Герцог начал речь. Его голос, натренированный во множестве выступлений, далеко разнесся над волнами. Он долго говорил о лантийской гордости, о лантийских традициях, лантийском духе и солидарности. Слушатели, они же зрители, начали уж переминаться с ноги на ногу, ожидая начала парада.
На башне точно так же сгорала от нетерпения Джоски, но по другой причине. Ее горящий взгляд перескакивал с мишени на отца, потом на арбалет, который Диднис наводил на цель, снова на мишень. Несколько раз она порывалась что-то сказать, но сдерживалась. Наконец ее терпение лопнуло.
— Ваша светлость, позвольте мне!
— Что? — не понял герцог, воззрившись на нее в недоумении.
— Можно, я подстрелю герцога? Ну пожалуйста.
— Дорогая моя Джосквинилью, — с мягким упреком произнес Диднис, — не говори глупостей. Вот-вот настанет решающий момент, так что очень прошу, не мешай мне.
— А я думала, задача наша, ваша светлость! Или мы не партнеры?
— Разумеется, дитя мое, и все же пойми меня правильно…
— Думаешь, я не умею обращаться с арбалетом? Ты же сам меня учил и прекрасно знаешь, что я не промахнусь. Па, ты что, не доверяешь мне?
— Доверяю полностью и безоговорочно, дитя мое, и все же…
— И все же что? Если мы и впрямь партнеры, если ты действительно мне доверяешь и это не пустые слова, тогда дай мне попытать счастья. И вообще, я так хочу!
— Голубка моя, милая Джоски, я в высшей степени ценю твои способности…
— Что-то непохоже.
— Знаю, что могу полностью положиться на тебя, несмотря на твой юный возраст и неопытность…
— Неопытность, как же! Ха-ха! А помнишь, как я укокошила Гриво Граббза «живой удавкой», помнишь? И без чьей-либо помощи! А когда Хубид по кличке Бешеный Пес припер тебя к стене и приставил нож к горлу, а я пришпилила его сзади? Что бы ты, интересно знать, тогда без меня делал?
— Был бы уже на том свете, и сомневаться нечего…
— Вот именно. На том свете. Па, ты у меня в долгу!
— Притом в неоплатном, моя принцесса. И все же позволь тебе заметить, что сейчас я выполняю самое, пожалуй, ответственное задание в моей жизни, и моя профессиональная…
— Твоя жизнь! Твоя честь и слава! Вечно все твое! Так не пойдет! Выходит, я для тебя ничего не значу?
— Родная моя, это вовсе не так…
— Так докажите, ваша светлость. Дайте, я выстрелю в герцога. Я так хочу, слышите? Хочу и могу!
— Милая Джоски, ты просишь о…
— Так-так! Теперь я знаю, какого ты обо мне мнения! — Лицо Джоски от злости раскраснелось, глаза полыхали огнем. В ярости она стукнула кулачком по перилам: — Ненавижу!
— Прошу тебя, моя голубка…
— Буду ненавидеть тебя всегда, всю жизнь и ни когда не прощу! Никогда!
Из глаз ее хлынули слезы бессильного гнева, и Вурм-Диднис сдался.
— Перестань, — жалобно взмолился он. — Хорошо, пусть будет, как хочет моя красавица.
— Вот здорово! — Слезы Джоски моментально высохли, словно их вовсе и не бывало. — Па, я тебя обожаю! Давай сюда арбалет.
Диднис скрепя сердце протянул оружие.
— Один-единственный выстрел, мое сокровище. Другого не дано. Прицелься как следует. Можешь для верности опереться о перила.
— Знаю, знаю!
Поустойчивее устроившись на балюстраде, она с прищуром завзятого эксперта стала наводить стрелу на мишень.
— Не стреляй, пока герцог не даст знака к началу парада. И приготовься, он вот-вот закончит речь.
— Да знаю же. И помолчи, а то я нервничаю.
К досаде собравшихся, герцог ораторствовал и ораторствовал. Он многословно распространялся о лантийской истории, судостроении, присущей лантийцам тяге к состязаниям. Слушатели уж заерзали, зашушукались, принялись жевать, покашливать и энергично обмахивать себя веерами, но не тут-то было.
— Этот старикан что, до скончания века собирается болтать? — не вытерпела Джоски. Судя по всему затянувшийся период ожидания начал сказываться на ее нервах. Закусив нижнюю губу, она то и дело непроизвольно подергивала покоившийся на спусковом крючке палец. — Да скорей же!
— Спокойствие и методичность, моя принцесса, — наставлял ее Вурм-Диднис. — Представь, что это учебная мишень.
— Да хватит тебе! Занудствуешь не хуже герцога.
— Целься как можно точнее.
— Уже.
— На крючок нажимаешь пла-авно…
— Ты дашь мне сосредоточиться или нет?
— Ну вот, голубчик. По-моему, он почти…
— Наконец-то! — Неверно истолковав незаконченную фразу отца, Джоски едва ли не рывком нажала на крючок. Высвобожденная тетива со звоном распрямилась, и стрела унеслась по направлению к платформе. Отец и дочь замерли в ожидании результата.
— Промахнулась! — вскрикнул Вурм-Диднис.
— Это ты вспугнул меня раньше времени! Дай попробую еще разок!
— Некогда, моя принцесса, нет времени. Бросай арбалет и бежим.
— Я быстренько…
— Не теперь.
С непривычной твердостью Вурм-Диднис потащил дочь к люку. Толпа внизу ахнула, загалдела, и этот шум придал беглецам дополнительное ускорение. Юркнув в люк, они мигом спустились по стремянке, пронеслись по винтовой лестнице и наконец очутились на уровне канала. Еще через пару минут они были в холле и, прихватив брошенные Джоски корзину и щетки, метнулись к двери, через которую проникли в дом, приподняли засов и выглянули наружу. Улица была пустынна, но с другой стороны здания, около воды, слышались тревожные крики Парочка тихо выскользнула из башни, Диднис достал из кармана замок, приладил его на место и запер. Оба — на вид простая поденщица и ее старый невзрачный спутник — обогнули башню, миновали ближайший к ней Парнисский купол и нырнули в аллею, пролегавшую между двумя одинаковыми розово-мраморными особняками, после чего растворились в пестрой взбудораженной толпе, заполнившей берега лагуны Парниса.
Обращаясь с речью к лантийцам, герцог Повон конечно же не мог видеть устремившейся к нему с вершины башни Вежни арбалетной стрелы. Он почувствовал лишь легчайшее дуновение, едва ощутимое колебание воздуха, и вовсе не обратил бы на него внимания, если бы не раздавшийся мгновение спустя крик боли. Оборвав речь на полуслове, Повон оглянулся и увидел распростертого на ковре Бескота Кор-Малифона. Плечо Бескота было залито кровью, а в нескольких дюймах от головы несчастного торчала глубоко вонзившаяся в доски платформы короткая, жутковатого вида стрела.
— На вашего герцога напали! — завопил Повон и с пронзительным проворством соскочил со своего возвышения, чтобы укрыться в гуще верных гвардейцев.
Не прошло и секунды, как солдаты воздвигли несокрушимую стену из плоти и стали, за которой дрожал и стучал зубами до смерти перепуганный герцог. Командир гвардейцев принялся бойко отдавать приказы, солдаты поспешили их выполнять. Повону же не было до их суеты никакого дела. Лишь бы выстоял живой заслон, лишь бы не дал ему погибнуть. Внезапное исчезновение его милости донельзя озадачило подданных, ибо ни один из них не заметил выстрела. Да, герцог сошел с возвышения, но почему не дают сигнала начать парад? Корабли по-прежнему стояли на якоре, а на платформе кипела какая-то бурная малопонятная деятельность. Вскоре те, кто стоял ближе к платформе, разглядели, что кто-то ранен, и тут же поползли слухи, один другого невероятнее. Одни говорили, будто на платформе вспыхнула драка, будто взбунтовались герцогские гвардейцы. Другие утверждали, что убили кого-то из благородных господ. Но, как бы ни били себя в грудь распространители слухов, никто точно не мог сказать, что именно случилось, и толпа гудела в лихорадочном ожидании.
И уж если кого и можно было заподозрить в нерешительности, то никак не кельдаму Нуксию. Как член герцогской свиты она заранее приготовилась вынести пытку лантийским легкомысленным празднеством. Ей, как будущей герцогине, надлежало если не поощрять, то терпеливо сносить подобные забавы, сколь бы предосудительными они ей ни представлялись. Однако обострившаяся ситуация была как раз по ней. Окинув взглядом место происшествия, от раненого придворного до торчащей стрелы и окружающих зданий, она все с ходу поняла. А когда заговорила, то обращалась к командиру Круфору, вместе со своими гвардейцами прикрывавшему герцога, от которого, как кельдама знала, толку не добьешься.