Вчера вечером я попросил поднять нас до рассвета, что Кевин и сделал. "До второй склянки второй вахты", впрочем, я, примерно как та императрица из анекдота, ихних морских терминов не разумею. Зачем вставать в такую рань? Полюбоваться пейзажем, само собой; что воздух Новой Земли, что вода вдали от берегов – прозрачны до изумления, никакой Айвазовский не передаст. На той же базе "Латинская Америка" мы с Сарой, иногда выползая в такое время на пляж, несколько раз ловили над горизонтом за миг до появления солнца вспышку зеленого луча; в открытом океане этот шанс должен быть повыше. Дарует ли зеленый луч удачу тем, кто успел его увидеть? Понятия не имею. Но как по мне, сам по себе такой вид стоит определенных усилий в смысле не понежиться утром в койке.

А еще это мой своего рода подарок стажерке на ее официальное совершеннолетие, каковое приходится на шестнадцатое декабря по счету Старого Света. Я заранее уточнил, в какое точно время суток она родилась, девчонка со слов родителей знала, что около полудня, ну и в пересчете оно как раз совпадало с сегодняшним рассветом. Тут уж подарок напрашивается сам собой.

Указываю Хуане – смотри, мол, – и замираю у борта, вдыхая прохладный соленый ветер. В прошлой жизни я, будучи уроженцем центральной Украины, на море бывал, но очень не каждый год, и редко находился там дольше двух недель, так что о зеленом луче знал сугубо из справочников; филиппиночка выросла в тропиках, на берегу Манильского залива, для нее такое зрелище не настолько редкость, однако и она сейчас ожидающе впивается взглядом в светлеющий край окоема. И беззвучно шевелит губами.

Мгновения ползут сонными улитками. Горизонт чист.

И вот пронзительной вспышкой на границе синего моря и синего неба о наступлении нового светового дня возвещает пламенный веер голубого цвета. Ошарашенно смотрю на "новорожденную" – ты тоже это видела? – и у нее вид такой же удивленный.

– Читала я, что первый или последний солнечный луч бывает и синим, но это считали дикой редкостью.

– Вот и я никогда не видел.

– Мне – приходилось, – сообщает Кевин, – но девочка права, очень уж редкая штука.

Поверье про зеленый луч я, конечно же, знаю. Верить не верю, просто любуюсь красотами природы, а если кому кажется, что после такого явления природы ему начнет везти во всех начинаниях... ну, пусть кажется, настрой на позитив помехой нигде не будет. Главное – не зарываться и не полагаться сугубо на это везение в серьезных делах, ну так оно всегда главное. Однако это все сказано про зеленый луч, а с синим как быть? Он, как гораздо более редкий, получается, должен даровать не простое везение, а что-то совсем запредельное?

Ну, в такое я тем более не верю. Нет, не в везение само по себе, удача, халява и прочие плюшки от гомеостатического мироздания – перепадают практически всем, это бывает, самый отъявленный скептик не станет спорить. Я тоже не стану, только уточню, что гомеостатическое мироздание – ни разу не мать Тереза, и всяческие подлянки подбрасывает примерно с той же интенсивностью. То-то не помню, который уж там из классиков говорил, мол, ни одно доброе дело не остается безнаказанным[66]. Закон всемирного равновесия, не поспоришь.

Так что везением обернется для нас вообще и именинницы конкретно этот синий луч или чем-нибудь еще – как говорится, будем посмотреть.

– Кстати, с днем рождения, – говорю я. – И началом взрослой жизни.

И вручаю девчонке под восхищенное "ах" бэушный, но рабочий карманный аудиоплейер и два компакт-диска с подборкой ее любимой "Аббы". Специально в субботу прикупил. Диски, судя по распечатанной на цветном принтере обертке и отсутствию фирменной лейбы на самих болванках – пиратские, и я сильно удивился бы, обнаружив в Новой Земле лицензионную продукцию чего-то старосветского. Но сама музыка от этого пиратства не стала хуже.

Большой Залив, на траверзе Коринфа. Среда, 04/09/22, 20:00

Третий день нашего плаванья близится к вечеру, и все еще ничего не происходит. Позади остался Британский пролив, отделяющий континентальное побережье от островов Новой Шотландии и Новой Англии – ничего так проливчик, аккурат в заленточный Ла-Манш будет, даже, может, местами чуть пошире, оно и к лучшему, меньше сложностей с трафиком. По ночам в этом проливе классические британские туманы нередки и в разгар сухого сезона, хорошо хоть, самые сложные и узкие места мы преодолели в светлое время суток. А еще новоземельные бритты ухитрились осесть на островах, вокруг которых прихотливо разбросаны подводные скалы и рифы, лодка пройдет почти везде, но уже для сторожевого корвета или сухогруза надо аккуратно выбирать маршрут и не забывать о лоциях. У шкипера такие, ясное дело, имеются, на малом ходу да прощупывая дно мерным линем с грузом – подобрались бы, но в данном рейсе бриттские порты нам не актуальны, так что и мучиться не пришлось. По той же причине оставляет "Шенандоа" в стороне и весь южный берег Европейского Союза; будь на борту груз для Виго, Паланги, Наполи или Варны, зашли бы, а специально останавливаться там нет никакой нужды, запасов горючего и пресной воды траулеру с лихвой хватило бы на путь от Порто-Франко до Новой Мекки в противоположном "углу" Большого Залива, да не напрямик, а каботажкой, следуя всем береговым изгибистостям, то бишь на пару недель рабочим ходом. А с пропитанием, как справедливо говорил суперкарго Брэкстон, в здешних морях трудностей в принципе не бывает, забросили прямо с борта пару удочек – и за полчасика натаскали свежей рыбы, или рыбоящеров, или еще чего-нибудь попавшегося на крючок, в достаточном количестве, чтобы кормить весь экипаж, включая пассажиров, целый день, а то и два. Лично я особым любителем морепродуктов и прочей рыбы не являюсь, но тут не ресторан круизного лайнера, выбор блюд невелик. Не страшно, на суше наверстаю.

То, что ничего не происходит, с точки зрения безопасности очень даже хорошо, однако шкипер Райан полагает, что скука вредна и членам команды, и пассажирам. Траулер, как уже было замечено, не круизный лайнер, из всех доступных развлечений "Шенандоа" может предложить лишь ту же рыбалку; для любителей этого спорта – почему бы и нет, но мы с Хуаной, равно как и Расмуссены, не испытываем бурного азарта от процесса выуживания рыбы из ее родной среды обитания.

Лекарство от скуки шкипер находит, прямо скажем, традиционное. Ревет корабельная сирена, я аж подпрыгиваю, и пробегающий мимо боцман дублирует сигнал вербально:

– Все по местам, учебная тревога!

Ну, это еще ладно. Учебная так учебная. Влезть в разгрузку, магазины там уже распределены по подсумкам, автомат на грудь, занять позицию за шлюпкой у левого борта, держать взглядом сектор между бортовым "бреном" и кормовой двадцатимиллиметровкой. Напротив меня, за свернутым в бухту стальным тросом, у правого борта точно так же пристраивается Хуана со своим "укоротом", с правой передней скулы "Шенандоа" атаку условного противника отражает старпом Брэкстон из станкового "браунинга", а Ларри у него вторым номером, подает запасные короба с лентами. Плюс с крыши рубки свою партию добавляет Уркхарт с автоматом, а вернее, ящиком ствольных гранат, которые планируется отстреливать с оного. Правильнее, наверное, было бы на эту позицию водрузить легкий миномет типа "эм-два", однако тут вопрос как "оборонного бюджета" судна, так и умений членов экипажа; все ж таки, по опыту нашей ополченческой роты в Демидовске, "оператор миномета" для нормальной работы должен быть сравнительно опытным артиллеристом, а вот для "тромблона" или того же подствольника сойдет и квалификация поскромнее. У прочих моряков тоже имеются автоматы, и как ни странно, это не стандартные стоунеровские "эм-шестнадцать" и "эм-четыре", а "калаши", полноразмерные и огрызки – под натовскую "пятерку", то ли китайские, то ли болгарские, недорогие, но в общем годные. Так что гипотетическим пиратам при абордаже придется ой как нелегко, даже у не самых лучших стрелков семь стволов в упор станут более чем серьезным аргументом. Семь – это без учета пассажиров, правда, в данной комплектации таковых свое слово могу сказать только я, филиппиночке даже до бойца третьей линии еще учиться и учиться, а у Ларри с оружием вообще сложные отношения. За ленточкой имел дробовик "для обороны дома", и именно в этом ключе держит его в каюте, где по тому же сигналу тревоги запираются Расмуссены-младшие, и папочкин "моссберг" под рукой у Стефани, такой себе последний рубеж обороны.