— Что ж, рад этому, милая.

— Мне что, поблагодарить тебя за это? Может, для тебя, плейбоя, брак всего лишь шутка, но для некоторых он представляет нечто очень серьезное.

— А я не говорю, что это ничего для меня не значит, — хмурится Дженнингс. — Просто я рад, что ты сейчас со мной и не связана отношениями ни с кем другим, — мужчина сокращает расстояние между нами и, отведя мои волосы назад, проводит губами по шее. — Очень рад, — бормочет мне в ухо он.

— Я тоже, — едва я успеваю это сказать, как он накрывает мои губы своими. Я тут же забываю, о чем мы разговаривали. Черт побери этого парня и его чудесный рот. Тело мгновенно расслабляется, и я таю. Пальцы пробираются под его рубашку, к груди. Все-таки переспать с ним еще раз — хорошая идея.

— А теперь, — он разрывает поцелуй и стучит кончиком пальца по моей нижней губе, — я хочу почувствовать этот ротик на своем члене, милая.

Я слишком опьянела от его поцелуя, поэтому мне потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить его слова. Облизнув губы, я отбрасываю волосы за плечи и интересуюсь:

— Ты только что приказал мне отсосать тебе? — проклятье, и почему это так возбуждает? Мне хочется из принципа недовольно смотреть на него и в тоже время умолять произнести эти слова еще раз. Начинаю склоняться ко второму.

— Приказал, — нагло отвечает он.

Я опускаю взгляд на его футболку — по виду какой-то винтаж с концерта незнакомой мне группы. Но то, как она обтягивает его широкую грудь, отвлекало меня сегодня целый день. Потянув за низ, я помогаю снять ее через голову, а потом кладу ладони на грудь и прижимаюсь к ней.

— Скажи еще раз, — шепчу я. Да, мне нравится это слышать.

Дженнингс ухмыляется, стягивает с меня блузку и какое-то время ласкает грудь поверх бюстгальтера.

— На колени, милая. Я хочу почувствовать твой горячий влажный рот на своем члене. Хочу увидеть, насколько глубоко ты его возьмешь. А потом я схвачу тебя за волосы и заставлю принять его еще немного глубже и сосать чуть-чуть усерднее.

Дженнингс продолжает что-то говорить, а я уже опускаюсь на колени, расстегиваю ремень и спускаю джинсы до колен, продолжая смотреть на него из-под опущенных ресниц. После чего наклоняюсь и целую плоский живот, одновременно стягивая боксеры и обхватывая член рукой. Увидев, что скрывается под ними, я понимаю, что растеряла в этой игре все свое преимущество.

— Ой! — вырывается у меня. Я убираю руку и сажусь на пятки. — И что мне с этим делать?

— Что делать? — он смотрит на меня так, будто я только что объявила себя девственницей.

— Раньше мне доводилось видеть только нормальный член, — пожав плечами, отвечаю я. Не могу поверить, что это ускользнуло от моего внимания в первый раз. В свое оправдание могу сказать лишь то, что мне некогда было присматриваться.

— Нормальный член? — переспрашивает он с этим шикарным британским акцентом и, выгнув бровь, ухмыляется.

— Ну, знаешь, исправленный. То есть обрезанный! — мне наконец удается подобрать подходящее слово. Мой взгляд мечется между ним и его пенисом.

— Ох уж эти американки, — Дженнингс смеется и, обхватив ладонью член, проводит ею по всей длине и обратно. Не знаю, стоит ли порадоваться, что я не первая девушка, которая удивлена, или разозлиться, поскольку с ним это случалось и, кажись, не раз.

— Уверяю тебя, он работает точно также, — отвечает мужчина, продолжая ласкать себя. Его член твердеет.

Ладно, хотя я в этом сомневаюсь. Меня охватывает странное чувство гордости за то, что я смогу добавить в свою сексуальную копилку подобный опыт. Я обхватываю ладонью его член. Могу поспорить, Дейзи никогда не видела необрезанные пенисы. Иначе она точно рассказала бы мне об этом со всеми подробностями, включая смешное прозвище для парня. Так что этот раунд за мной.

«Сокрушительная победа!» — думаю я, пытаясь не рассмеяться. Раньше мы постоянно так говорили, когда одна из нас выигрывала. В этот раз победу явно одержала я и чертовски этим довольна. Неожиданно Дженнингс интересуется, почему я хихикаю.

— Просто я горжусь собой, — отвечаю я, держа в руке член.

— Потому что собираешься отсосать мне?

— Грубо, конечно, но… типа того.

— И как глубоко ты можешь его взять? Раз так гордишься собой?

— Эй! — я поднимаю вторую руку, останавливая его. — Не слишком воодушевляйся. Я тебе не мисс Глубокая Глотка. Но тоже ничего. Подожди, мне нужно приготовиться, — я снимаю с запястья резинку, которую ношу на всякий случай, и собираю волосы в хвост.

— Ты сейчас серьезно?

— А что? Они мешают. А я хочу сделать тебе отменный минет, — добавляю я и вновь обхватываю его член рукой.

— Переживаешь, что я не вмещусь тебе в рот?

— О, давай, попробуй вместиться ко мне в рот, — мурлычу я. — Это вроде ваших грязных британских разговорчиков?

— Не совсем, — он качает головой и восхищенно улыбается.

— Я всегда хорошо делаю свою работу, Дженнингс. Всегда, — я смотрю на него из-под опущенных ресниц, медленно двигая рукой по всей длине ствола. Его пенис настолько большой и тяжелый, что мне не терпится обхватить его губами. — Может, мне стоит узнать что-то еще о твоем особенном члене? — интересуюсь я и также медленно провожу языком по стволу снизу-вверх.

— Фак, — со свистом шипит он и хватает меня за хвост, намереваясь направлять мои движения по своему вкусу. — Нет, ты все делаешь правильно.

Я обхватываю член губами и провожу языком по головке, не прекращая движения рукой. Его стон подсказывает мне, что я иду в верном направлении. Склонив голову, мысленно стучу себя по спине, потому что отвлекаюсь и мечтать об удовольствии, которое мог бы доставить мне его чудесный рот, и начинаю думать только о том, как порадовать этого мужчину. Дженнингс тянет меня за волосы и наклоняет мою голову немного вбок, чтобы лучше видеть, как я сосу. Меня возбуждает страсть в его взгляде. Хочется прикоснуться и к себе, но сейчас я более заинтересована в том, чтобы дотрагиваться до него. К тому же пусть лучше мистер Рот сам позаботиться обо мне позднее. Я точно знаю, что он это сделает. Много-много раз. Как и обещал в холле.

ГЛАВА ТРИННАДЦАТАЯ

Не бывает плохих минетов. Во всяком случае, у меня никогда не было. Разумеется, какие-то запомнились мне больше, какие-то меньше, но женщина, желающая доставить удовольствие, не может облажаться. А эта девушка полна энтузиазма. И, скорее всего, предпочитает пить через соломинку. Господи боже.

Она сжимает рукой член, умело вращая запястьем, и, глядя мне в глаза, со чпокающим звуком вытаскивает его изо рта и проводит языком по всей длине, от основания до самого кончика. Я чувствую себя подростком, который переживает, что кончит слишком быстро.

В Дейзи удивительным образом сочетается наивность и страстность. Сначала она с напускной бравадой предлагает мне переспать в первый же вечер, а потом с большим усердием скачет на мне с распущенными по плечам волосами и горящими от страсти глазами. Сидит на пятках и удивляется, что ей делать с моим членом, а потом собирает волосы в хвост, как если бы отправлялась на пробежку, и приступает к делу с рвением профи.

Как она хмуро смотрела на меня днем, а теперь смеется, даже не пытаясь выглядеть сексуальной. Но она сексуальная. Возможно, самая сексуальная женщина, с которой я имел удовольствие быть. Ее осторожность и храбрость опьяняют.

Как и этот рот. Одурманивающе мягкий. Соблазнительно теплый. Блаженно влажный. Легким нажатием руки, в которой зажат хвост, подталкиваю ее вперед. Она давится, но продолжает сосать. Как я уже сказал, энтузиазм — это наше все. Неожиданно Дейзи крепче стискивает основание члена и еще глубже заглатывает его.

У меня сжимаются яйца, и я отстраняю ее голову назад, потому что собираюсь кончить. Наверное, стоит предупредить об этом.

— Я хочу, — произносит Дейзи, облизывая головку и поглаживая большим пальцем основание члена. — Дай мне это, Дженнингс, — заглядывая мне в глаза, молит она.