Морвиг Готвинг кивнул, похвала не была для него чем-то особенным, Квестин просто проявил вежливость.
— Я уже говорил: думаю, мне далеко до талантов истинных Говорящих Со Зверями. Но некие образы я уловил. Ворона хорошо выдрессирована, лишь поэтому мне удалось установить с ней… назовем это контактом. Птица в самом деле попала сюда из Эверона. Образ города с огромной горой над ним был не слишком четким, но Вулкан уникален, его трудно не узнать. Птица сопровождает человека, это я тоже установил достаточно точно.
— Не удивительно, с вашего позволения, — вставил Квестин.
— Это логично. Но дальше! Этот человек следит за двумя путешественниками, за родичами. Во всяком случае, образ одной семьи, гнезда, яиц одной кладки, что-то в этом роде. Один постарше, другой, помоложе, худой, легкий. Это я более или менее уловил. Рядом с этими двумя может появиться еще некто, вот он и интересует хозяина птицы.
— Ваша милость думает о Черной Руке? — едва слышно произнес Квестин.
— Я попытался спросить ворону, есть ли в этой паре, за которой следят… э-э… сложно сформулировать в словах нашей речи. Я спросил, есть ли в них огонь? Животные чуют наше дарование, знаете ли. В одном точно есть, ответила птица. Больше мне не удалось ничего узнать. Но и того, что я изложил, было достаточно, чтобы заволноваться. Признаться, поначалу я не придал вашему наблюдению должного значения. И, как теперь признаю, зря!
— Понимаю вашу милость, — заверил Квестин. — Два родича из Эверона, огонь… но, прошу прощения, огонь — только в одном?
— Насчет одного птица была уверена, — с досадой пояснил старший Готвинг. — Увы, огненный талант моего внука слишком мал… это одна из причин, по которой я увез его с Вулкана. Прошу вас, будьте внимательны, держитесь подле меня. Подле меня и внука. Я не уверен, что Уотс сумеет за себя постоять. Нам предстоит марш, военный переход… в пути может произойти всякое, и кто захочет разбираться в смертях, которые случились на войне? После сражения на Весперовом Колене убитых будут считать тысячами!
Старший Готвинг был в самом деле очень серьезно встревожен. Вот и поспешил заручиться верностью Квестина. Почему-то лорд, хотя и взял в дорогу телохранителя, внезапно проникся верой в таланты отставного префекта. С другой стороны, был ли у него выбор? Не было. Все слуги и тайная стража Вулкана остались по другую сторону моря.
Но зато теперь понятно, откуда в нем столько сочувствия. Хитрый старик рассчитывал на верность, основанную не только на деньгах.
— Генерал обещал нам местечко в обозе, — пробормотала Дженни.
— К Весперу обоз, вы будете в моей свите, — отрезал Готвинг.
Глава 5. Весперово Колено
Бывалые путешественники на жарком Гранделине предпочитают отправляться в дорогу ночью. Поэтому Реми явился к Дженни и Квестину поздним вечером.
— Прошу вас, — пробубнил он, глядя в пол, — занять места в фургоне его милости.
— Похоже, ты не рад, что мы отправляемся на войну? — подколола старого приятеля Дженни. — Да еще в таком чудесном обществе.
— Война не так уж страшна, — еще тише ответил господин секретарь второго ранга. — А вот твое общество…
Смысл его слов Дженни поняла чуть позже, когда пассажиры стали размещаться в фургоне, выделенном Повелителю Огня. Это было длинное сооружение с бортами из толстых досок и с узкими окнами. Из таких удобно отстреливаться из арбалетов, если в пути попадешься в засаду. Уж в подобных вещах у Дженни был богатый опыт. Фургонов она перевидала на ярмарках немало, а в одном так даже провела большую часть жизни.
Место возницы занял молчаливый широкоплечий тип, слуга и, вероятно, телохранитель лорда Готвинга. А внутри фургон был разделен перегородкой на две части. Впереди были сидения, на которых расположились Повелители Огня и Квестин. Свободное пространство заняли вещи лордов.
Задняя часть предназначалась для багажа — такие фургоны, как объяснил Реми, в мирное время совершали регулярные рейсы между городками на побережье и в ближайшей округе. Их довольно мало, потому что у моря больше пользовались каботажными судами. Ну а сейчас все повозки в Абадохе конфискованы генералом Истригсом для нужд армии. Этот фургон достался Готвингам, потому что остальной транспорт еще хуже.
Так вот, теперь задний отсек предназначался для менее важных пассажиров — то есть Реми и Дженни. Ночь наедине! Этого-то и опасался господин второй секретарь.
— Не бойся, — заверила его Дженни, — нас ждет романтичное путешествие. Ты его на всю жизнь запомнишь!
— Я был бы весьма признателен, если бы ты воздержалась от своих обычных шуточек, — вдохнул толстяк, — я собираюсь использовать эту ночь для работы. У меня с собой кое-какие документы, хочу их почитать.
— Обычных шуток не будет! Я придумаю что-нибудь уникальное, — пообещала спутница. — И к утру ты будешь готов яростно броситься на Погонщиков Ветра, лишь бы оказаться подальше от меня.
Когда все разместились в повозке, она со скрипом тронулась с места. В узких оконцах проплывали серые слепые стены глиняных домов Абадоха, шуршала пыль под колесами, скрипели ступицы, фыркали лошади…
За городом их фургон оказался в длинной-предлинной веренице упряжек, на каждой повозке горел фонарь, и нескончаемая огненная река текла по пустыне. В стороне огоньки отмечали путь продвижения колонн пехоты, иногда фургон обгоняли отряды всадников. Генерал говорил о десяти тысячах эверонских солдат в Абадохе, к такому войску прилагался огромный обоз, а теперь вся эта масса людей и животных устремилась в путь.
Реми подвесил к потолку масляную лампу, вытащил пачку исписанных листов и погрузился в чтение. Дженни попыталась подсесть ближе и бесцеремонно заглянуть в его записи, но Реми не позволил:
— Это дипломатическая документация, так что держись, пожалуйста, подальше.
— Вот еще! На дипломатических депешах всегда стоят печали! А у тебя просто какие-то записочки. Любовные, небось? Вот я расскажу Эльсбетиноре.
Реми не ответил. Похоже, угроза его не впечатлила:
— Это секретные циркуляры, поэтому без печатей. Дженни, почему бы тебе не поспать?
— Эту возможность я оставляю на крайний случай, если не удастся придумать ничего более захватывающего. Но, похоже, общение с тобой не так увлекательно, как сон. Пожалуй, займусь и я делом.
Дженни достала свой блокнот, в котором все страницы пока что были чистыми, за исключением двух, изрисованных сердитыми рожицами. Она стала чиркать грифелем, старательно пытаясь попасть в такт дорожной тряске. И при этом бубнила себе под нос. Сперва что-то откровенно неразборчивое, потом закончила более отчетливо:
— …Под видом секретных дипломатических документов. Хотя нет сомнений, что на самом деле он шпион Погонщиков Ветра и составляет донесение для принца Сакхлиха о тайных планах нашего штаба. Точка.
Наконец-то Реми не выдержал. Он прекратил чтение и, хлопая глазами, уставился на Дженни:
— Ты что там шепчешь?
— Я пишу донос. Нашла шпиона в наших рядах. Нужно как следует проверить документы, которые он таскает с собой.
Хотя даже слепому было видно, что это шутка, Реми всполошился:
— Ты кого имеешь в виду? Кто шпион? Какой еще шпион? Зачем проверять документы?!!
— Шпион Погонщиков Ветра, — обстоятельно объяснила Дженни. — Они всегда ближе, чем кажется. И могут принять любое обличье, чтобы втереться в доверие. Сейчас, на марше, наша армия особенно уязвима. И вот шпион сообщает об этом Сакхлиху, принц посылает летучие отряды, чтобы напасть на нас в походе…
Ее перебил шум, проникший снаружи сквозь узкие окна. В степи что-то происходило — кричали люди, ржали лошади.
— А вот и они! Легкая кавалерия Погонщиков! — удовлетворенно отметила Дженни.
Но это, разумеется, не было нападением неприятеля. Река из огоньков, в русле которой оказался фургон лорда Готвинга, встретилась с другой такой же бесконечно длинной рекой — еще одна колонна присоединилась к шествию. Вдалеке проревел тролль, и Дженни поняла, что войско, исполняя план генерала Истригса, соединяется для общего удара всеми силами.