Блэсфим никогда не раскрывала крылья во время секса. Они всегда были орудием обольщения и обмана для Неистинного Ангела, а сейчас обольщена она

И наслаждалась этим.

Но вскоре она ощутила, как слабеет аура, осознавая, что крылья исчезнут. Неохотно, она убрала их, и досадное рычание Ревенанта коснулось кожи Блас.

- Я не говорил тебе убрать их.

Она завела руку за спину и впилась ногтями в ягодицу Рева.　

- Тебе не нужно говорить мне их убрать.

Его горячее дыхание опалило её щёку, он зажал мочку уха Блас зубами, сильно, заставляя её ахнуть.

- Это моё шоу, ангел.

Без предупреждения, он сделал шаг назад и положил ладонь на затылок Блас, затем резко надавил, заставляя её нагнуться над столом. Блэсфим ударилась щекой и ладонями о столешницу, но боли не было. Удерживая её там одной рукой, другой Рев скользнул ей между ног, лаская набухшее лоно. Она всё ещё не отошла после первого оргазма, а когда он раздвинул складки и прикоснулся к клитору, второй оргазм грозил обрушиться за секунды.

Когда она подняла бёдра ему на встречу, отчаянно желая больше, и подалась назад, Рев сильнее прижал её к столу и убрал свои талантливые пальцы. Блас разочарованно застонала, но ощутила, как Рев провёл костяшками пальцев по её ягодицы, а затем услышала звук расстёгивающейся молнии.

От предвкушения, она задышала чаще, замечая, как столешница от её выдохов покрывалась паром.

Ревенант прижал головку члена к её входу, немного помедлил, а затем вошёл по самые яйца. Блас вскрикнула от разряда удовольствия. Рев вышел почти полностью и вновь толкнулся вперёд с такой силой, что стол отъехал на несколько сантиметров. Но Рев, кажется, даже не заметил этого, продолжая восхитительный натиск.

Он точно знал, чего хотела Блас. Никаких заминок. Никаких разговоров. Никаких эмоций.

Скрип кожи о столешницу, смешался с эротическим звуком рваного дыхания Ревенанта и шлепками тел. Кости таза Блас упирались в стол, и она поняла, что там появятся синяки, но, блин, они будут прекрасными.

- Этого ты хотела? - От его грубого тона по её коже побежали мурашки. - Хочешь ещё?

- Да, - простонала она. - Ещё.

- Вот так, ангел мой, - прошептал он.

Рев резко поднял её, и Блас почувствовала колющую, опаляющую боль в шее, сопровождаемую сильным наслаждением, заставляющим кричать. Блас никогда прежде не кусали, она не желала быть такой уязвимой. И она не знала что теряла, но теперь никогда не повторит ошибки.

Ревенант обнял её, удерживая на месте, пока продолжал вбиваться в её тело, по которому растекалось удовольствие. Для разгорячённой спины Блас прикосновения кожаной одежды Рева стало эротической лаской, а понимание, что он полностью одет, послало через край. Оргазм обрушился на неё волной океана, затягивая за собой в пучину экстаза и блаженства.

Блэсфим никогда прежде такого не ощущала. Она много раз занималась сексом, переживала множество оргазмов, но этот был не просто физическим действом, а эмоциональным, и когда Ревенант застыл, а его горячее семя выплеснулось в её тело,　эмоции сдавили грудь Блас.

Секс был потрясающий и именно то, что нужно Блас. Но он был лишь моментом отвлечения от неизбежного, от того, что жизнь катилась в ад, и оставалась лишь надежда.

Глава 22

Ревенант подумал, что произошедшее было самым лучшим сексом в его жизни. Ему всегда нравилось трахаться так, будто он на поле боя; грязно, без каких-либо ограничений, и это определённо было тем самым случаем. Стол Блэсфим пересёк всю комнату и упёрся в картотеку, а по её шее стекала кровь. Когда он вышел из неё, его семя вырвалось, отметив её своим ароматом. Обычно, сейчас был тот самый момент, когда он застёгивал ширинку и оставлял женщину удовлетворённой и сонной, чтобы найти следующую.

Но он не хотел другую. И не хотел уходить. Он не хотел случайного, пустого секса с женщиной, имени которой не знал или не мог вспомнить через десять минут.

Это не имело смысла. Хорошо, имело бы, если бы Блас применила свои силы Неистинного Ангела, но он наблюдал, ожидая, когда она использует чары или афродизиак, но ничего не происходило. Она просила его о сексе, не соблазняя и не желая просто хорошо провести время с ближайшим членом. Она нуждалась в нем, обнажившись, дала ему доступ к её телу и душе. На протяжении тысяч лет никто не поступал так, и его сердце трепетало, наполненное новыми ощущениями. Все это заставляло его чувствовать себя так, словно он выпил дюжину бутылок лучшего французского шампанского.

Дерьмо. У него появились настоящие чувства к ней, не так ли? И, черт побери, разве это не самое неподходящее время для такого момента? Даже, если бы Небеса и Шеул не дышали ему в спину, он не хотел осложнений, которые влекут за собой эмоциональные привязанности. Нет, вся эта неразбериха закручивалась реально быстро, его отношения с Ривером уже доказали это.　

Спрятав клыки, он лизнул место укуса на шее Блэсфим, задержавшись немного дольше, чем это было необходимо, ловя каждую каплю её сладкой крови. Блас вздрогнула, когда он отстранился и осторожно отпустил, чтобы она не упала. Она тут же ухватилась за стол, чтобы удержаться на трясущихся ногах. Он знал это чувство. Его собственные ноги были ватными от испытанной страсти. Конечно, в прошлом он трахался ещё жёстче и дольше, но каким-то образом, в этой короткой, интенсивной встрече с Блэсфим, его ум и тело отдали больше, чем когда-либо.

Отступив назад, он мысленно почистил себя, засунул свой полутвёрдый член в штаны и застегнул молнию. Другой ментальной командой он привёл в порядок Блэсфим, а затем наклонился, чтобы собрать её одежду.

- Теперь нам надо отправиться к Гэтель, - сказал он деловым тоном, оставляя все это эмоциональное дерьмо позади.

Он бросил медицинскую форму, халат и стетоскоп на стол... и, непринуждённо, сунул в карман её разорванные трусики. Он не был больным придурком, который хранит сувениры своих завоеваний, но почему-то не смог отпустить часть Блэсфим. Он подумал, что, возможно, сохранённая вещь сможет ему помочь. Да, это какое-то нелепое объяснение. Береги вещь, которая принадлежит женщине, которую необходимо отпустить. Это поможет тебе забыть.

Раздражение над собственной тупостью сделало его голос грубее, чем хотелось, и он рявкнул:

- Пойдём. Гэтель не становится менее беременной.

Плечи Блэсфим напряглись, и она издала звук, который заставил его замереть.

- Блэсфим? - Она снова издала этот звук, и тревога пронзила его. - Ты в порядке?

- Да, - прохрипела она. Затем: - Нет.

Внезапно рыдание сокрушили её тело, она рухнула на пол, спрятав лицо в ладонях, она плакала.

Эмоции захватили Рева, его внутренности скрутило в тугой узел, а лёгкие горели огнём. Он не мог вынести вида плачущей женщины. Он опустился на колени перед Блэсфим от настигших его воспоминаний о матери, свернувшейся калачиком в углу клетки, покачивающейся взад-вперёд со слезами на глазах. Очень осторожно он притянул её к себе и использовал своё тело, чтобы сдержать буйные всхлипывания. Он ничего не сказал; что можно было сказать? Он даже не был полностью уверен, что случилось. Он лишь знал, что ей больно, и он не мог ничего сделать.

После того, что показалось часами, её плач немного утих, что позволило ему добраться до стола и поискать упаковку салфеток. Он обнаружил на столе клочок бумаги с каким-то загадочным письмом, а затем его пальцы нашли то, что он искал.

Он вложил в её ладонь салфетки.　

- Подожди секунду, хорошо?

Она кивнула и отвернулась, чтобы высморкать нос. Он встал и собрал её одежду, засунул лист бумаги и сотовый телефон в её сумку, а затем взял её на руки и переместил их обоих в свою спальню. Он ожидал, что она будет спорить, когда он осторожно укладывал её в постель, но она была словно варёная макаронина, что свидетельствовало об её истощении.