Председателю удалось добраться до Лиды, встретиться там, переговорить с капитаном госбезопасности Иваном Анатольевичем Козловым по этому вопросу. Тот под угрозой немедленного расстрела в подвале здания НКВД запугал до полусмерти этого председателя сельсовета Прозоровки. Капитан Козлов заставил его дать клятву, ни слова никому не говорить об этих красноармейцах, одновременно подписать бумагу о неразглашении военной тайны. Затем в том же самом подвале НКВД товарищ капитан Козлов распил с председателем бутылку водки, под величайшим секретом ему поведал о том, что в Прозоровке некоторое время будет стоять специальная красноармейская часть, бойцов которой готовят до войны на территории Германии! Словом, председатель сельсовета вернулся в свою Прозоровку совсем другим человеком. Он перестал появляться на людях, постоянно был занят, где-то скрывался, не желая встречаться и разговаривать со своими крестьянами, опасаясь за бутылкой водки им выдать военную тайну! Когда сержант НКВД Синичкин с своим бойцами появлялся в Прозоровке, проверить, как живут-поживают красноармейцы со своим командиром, то этот председатель сельсовета повсюду его сопровождал, как особо доверительное лицо. Он ни на шаг не отходил от сержанта, все время ему что-то нашептывал на ухо, злобно посматривая на своих односельчан.
За две недели постоя этих странных красноармейцев в Прозоровка общеупотребительными стали такие немецкие слова, как «мерде», «херр», «яволь обер лойтнант» и так далее. Однажды одно из таких словечек Георгий Николаевич Лукашевич выдал, сидя за столом, поднимая стакан самогона за здоровье своего двоюродного брата, Семена Иванович Лукашевича. Тогда он произнес тост в честь своего младшего брата и попросту не заметил, как одно такое слово вырвалось и из его рта. Он так и сказал:
— Ну, что ж, мои дорогие «херры», похоже, нам пора выпить еще один стаканчик самогона за здоровье моего брата Семена!
Судьба сложилась таким образом, что это слова хорошо расслышал Иван Фролов. Он только что познакомился с младшим братом, Семеном Лукашевичем, отцом Дмитрия, а сейчас сидел за общим столом, размышляя, не пора ли ему уезжать с этой деревенской попойки, чтобы не совсем пьяным вернуться домой. В этот момент он и услышал это немецкое слово «херр», Фролов тут же поинтересовался, откуда в лексиконе простого белоруса появилось такое странное слово? Дмитрий Лукашевич, будучи под шафе, тут же выдал военный секрет, он в подробностях рассказал о появлении странных красноармейцев в своей деревушке. Особенно обижало Георгия то, что ровно через две недели почти вся их деревня говорила только на немецком языке, а эти странные красноармейцы за это время так ни единого слова не выучили ни на русском, ни на белорусском языках! Слушая животрепещущий рассказ Георгия Лукашевича, Иван Фролов узнал, что немцы вскоре покинут их деревушку, так как собираются переезжать в Прозоровку.
Таким образом, почти годичная работа немецкого Абвера по внедрению своей диверсионно-подрывной группы в среду советского населения с треском провалилась, пошла коту под хвост! Слежка за немецкими диверсантами привела к обоим энкеведешным капитанам и сержанту в районном отделении НКВД. Была также выявлена и ликвидирована практически вся немецкая агентура в Лидской и в соседней Барановической областях Белоруссии. Но пока еще оставался нерешенным вопрос о существовании самой диверсионно-подрывной группы обер лейтенанта Леопольда Картинга! Поэтому информация Георгия Лукашевича оказалась своевременной и была, как нельзя лучшей.
Немецкой диверсионно-разведывательной группе осталось проехать всего полтора километра до засады, которую организовал Иван Фролов вместе с бойцами истребительного батальона. Только что по его приказу были пропущены небольшие группы передового дозора и боковых охранений этой немецкой группы. Несколькими мгновениями ранее мимо густого придорожного кустарника, в котором скрывался Фролов, только что проскакали как бы два сельских паренька проскакали на спинах лошадей без седел. От обычных крестьянских парней эти всадники отличались, разве что тем, что на боку у них болтались два немецких «шмайсера»!
Обычно засады утраиваются в таких местах, которые имеют скрытые пути подхода и отхода во время боя. В случаях, когда имеешь дело с сильным противником, наиболее востребованными становятся пути отхода группы бойцов, которые находились непосредственно в засаде, когда им приходилось отходить под сильным огнем противника! Подбирая место засады для боя с диверсионно-подрывной группой обер лейтенанта Картинга, Иван Фролов так и не нашел такого места, в одинаковой мере обеспечивающего безопасные пути отхода и подхода засадной группы. Поэтому он решил рискнуть, устроить немцам засаду в таком месте, которое было идеальным местом для уничтожения врага из-за засады. Но вот отхода с этого места засады попросту не существовало, вокруг этого места расстилалось большое колхозное поле!
Чтобы лечь в засаду, засадной группе предстояло пройти пятьсот метров поля, на котором не росло ни единого деревца, кустарника, не было оврага или какого-либо другого земляного укрытия! До придорожного кустарника, который мог стать отличным укрытием для бойцов засады, нужно было добраться рано утром, чтобы случайно не привлечь к себя внимания посторонних глаз. Пару раз чуть ли не по головам бойцов, уже лежавшим в засаде, проезжали крестьянские подводы, но их возницы засаду так и не заметили! Но вот, если бойцы этой засады решили бы отойти, то они моментально стали бы заметны любому человеку, который в этом времени оказался бы на этом колхозном поле.
Бойцы истребительного батальона или попросту «ястребки» вполне спокойно восприняли приказ своего старшего товарища на организацию и проведение засады по уничтожению диверсионно-подрывной группы противника. Ни один из ястребков еще никогда не был под вражеским обстрелом, не знал, что это такое обстрел вражеских пулеметчиков. Саму войну они пока воспринимали, как романтические приключение, пострелял из винтовки здесь, пострелял — там, прокричал восхитительное «у-ура», а затем враг поднял руки кверху, сдался! Но на это серьезное обстоятельство обратил внимание командир истребительного батальона, совсем молодой лейтенант РККА Виктор Егоров!
В результате между ним и Иваном Фроловым произошел очень серьезный разговор, едва не перешедший в настоящую ссору! Выяснив понимание боевой ситуации своим старшим товарищем, майором Горчаковым, лейтенант Виктор Егоров, чтобы не ухудшать общую ситуацию перед боем, прекратил ненужный спор. Он поднял с земли пехотный пулемет Дегтярева, взял к нему пять запасных дисков, и ушел на правый фланг засады, чтобы не стать свидетелем разгрома противником его батальона ястребков.
Всего в засаду легло двадцать девять молодых парней, с ними были восемь девушек. К большому сожалению Ивана Фролова, из этих восьми девчонок только одна из них умела стрелять из винтовки. Все остальные девочки прошли краткосрочные, однодневные курсы санитарок, все они стали медсестрами истребительного батальона! Чтобы вооружить ястребков Иван Фролов свой автомат «Суоми» передал Диме Лукашевичу, и назначил его командиром группы в пять парней, которые стали его боевым резервом. Автоматчики Лукашевича должны были приходить на помощь своим товарищам, когда те во время боя попадали в тяжелое положение. Рано утром ястребки приехали сюда, на место засады, двумя легкими грузовичками, полуторками.
Эти свои грузовички они оставили, хорошенько их замаскировав, в небольшой роще на том берегу реки. Затем тридцать бойцов ястребков под жарким летним солнцем прошли почти километр пути, прежде чем оказались на месте засады, где тут же им приказали, рыть индивидуальные окопы. Вырыв в придорожном кустарнике окопы, они их замаскировали и с тех пор лежали в окопах, терпеливо ожидая появления противника.
Этот комсомольский истребительный батальон был создан в первый же день войны. В его ряды в основном записались сельские парни и девчонки комсомольского возраста. Основной задачей ястребков, это так их прозвал народ, стала борьба с диверсантами и парашютистами противника. Но, к сожалению, кто-то, заявив о создании таких истребительных батальонов, забыл о необходимости вооружить бойцов этих самых истребительных батальонов!