— Чем была вызвана необходимость усложнять операцию? — перебил Никонова Рощин.

Десантник объяснил. Задержались по просьбе врача. Меры безопасности, однако, приняли. В госпитале оставались десантники и группа пограничников.

— Большая группа? — спросил Рощин.

— Почти такая же, как наша, десантная, — подчеркнул Никонов. — Они раньше нас пришли к госпиталю.

Дальнейшие события разворачивались так. Двадцать шестого октября к госпиталю приблизились гитлеровцы, гнавшие куда-то скот. Почему-то они свернули на лесную дорогу, хотя она вела только до госпиталя и никуда более. Вероятнее всего, они сбились с пути. Шли на завалы, на минированные участки. Пришлось устроить засаду. Охрану уничтожили, гурт захватили. В тот же день стадо погнали в район Колотовских торфоразработок. Погонщики переоделись в немецкую форму, почти десять километров шли по шоссе на виду у едущих на автомашинах немцев. Встретился патрульный бронетранспортер, но не остановился. Утром двадцать седьмого дозорные доложили, что к госпиталю приближается отряд гитлеровцев. Раненые готовы были к эвакуации. В бой вступать не имело смысла. Ушли тихо. Рассчитывали на то, что гитлеровцев задержат завалы и минированные участки. Шоссе Вязьма — Лиховск пересекли без осложнений. Встретились с капитаном Светловым и его людьми. Снег повалил. Семушкин приказал Светлову выполнить ложный маневр, торить след в сторону Колотовских торфоразработок. Сам он пошел к Баеву болоту. Пограничников забрал с собой, десантников передал Светлову. Никонов шел с десантниками. Утром двадцать восьмого добрались наконец до деревни Кружилихи, а там до Колотова рукой подать, километров десять. Погода установилась летная. Над деревней появился самолет. Немецкий летчик засек и ложный обоз, и стадо, которое нагнали возле Кружилихи. Во второй половине дня, на подходе к Колотовским торфоразработкам появились немцы. Снова пришлось делать завалы. Снова пошел снег. Стадо погнали дальше, сами остались. Немцы было сунулись в лес, но, попав под огонь, отошли к своим машинам на дорогу. Ночью Никонов по приказу Светлова поскакал к Рощину. Светлов спрашивал, что делать со стадом, куда его девать.

Десантник сидел в теплой землянке, скинув полушубок, разомлев от тепла. Этапы перехода излагал последовательно, опуская малозначительные детали, оживляясь лишь тогда, когда дело касалось стычек с немцами. «Коровы шарахаются, мычат, овцы блеют», «Гранату кто-то бросил, бык рванул, сбил фрица вместе с лошадью», «Ребята переоделись в немецкое, ну, не отличишь, вылитые гансы». О встрече с отрядом гитлеровцев возле Колотова. «Снег такой повалил, будто в молоко нырнули. Светлов приказал не зарываться, а то, — он кивнул на трофейный автомат, — мы бы их там больше положили. Черные они, их хорошо на снегу видать». На вопрос Рощина, где Никонов научился управлить лошадью, он же москвич, боец ответил, что москвич он лишь по названию, жил в пригороде, к лошадям приучен с детства. Лицо у Никонова открытое, чистое. Зубы белые, ровные. Улыбка мягкая. Добродушный парень. Рощин присматривался к десантникам перед отправкой в тыл, в том числе и к Никонову. Майору хотелось подобрать людей стреляных, злых. Саша Никонов под эту мерку не подходил. Так же, как и его товарищ по команде, тоже штангист, Володя Лаврентьев. Пороха они не нюхали — вот что смущало. Готовились к соревнованиям, когда началась война, чуть позже прошли спецподготовку. Овладели теорией, но Рощину хотелось, чтобы в его группе были практики. Ребята тем не менее оказались настырные. Хотели воевать именно в тылу врага, добились своего, попали под начало к Рощину. Не растерялись в первом бою. Действовали стремительно, четко.

Светлов задание выполнил, можно возвращать людей. Но куда деть стадо? Часть его надо отправить к Баеву болоту: питание раненых отныне забота отряда. Остальной скот перегнать поближе к базе. Но так, чтобы не навести немцев. Скот перегонять мелкими партиями, в непогоду. Место приготовить. Укрыть животных от снега, от морозов. Зима нагрянула. Хорошо, что перехватили лошадей. Партизаны передали Рощину сведения о тайниках с продовольствием, созданных при отступлении наших войск, до морозов бы перевезти картофель, зерно. Упрятать бы понадежнее, поближе к базе. Сено собрать и вывезти надо. Ближние к деревням да дорогам стога немцы уже вывозят. Но сено есть и на дальних делянках, осталось оно и в лугах.

Рощин посмотрел на Никонова. Тепло разморило парня. Ему бы поспать. Нельзя. Надо отправлять. Там люди. Светлов ждет приказа.

— Обратный путь выдержишь? — спросил Рощин десантника.

— Так точно, товарищ майор, — встал Никонов.

— Действуй.

Только ускакал Саша Никонов, на базе появился связной от Семушкина. Тоже верхом на коне. Оба разгоряченные: и конь, и посыльный, сержант Куркин. Рощин помнил этого сержанта. Он выходил из окружения с остатками батальона старшего лейтенанта Мухина, когда десантники прыгнули на Коростелевский лес. Куркина невозможно не запомнить. Маленький, шустрый, черный как жук. Так же, как Никонов, он зашел в землянку, увидел аккордеон, осторожно дотронулся до сверкающей поверхности музыкального инструмента.

— Когда воевали в финскую, — сказал сержант, — финны такие штучки подбрасывали. И минировали. Они много чего нам подбрасывали. Дурачков искали.

— Проверено, мин нет, — усмехнулся Рощин.

— Да это я так. Вспомнилось, — сказал Куркин.

Вести он привез хорошие. Раненые на острове.

Как только Семушкин оповестил Рощина радиограммой о том, что госпиталь цел, командир отряда отправил старшего лейтенанта Мухина к Баеву болоту готовить средства переправы на остров. Такая у них была договоренность. Старший лейтенант Мухин с заданием справился. Раненых переправляли по гатям. Приготовили для них землянки. Работать пришлось день и ночь, но успели. «Старший лейтенант Госбезопасности, товарищ Семушкин, всем объявил благодарность», — доложил Куркин.

Передал Семушкин и поручение. Первое. Беженцев, женщин с детьми в первую очередь отправить на остров Баева болота. Укрытие надежное, женщины, кроме того, помогут выхаживать раненых. Переправить на остров часть запасов продовольствия. Второе. Рацию с надежным охранением перебазировать в район Колотова. Выходить в эфир радист должен только из района Колотовских торфоразработок. Об этом они не договаривались, и Рощин пытался понять, для чего необходим подобный шаг. Семушкин опасается немецких пеленгаторщиков или за этими опасениями кроется что-то другое? Он отправил гурт к торфоразработкам, направил туда же Светлова, чтобы тот со своей группой проторил видимый след. Именно видимый, и немцы преследовали группу. Семушкин не может не догадываться об этом. Отправлять рацию в район, который немцы возьмут теперь под постоянное наблюдение — риск. Для чего он необходим? Третье. «Старший лейтенант Госбезопасности, товарищ Семушкин, велели передать, что они пошли в Демьяновку», — сообщил сержант. Фраза условная. Она обозначала, что документы штаба не уничтожены, они спрятаны и Семушкин знает где. Веденеев или Бородин, по всей вероятности, что-то сообщили Сёмушкину. По словам сержанта, Иван Захарович отправился в сопровождении пограничников. Отправились верхом.

Короток осенний день. Не успеет солнце взобраться на горку, скатывается вниз, готовься к сумеркам. Живут в лесу. Здесь и рассвет тянется дольше, и темнеет значительно скорее. Особенно в непогоду, когда в небе нет ни одного просвета. С одной стороны, вроде бы и хорошо: в снегопад, в темень самолеты не летают. Но ведь и свет необходим. Работы непочатый край. Рощин распорядился готовить беженцев к переходу, а сам — на коня да рысью по лесу к линии внешнего охранения базы, туда, где уже который день работали все свободные от заданий люди.

Как-то Семушкин обмолвился, что ему пришлось побывать в Испании. Рощин с первых дней догадывался, что прибывший старший лейтенант Госбезопасности имеет опыт работы в тылу врага, слишком четко он действовал. Когда же узнал о работе Семушкина советником в центре по обучению республиканцев методам партизанской войны, стал прислушиваться к его советам более внимательно. Составляя оперативный план боевых действий отряда с целью отвлечения внимания гитлеровцев от эвакуации госпиталя, Семушкин считал необходимым разбить отряд на мелкие группы. «На данном этапе, — говорил он, — мы должны создать видимость нашей многочисленности, заставить немца метаться в поисках наших основных сил. Эвакуируем госпиталь, соберем группу как пальцы в кулак, нанесем концентрированный удар. Такой, который заставит гитлеровцев оттянуть с фронта значительные силы. Тогда надо быть готовым к обороне, к маневру. Чтобы и задержать врага и уйти без потерь». Госпиталь эвакуирован. Рощин ехал на линию обороны.