Раскаты грома чередовались просто с невероятной скоростью, молнии лупили так часто, что стало светло, как днём. Ага, вот тот, из-за которого я лишился зуба, скорее всего. Генерал Аскорд застонал, положил руку на голову.

— У тебя не голова, а камень, сынок!

— Скорее всего, господин генерал, она из дерева. Из дуба, ага.

— Юмор — это первое дело на войне, особенно тогда, когда смотришь в глаза смерти и хитро ей подмигиваешь. Сейчас примерно это самое и происходит. Сильтуры сволочи! Доберусь я когда-нибудь до них, камня на камне от жёлтой степи не оставлю. Я, кажется, ногу себе сломал, сынок.

— Дело плохо, конечно, но это не смертельно. Пятый перелом в моей жизни. — генерал держался молодцом, но я видел, как по его лбу катятся тяжёлые капли холодного пота. — Ты сумеешь выглянуть в окно кареты, посмотреть, что на улице творится? Где всё моё охранение? Куда они все подевались?

Только сейчас я понял, карета кверху колёсами, мы с генералом лежим на крыше. Ну, хоть не на земле и то хорошо. Или в земле. Я передёрнул плечами, представив эту картину, попробовал встать во весь рост. Получилось, но от этого не было никакого толка — молнии сверкали часто, они меня слепили, что-либо рассмотреть было просто нереально.

Ладно, это всё может подождать немного, нужно помочь генералу. Ещё не хватало, чтобы он умер от болевого шока. Я оторвал часть обивки кареты, показалась деревянная рейка. Пойдёт! Пойти то она пойдёт, но присобачена она на клей, попробуй её теперь чем нибудь оторвать от корпуса кареты!

— Господин генерал, у вас нож есть?

— Чего ты удумал?

— Мне нужна ровная палка, которую я к вашей ноге привяжу.

— Мой меч где-то здесь должен лежать, сынок.

Меч нашёлся под бумагами, которые были разбросаны по крыше кареты. С трудом оторвав рейку, я отломил от неё небольшой кусок, стал искать, чем деревяшку примотать к ноге. Какое-то полотенце, не иначе генерала. Сейчас не до субординаций и расспросов — «можно я ваше полотенце в расход пущу?»

Генерал морщился, но терпел, когда я крепил палку к ноге. Тяжко человеку, но сейчас я ему ничем не могу помочь. Стоп, а лечебный амулет-снежинка? Вот это дело, только найти осталось сумку. Она оказалась самым чудесным образом под головкой генерала. Хм…сказано — солдат, в любой ситуации и в любом положении устроится с комфортом.

Как научил меня маг-продавец, нужно было сдавить серединку снежинки с двух сторон одновременно. Да, камень, который расположился по центру амулета, начал светиться нежно-голубым светом. Вложив лечебный амулет в руку генерала, я попробовал сделать ещё одну попытку разобраться, что же происходит на улице. Бесполезно! Разверзлись небеса — это выражение именно для нашего случая.

По карете забарабанил град, я вспомнил Всевышнего. Судя по силе удара градин по дну кареты, крышу они бы точно пробили бы. А так, в принципе, град нам не помеха — днище массивное. Всё это хорошо, но так сидеть и ждать чудесного спасения? Я был почти уверен, что из охраны генерала уже никого нет в живых.

— Всё, как в Илливарде. — услышал я голос генерала. — Это дьявольское отродье научилось управлять погодой и теперь вообще неизвестно, когда этот ураган прекратится. Беда!

Я посмотрел на окно кареты — по стёклам текла самая настоящая кровь!

— Ты тоже заметил кровь, сынок? — спросил генерал.

— Да, только я ничего не понимаю, господин генерал.

— Вы были уже в отъезде, когда на Илливард со стороны Жёлтой степи пришла такая же туча. Что творилось в городе — словами не описать, это нужно было видеть. Кровавые реки, град с куриное яйцо, разбитая черепица крыш, но самое главное, это паника в городе. Храмы и Соборы были забиты верующими, все думали о конце света, который, в конце-концов, так и не наступил. Люди, воин, слабые создания, они верят в то, во что верить нельзя. Мне одному кажется, что наша карета куда-то двигается?

Я посмотрел на улицу, карету несло куда-то потоком грязи. Вспомнил слова сержанта на Главных воротах города Странствилла: «У нас земля такая. Чуть небольшой дождь, земля в жижу превращается, идти по ней просто невозможно». Как же ты, сержант, был прав. Тысячу раз прав!

— Вы сказали, что сильтуры за это безобразие ответят, господин генерал. Это что получается, шаманы такие могучие, или сбежавшие в Жёлтую степь некроманты?

— Ты же видишь кровь с неба низвергается, значит было очередное жертвоприношение и как результат, вот этот ураган.

Карету наклоняло с одного бока на другой, разворачивало на месте, наконец-то, она сильно качнулась, заваливаясь на бок. Град к этому времени прекратился, но кровавый дождь продолжал идти с удвоенной силой. Молнии стали реже сверкать, гром поутих. Жить стало веселее, но где мы сейчас находимся — очень хотелось бы это узнать. Далеко нас не могло унести грязевым потоком, но кто знает, на что способен ураган такой силы.

— Давай, воин, документы соберём и куда-нибудь спрячем. Там особо секретных бумаг нет, но мало ли что?

Мы собрали документы в мою сумку, я попробовал открыть дверь, которая была сверху. Бесполезно, её перекосило и заклинило, по стеклу прошли трещины, но в целом, оно пока ещё держалось. Свернула, уже не такая яркая, молния, гром оказался уже где-то очень далеко от нас, капли дождя стали самыми обычными, прозрачными. В голове не укладывались слова генерала о жертвоприношениях и дожде из крови. Что-то страшное происходит там, где появляются некроманты. Недаром Аскорд их называет отродьем.

Небо на глазах стало светлеть, появились первые лучи Сантора. Нужно выбираться из кареты.

— Господин генерал, отвернитесь, я стекло разобью.

Рукоятью меча я ударил по стеклу, оно брызнуло осколками. Я мечом расчистил окно от остатков стекла, ухватился двумя руками за проём, подтянулся. То, что я увидел, меня очень сильно удивило и не обрадовало. Голая степь без единого ориентира, где мы находимся. Грязью нас вынесло на совершенно сухую землю, из-за этого, скорее всего, карету и опрокинуло. Приняв от генерала свою и его походную сумки, я бросил их на землю, потом вытащил генерала из кареты. Он, так же как и я, не мог сориентироваться на местности.

— Нам ещё не хватало в Индрогию попасть, на вражескую территорию. Тогда дело считай дохлое — казнят на месте и вся недолга. Не знаю, как тебе, но мне они очень сильно обрадуются — как же, Аскорд Завоеватель к ним в гости пожаловал. Беда! — сказал генерал. — То, что нам нужно идти к центру урагана, где карета опрокинулась, это понятно, но как по этой жиже передвигаться, я не представляю. Извини, старею, как тебя зовут, сынок?

— Альтором зовут, господин генерал. — ответил я. — Но ждать от кого-то помощи, сидя на месте, я тоже не вижу смысла. Если мы на вражеской территории, то тем более — нужно ноги уносить.

— Ты прав, Альтор, но уходить уже поздно. Вон, всадники к нам мчатся, видишь? Запомни, воин, лучше красивая смерть, чем позор и плен. Ты, я думаю, правильно меня понял.

— Конечно понял. Но я считаю, и то и то — плохо. Поэтому будем сражаться.

— Какой ты храбрый! — услышал я генерала, который тихо засмеялся. — Я, мало того, что с поломанной ногой, так и меч сейчас, поди, уже не подниму. Это раз. А два — меч один, уж не хочешь ли ты сказать, что я буду стоять в сторонке, пока ты будешь умирать? Нет, я не такой человек, Альтор. Ладно, уговорил, воин! Забирай меч, в моём мешке нож лежит, я с ним буду себя чувствовать не таким беззащитным. Что-то ты в лице изменился, парень. Что такое?

— Это присторианцы, господин генерал.

— Как определил?

— Чёрные шлемы, чёрные кольчуги.

— Дьявол. Они хорошие воины, да в принципе, какая разница? Их не меньше десятка человек.

— Да, это точно. Но был бы мой меч-друг со мной, можно было бы побороться.

— Чимкен, как я понимаю? Откуда он у тебя?

Я в двух словах объяснил всё генералу, тот произнёс:

— Значит выжил тогда Ингвард Волк. Хм…тогда с ним бок о бок воевал, судьба вместо него внука прислала. Вот и не верь после этого в судьбу.