Наверное, именно это придало мне уверенности в себе. Да ещё злость на засевших в домике инспецов. Только что на моих глазах один из стражей, что палили по окнам, повалился в грязь пустым мешком. Обеими руками он сжимал шею, из-под ладоней его хлестала кажущаяся чёрной из-за темноты вокруг кровь. Последний страж принялся вдвое активней стрелять внутрь через окно. Правда, вряд ли его стрельба наугад привела к каким-то результатам.

Я перекатился через плечо. Вскинул пистолет Верена. Даже цель успел найти себе — здоровяка Озо, схватившего за горло последнего стража. Проклятье! Да я почти успел нажать на курок! Но со свистом рассёк воздух кнут Сигиры. Он оплёл мою руку с зажатым в ней пистолетом. Я даже пальцем пошевелить не смог.

Короткий рывок — и вот я уже лежу лицом в ледяной грязи. Запястье и предплечье рвёт невыносимой болью. Ещё один рывок — и переворачиваюсь на спину, будто послушный пёс. Я неловко, заранее понимая обречённость этой глупой попытки, потянулся левой рукой за револьвером. Но тут же грянул выстрел. Я даже не видел, кто стрелял. Левую руку и грудь пронзила ледяной болью. Я задохнулся от неё. И даже не почувствовал, как кнут отпустил моё правое запястье. Зато увидел Озо, подтянувшего к себе поближе последнего стража. Он приставил свой длинный пистолет ко лбу стража — и выстрелил. Пуля разнесла тому череп — кровь, остатки мозга и осколки кости забрызгали лицо и грудь Озо.

Тут всё закрыла фигура Сигиры, вставшей надо мной. В одной руке свёрнутый кольцами кнут. В другой пистолет, вроде тех, какими были вооружены стражи здесь, в комплексе.

— У меня есть время с ним поразвлечься, генерал? — обратилась она к кому-то, кого я видеть не могу. Скорее всего, к Боргеульфу.

— Нет, — отрезал тот знакомым мне ледяным тоном. — Мы недооценили народармейцев. У нас почти не осталось штурмовиков. Нужно торопиться с открытием врат. Прикончи его. Быстро.

— Жаль, — растягивая гласные, протянула Сигира.

Она навела на меня свой пистолет — и дважды выстрелила мне в грудь. Я задохнулся от дикой боли. И мир вокруг меня померк.

Глава 5

Духовлад, командир отряда ЧОН, остался на своей должности лишь чудом. Его не единожды вызывали в Усть-Илим, и даже в Езерск. Он каждый раз честно и открыто повторял всю историю своей дружбы с инспецом Готлиндом. Пускай тот и оказался сволочью, но Духовлад в это почему-то совсем не верил. Вот не лежала душа к тому, чтобы поверить во все обвинения, которые выдвигали против дилеанского летуна, получившего урдское гражданство. Наверное, только этот факт и спас Духовлада от заключения или чего похуже. Ведь не один только командир отряда ЧОН проглядел такого грандиозного шпиона, как Готлинд, который нанёс колоссальный ущерб Народному государству. Да ещё и дважды. Кто-то же решил выдать ему паспортную книжку. Наверное, тот человек не раз сильно пожалел о своём решении. Вряд ли, ревтрибунал принял во внимание его слова о том, что он-де не мог знать, кем окажется этот самый Готлинд.

Но Духовлада решили простить. Даже оставили командовать отрядом. И вот он уже который день почти безвылазно дежурит рядом с комплексом на реке Катанге. Сколько там ещё проторчат клятые инспецы — неизвестно. А потому и насколько ещё он тут задержится, Духовлад не знал.

И тут ночью, в самый тёмный час, на комплексе вдруг начали стрелять. Да не просто, а садили целыми пачками. Рвались гранаты. С вышки застрочил пулемёт.

— В седло! — ничтоже сумняшеся воскликнул Духовлад.

И вот уже его отряд мчится к комплексу. Шашек никто не доставал. Все понимали — бой будет внутри частокола. И там в дело пойдут карабины и пистолеты. Холодное оружие, только в самом крайней случае.

Ворота отряду открывали, как показалось, Духовладу даже дольше, чем его отряд скакал к ним. Чоновцев пропустили внутрь. Но там всё уже было кончено. Из казармы народармейцы выносили тела в чёрных плащах и стальных шлемах. Все, как один с закрытыми лицами. Кидали их прямо в грязь без особых церемоний. Да и чего церемониться с мёртвым врагом. А в том, что это были враги, у Духовлада сомнений не было.

Встречал отряд сам товарищ Дежень — командир батальона Народной армии, что охранял комплекс. Духовлад соскочил с коня. Протянул Деженю руку для приветствия.

— Сами управились, как видишь, — сообщил ему Дежень, крепко пожимая протянутую руку. — Прямо в казарме сволочей взять хотели, да те оказались готовы. Машинки у них жуткие, столько моих ребят покосили. Даже думать не хочется. Одной очередью человека как дерево подкашивало. Но всё равно, взяли мы их. Кого постреляли, кого — в штыки. Как в Гражданскую.

Он ещё был разгорячён после недавнего боя. Духовлад видел это по характерным приметам. Дёрганые движения. Прерывистая речь. Даже на одной теме Деженю трудно было удержаться. Такое бывает от опьянения — и неважно какого, алкогольного, наркотического, или как сейчас у Деженя — опьянения боем.

— А потери? — вернул его немного к действительности Духовлад.

— Есть потери, — тут же помрачнел Дежень. — Кудряя — друга моего убили. Как будто, правую руку мне отрубили, — пожаловался Дежень. — И стражей всех тоже поубивали. Они главных инспецов брать шли. Да те готовы оказались. Перебили стражей — да в комплекс подались.

У Духовлада внутри всё похолодело. Его пробрало самым лютым морозом, сковав все внутренности противным льдом.

— Надо же их оттуда выбить! — вскричал он. — Они же взорвать тут могут всё к чёртовой матери!

— Уже попытались, — криво ухмыльнулся Дежень. — Да ничего у них, видать, не вышло. А самих инспецов размазало чёрной сажей по коридорам. Идём — покажу.

Духовлад прошёл вслед за командиром Народной армии внутрь комплекса. Они миновали растущую гору трупов в чёрных плащах. Потом прошли мимо аккуратно накрытых тел стражей, лежащих вряд. Духовлад насчитал шесть и очень удивился.

— Один только вчера приехал, — объяснил всё Дежень. — Говорят, из самой столицы к нам пожаловал. Он-то бучу и устроил. Вроде бы раскрыл инспецов — заявил, что те не имперцы никакие, а блицкриговцы. И ночью стражи пошли штурмом брать их домик. А нам приказали вязать их охрану в казарме.

— Ну а что с инспецами-то?

— Ушли в комплекс. Потом там рвануло что-то. В той комнате, которую они заняли своим оборудование. В общем, от них остались только рожки да ножки. Да и тех не собрать.

Они прошли по коридорам комплекса, глубоко уходящего в землю. Наконец, остановились перед сорванной с петель дверью. Тут же дежурили два народармейца с винтовками и примкнутыми штыками.

И Духовлад, и Дежень много успели повидать за свою жизнь. Таково уж было жестокое время, что царило в Урде. Дежень на всю катушку повоевал в Гражданскую. А молодой Духовлад, хоть и был слишком мал, в те годы, но повидать успел много. Да и после — в отряде ЧОН — уж никак не меньше. Но на обоих увиденное в комнате произвело впечатление. Даже не в первый раз уже заходящий внутрь Дежень испытал позывы к рвоте. Духовладу же, однажды вошедшему в избу, где бандиты Вепра перерезали целую семью, да так и оставили тела разбросанными по всему дому, было ничуть не легче.

Сколько конкретно было инспецов в этой комнате, понять не представлялось возможным. По меткому выражению Деженя их золой размазало по стенкам. Где-то валялись куски тел. Посреди комнаты на самом видном месте возлежала высокая фуражка с имперским орлом. Кроме кусков тел валялись остатки разбитых устройств, которыми инспецы заполнили комнату. И всё это покрывал ровный слой чёрной сажи. Как будто тут спалили разом несколько литров неочищенной нефти. А уж запах стоял просто непередаваемо отвратительный.

— Чего-то не рассчитали инспецы, — буркнул Духовлад, выходя из комнаты.

Только теперь он понял, почему у дежуривших перед дверью народармейцев лица закрыты мокрыми тряпками. Те, скорее всего, вымочены в уксусе, чтобы даже слабый запах, сочащийся из комнаты, не отравлял бы их. Мало ли какие вещества использовали для своей адской машины инспецы. Уксус, конечно, слабая защита, но уж лучше он, чем вовсе никакой. А вот от мерзкого запаха, сочащегося из-за двери, он помогал отлично.