-то причине от этой идеи отказались. Под трупом разлился целый океан крови, перегородивший коридор. Кровь специально сливали - сначала пытались надрезать бедренную артерию, но, не удовлетворившись результатом, почти полностью перерезали ноги в щиколотках. Вдобавок, на груди покойника висела записка - тетрадный листок, приколотый пятикубовым шприцом.

В общем, как верно подметил Чебурек, зрелище действительно не из приятных. Петров и Пятаков, пытаясь продышаться, запустили на своих костюмах режим «свежий воздух». А вот рядовой Солодов с собой не совладал...

Из-за спины Оли раздался неприятный звук неудачной попытки справиться с желудком. Звук поражения был еще громче и неприятнее, и, судя по продолжительности - поражение было серьезным. Когда звук смолк, сержант Стрельцов прошипел Солодову нецензурное обращение, в трех словах сообщив, что считает его человеком нетрадиционной сексуальной ориентации, над которым совершали половой акт не слишком умные люди. Затем Конча приказал Петрову занять место в охранении ученых, а Солодов шагнул в центр группы и присел, стараясь побороть слабость. С помощью массажных функций костюма он пытался избавиться от рвоты, заляпавшей лицо и прозрачный пластик шлема с внутренней стороны.

Конча не зря матерился - облеванный боец - обуза, а не боец. Сейчас нужно кого-нибудь с ним отправлять на промывку к штабному транспортеру. Но пока не до него...

- Погоди, - недовольно сказал Конча Чебуреку, который собирался пройти вперед к висящему трупу.

Стрельцов закатил на лужу крови одну из двух кушеток, стоящих в коридоре, нажал на пневматический рычаг, и она опустилась. Поняв, что командир не хочет ходить по гонзовской крови, Чебурек подкатил вторую кушетку.

По ним Чебурек прошел к телу, и с помощью очередного одноразового щупа зацепил приколотый к нему листок бумаги. Труп висел в полуметре над полом, и Чебурек смог дотянуться до шприца, которым крепили записку. Попытался его выдернуть, однако игла крепко засела в одном из грудных хрящей. Пришлось просто дернуть листок, разорвав его сверху.

- Давай сюда, - протянул руку Конча, - лицо его засними.

Чебурек с сомнением посмотрел на труп. Ввиду специфики подвешивания, его лицо было устремлено вверх.

- Держись, ща каталку подымим, - сказал Грошев.

Грошев зажал рычаг, и Чебурек, аккуратно балансируя, поднялся на метр выше. Активировав на РЛК режим видеосъемки, он поднес рукав к потолку, направив в лицо трупу.

- Водникову отправь, может, узнают, - сказал Конча и взглянул на записку. - Э-э-э... Ничего не понял.

Записка была на каком-то незнакомом языке, явно не на русском и даже не на английском. Возможно, эти каракули даже не были буквами. Конча протянул записку Оле. Она, поджав побелевшие губы, уткнулась в нее, стараясь прогнать запечалившийся на сетчатке глаз образ висельника.

- Гонз писал, - осипшим голосом едва слышно сказала она, затем, решив, что ее не расслышали, повторила громче чужим неестественным голосом: - Гонз писал! Некоторые буквы можно узнать. Вот только слова непонятные... «Жых», «тенец», «ра...», «раб...», «работа»! Вот, это понятно написано.

Оля отправила фото записки в научный канал, пускай коллеги разбираются. Тут же последовал ответ из штаба - они опознали мертвого гонза. Его звали Николай Бубнов, ученый из пятой экспедиции. Причем это был один из тех, кто остался «работать» под началом Копылова. А записку, скорее всего, писал сам Копылов, ведь это для него работа стала причиной срыва. Вполне вероятно, что только это слово он и сумел написать правильно. Выходит, и подчиненного своего убил он же.

Остап без особого энтузиазма проверил одежду гонза, однако не нашел ничего кроме рваного тряпья.

- Двигаемся дальше, - скомандовал Стрельцов. - Вы как? - спросил он у ученых. - А-а-а, мля... - вспомнил он про Солодова и устало вздохнул: - Ну, что сидишь? Пиздуй промываться. Зайкин, Петров, проводите.

«Мог бы и сдержаться» - думал Стрельцов. Будучи зелеными, Конча и Ефим тоже попадали в подобную ситуацию. Однако Конча тогда умудрился удержать во рту все вырвавшееся из желудка, не запачкав скафандр, и только после окончания задания выплюнул превратившуюся в слизь жидкость. А Ефим сумел направить струю в малый клапан, между головным отделением костюма и туловищем. Блевотина бултыхалась на уровне живота, но заданию это не помешало. В тот раз с ними были Грошев и Ишимов, но Грошев вернул себя в норму смачной руганью, а у Ишимова тогда было плохое зрение, и он, к счастью для себя, не узрел всех подробностей того случая.

А вот новичок Петров - молодчик. Не облевался! Еще бы чуб свой крашенный отстриг что ли...

Зайкин, Петров и Солодов удалились, а остальные, перебравшись по мосту из кушеток через озеро крови, продолжили обследование медицинского корпуса.

8, Прорва, российский комплекс, спуск в лаборатории «А». 27.06.2087 17:05 (11:05)

- Птица, прием. Стоим у спуска «А». Готовы спускаться, - говорил Степник в РЛК.

- Погоди, тут энергия идет на активацию забора, сейчас я переключусь на тебя, - ответил Коршунов.

- Ждем.

Спуск в лаборатории представлял собой маленький павильончик, внутри которого начиналась крутая лестница, ведущая к запечатанному на все возможные замки дезинфекционному шлюзу. Отчет капитана Токарева гласил, что на момент консервации лабораторий, внутри никого не было. И видеонаблюдение, которое активировал Коршунов, это подтверждало. Однако прежде чем запускать внутрь ученых, космопехи все равно должны проверить помещения еще на раз.

Перед тем, как разблокировать шлюзы, Коршунов запустил во всех лабораториях тотальную очистку. Длилась она минут десять, и, если даже внутри кто-то и был - процедуры он не пережил. Если там были гонзы, от их тел сейчас даже заразиться нельзя - очистка убивает все, даже ТВИХ.