— Я с ним справлюсь, — остановил его Глесс-Валледж.

— Что-то не похоже!

— Я говорю вам: он не представляет для нас никакой опасности!

Этот спор был прерван появлением слуги Валледжа. Он принес письмо, запечатанное герцогской печатью, и с поклоном вручил его своему господину.

— Оставь нас, — распорядился Валледж; слуга вышел, а маг распечатал письмо, пробежал глазами его текст и передал письмо Ульфу. — Этого достаточно?

Ульф самым тщательным образом изучил письмо. В конце концов он кивнул и спрятал письмо в карман зеленой туники.

— Годится, — заметил он с садистским злорадством. — Ну ладно, я вас покидаю.

— Нет, погодите минуточку. Я отправляюсь с вами. Мое владение Познанием поможет вашим гвардейцам и сбережет их жизни.

— Мы в вашей помощи не нуждаемся.

— Не валяйте дурака, Ульф. Вы собираетесь взять штурмом дворец самого Террза Фал-Грижни. Вам понадобится помощь, которую я предлагаю, хотя без потерь вам обойтись не удастся в любом случае.

Ульф на мгновение задумался.

— Ладно. Можете идти с нами. — Но тут ему в голову пришло еще кое-что. — А как быть с этим лазутчиком?

Бренн сидел, окаменев от боли. Присутствие окутывало его облаком.

— Не беспокойтесь, он ничего не сделает.

— Мне такой риск ни к чему. Я оставлю здесь парочку гвардейцев, чтобы они постерегли его. А позже, Валледж, вы уж сами позаботьтесь об этой отбившейся от рук собачонке. Идемте.

Двое мужчин вышли из комнаты, и Бренн Уэйт-Базеф проводил их взглядом. Долгое время он просидел в неподвижности, даже не предпринимая попыток пошевелиться. В конце концов это привело к желаемому результату — Присутствие нехотя отступилось от него. Кровь молодого человека постепенно согрелась, боль прошла, разум заработал со всегдашней ясностью. Равновесием, которое ему только что довелось обрести, следовало дорожить. Рядом с ним в воздухе витало Присутствие, ожидая от него малейших признаков недовольства. Бренн безнадежно поник в кресле, уронил голову на руки и застыл в таком положении. Удовлетворенное Присутствие удалилось в угол и его облако просветлело, поредело и стало почти невидимым. Бренн осторожно поднялся с места. Сделав несколько шагов по направлению к двери, понял, что он смертельно устал. Устал, ослаб и чувствует себя побежденным.

«По крайней мере, все кончилось», — подумал он. Он сделал все, чего от него требовали, сейчас со шпионажем покончено и покончено также с ложью, с предательством, с постоянным ощущением собственной вины. «Ошибаешься, — подсказала ему совесть. — Твоя вина навсегда останется с тобою». За сделанное сегодня Бренну предстояло презирать себя до самой смерти. А если бы о его наушничестве стало известно людям, то весь мир запрезирал бы его как предателя. Как человека, который предал Фал-Грижни.

— Но у меня не осталось выбора, — произнес он вслух в пустой, хотя на самом деле и не совсем пустой комнате. Не было ни прощения, ни оправдания перед жителями Ланти-Юма, если его дела выплывут наружу. А они непременно выплывут наружу, если только он и впредь не будет помогать Глесс-Валледжу и этому гнусному Хаику Ульфу. Сеть, сплетенная Валледжем, захлестнула его надежно и крепко. Он сам ухитрился в ней запутаться, а выбраться не сможет до конца своих дней. Не исключено, горько подумал Бренн, что Валледж теперь в общении с ним обойдется и без помощи Присутствия. Так или иначе, молодой чародей уже повязан по рукам и по ногам.

Он обнаружил, что думает о Верран и о презрении, которое вспыхнуло бы в ее синих глазах, если бы она узнала про него всю правду. Но она никогда не узнает, потому что Глесс-Валледж и Хаик Ульф решили убить ее и ее нерожденное дитя. Всего через несколько часов ее бездыханный труп будет валяться в пылающем дворце. А убьют ее только за то, что она вышла замуж не за того человека.

На смену образу Верран перед его мысленным взором возник Фал-Грижни, и Бренн, к собственному изумлению, понял, что уже не питает ненависти к этому человеку — и довольно давно. В конце концов молодой человек мысленно взглянул со стороны на себя самого: Бренн Уэйт-Базеф, предатель и шпион. Жалкий, затравленный, не преуспевший даже в делах шпионажа. Какая горькая насмешка над тем, кто воображал, будто станет великим магом, но стал всего лишь креатурой Глесс-Валледжа, стал ею раз и навсегда…

Неужели у него нет выхода? Бренн прикинул собственные шансы и счел их удручающе ничтожными. Он мог бы напасть на Валледжа, но такое покушение наверняка ни к чему не приведет. Он мог бы сбежать из Ланти-Юма, но бегство не отменило бы зла, которое он уже успел причинить. Да и в любом случае — какая жизнь может быть вне Ланти-Юма? Он мог бы — и одна мысль об этом пролила бальзам на его душевные раны, — он мог бы убежать, мог бы выпутаться из зловещей сети, положив конец собственному существованию. У Бренна вдруг стало легко на душе — так легко, как он не мог уже и надеяться. А что, в конце концов, это выход! Просто, чисто… но опять-таки: самоубийство не отменило бы уже содеянного им зла и не спасло бы Верран. Оставалось только одно: ему необходимо предупредить об опасности Фал-Грижни и остальных, причем необходимо сделать это немедленно. Он быстро продумал эту возможность. В лучшем случае подобное предупреждение, сопряженное с саморазоблачением, окажется мучительным и позорным; в худшем — этого позора не допустит Присутствие. Он задумался над тем, в состоянии ли Присутствие и впрямь лишить его жизни. В состоянии оно или нет, но наверняка постарается сделать именно это.

За окном меж тем быстро темнело. Бренн принял решение. Он подошел к двери, открыл ее — и обнаружил двух гвардейцев.

— Пропустите меня, — потребовал он.

Они удивленно посмотрели на него, а один из гвардейцев ответил:

— Вас не велено выпускать.

— Вы что же, не понимаете, что я член ордена Избранных? — тихо спросил Бренн. — Еще раз говорю вам: пропустите меня.

Его черный плащ и присущая Бренну властность произвели, пожалуй, определенное впечатление на гвардейцев, потому что они встревоженно переглянулись. Однако ни тот, ни другой не шевельнулся и не произнес ни слова.

Бренн заговорил шепотом, и амулет у него на груди засветился. Не зря он был упорным и старательным адептом знания. Не пользуясь советами какого-нибудь многоопытного мага, он сам развил в себе способность входить в Познание без каких бы то ни было затруднений. Последовали два резких, хотя и негромких щелчка. Гвардейцы с криком опустились наземь: у обоих было сломано по одной ноге. Бренн обошел упавших и заспешил по фиолетовому коридору, оказавшиеся в котором слуги с любопытством поглядывали на его смертельно бледное лицо. Он спустился по главной лестнице, прошел через центральный холл и оказался на причале Валледж. Присутствие не отставало от него ни на шаг.

Его первым порывом было взять один из домбулисов Валледжа и приказать лодочнику отвезти его во дворец Грижни, где бы он смог найти и предупредить Верран. Но он одумался, вспомнив об одном-единственном факте, который ему удалось не включить в донесение Валледжу. Фал-Грижни этим вечером не должно было оказаться дома. На закатный час он назначил совещание небольшой группы заговорщиков, в которую входил и сам Бренн. И все они — Перло, Совис, Фодин, Веннарил — вместе с Фал-Грижни соберутся в задней комнате «Головы чародея» — старого трактира, расположенного на берегу лагуны Парниса прямо напротив острова Победы Неса: в этом трактире часто собирались Избранные. К людям в черных плащах здесь привыкли; именно по этой причине Фал-Грижни и назначил встречу заговорщикам в этом месте. Им предстояло собраться, чтобы уточнить последние детали заговора, и сейчас они, должно быть, уже удивлялись, куда это запропастился Уэйт-Базеф. Ладно, Уэйт-Базеф сейчас прибудет. И его предупреждение спасет жизнь четверым заговорщикам, а Фал-Грижни, вне всякого сомнения, сумеет позаботиться о себе и о своих ближних.

Бренн взял наемную лодку, взошел на борт и отдал распоряжения лодочнику. Тот искоса посмотрел на него, и тут Бренн осознал, что Присутствие ведет себя не совсем обычно. Оно зависло на уровне локтя, как материализованное подсознание, и это не укрылось от взгляда лодочника. Молодой человек мрачно усмехнулся. Если он не ошибся в своих опасениях, Присутствие успеет проявить себя еще не так, прежде чем самому Бренну удастся выполнить задуманное. Пока свинцовая тень вела себя относительно спокойно, но рассчитывать на ее дальнейшее спокойствие не приходится.