Иерусалим

ЧАРЛЬЗУ Н. БРАУНУ, ЧАРОДЕЮ ОУКЛЕНДА

ГЛАВА 1

Ближе к полудню захромал и второй конь. Сидя за спиной Марка, Раннульф чувствовал, как лошадь спотыкается и шатается всё сильнее — покуда не встала окончательно, отказавшись идти дальше.

Раннульф соскользнул с её спины. Другой рыцарь остался в седле; чуть слышно выругавшись, он безжалостно вонзил шпоры в бока коню. Бедное животное испустило долгий усталый вздох. Раннульф отошёл на несколько шагов, огляделся. Выбеленная, как старая кость, кругом под пронзительно-синим небом простиралась пустошь, поднимаясь на юге к чёрным голым холмам, которые местный народ называл Ибрагимовой Кузней. На севере, дрожа в жарком мареве, извивалась и убегала к гряде дорога.

Марк, всё ещё сидевший в седле, сказал:

   — Ему конец. — Он снял шлем, отёр рукавом лицо. — И нам тоже.

   — Если скакать всю ночь, на рассвете будем в Аскалоне, — отозвался Раннульф.

   — Да, но мы остались без коней. Хотя ваше всезнайство этого, возможно, и не заметили.

   — Там, впереди, караван-сарай. Доберёмся туда, добудем свежих коней.

Марк между том собрал в кулак концы поводьев и охаживал коня по шее и плечам. Раннульф снова взглянул на юг, па клубящуюся у горизонта дымку, гадая, не пыль ли что, предвещавшая скорое появление сарацин. Он и не предполагал, что войско Саладина способно передвигаться так быстро. Рука Марка ослабла и опустилась — поводья не помогли. Колени коня подломились, и он начал заваливаться на бок. Рыцарь вскрикнул и соскочил на землю.

   — Надо взять седло, — сказал Раннульф.

   — Чёрт с ним, с седлом! Там, за тем холмом, миллион песчаных свиней! — Марк со злостью топнул ногой о землю. Голос его звенел от страха и ярости. — Далеко до гостиницы?

   — Седло принадлежит Ордену. — Раннульф наклонился над конём, который был ещё жив, и ослабил подпругу; под его рукой брюхо животного дрогнуло. Надежда раздобыть в караван-сарае коней была сама по себе ничтожна, но надежды раздобыть седло не было вовсе никакой.

Марк круто повернулся к нему:

   — Забудь о седле, Святой. Я пойду пешком, но не стану ничего таскать.

Кровь ударила Раннульфу в голову, глазам стало жарко; он осенил себя крестом, глядя прямо в глаза Марку, но тот уже увидел, что он перекрестился, и отступил, подняв руки, ибо знал, что означает этот жест.

   — Ну ладно, ладно.

Наклонясь, он расстегнул уздечку и снял её с умирающей лошади. Раннульф взвалил седло на плечо, и они зашагали дальше.

Лето кончилось, и самая страшная жара ушла вместе с ним, но над этой ровной иссушенной сковородой солнце раскаляло воздух, и он мерцал и тёк, словно воды реки. Тут и там сквозь тонкую песчаную корку равнины пробивались кустики травы. Дорога, светлее окружающей земли, была не просто тропой, а трактом в добрую сотню футов шириной, испещрённым ямками следов, пересекающимися колеями и кучками старого навоза. Края её отмечали камни, груды булыжников, сломанные колеса, мусор, рваная сбруя и кости.

   — Так далеко до гостиницы? — снова спросил Марк. Раннульф заслонил глаза от света.

   — Может, нам и не придётся идти к ней пешком. Смотри. — Он указал на дорогу. За неровным краем камней и обломков над голубоватыми камнями курилась пыль. Кто-то приближался к ним с востока.

   — Сарацины, — сказал Марк.

   — Вряд ли, — возразил Раннульф. — Это наши.

   — Отсюда же ничего не разглядишь. Это лишь догадки.

   — Нет. Смотри, куда они скачут. Там только Керак. Это наши. — Раннульф смотрел вперёд, на плывущее к ним облако пыли, стараясь сообразить, где кавалькада выедет на дорогу. — Пошли, — сказал он и пустился рысцой навстречу всадникам.

   — И всё-таки тебе следовало поехать верхом, — сказала Сибилла. — Ты всех задерживаешь. — Она опять придержала лошадь, приноравливаясь к движению повозки.

В ней, позади трусящих мулов, простёрлась на подушках кузина Сибиллы Алис — она полулежала, одной пухлой рукой вцепившись в край короба, а другой методично прихлопывая мух, что залетали пожужжать в тенёчке под балдахином.

   — Если ты думаешь, что мне удобно, Сибилла, — спешивайся и присоединяйся ко мне. Но если я поеду верхом — поверь, это задержит нас ещё больше.

Сибилла вздохнула. Вот уже два дня они ехали по этой пустой равнине. Она умирала от желания наконец добраться до края её, оказаться где-нибудь ещё — всё равно где. Пятеро рыцарей скакали перед ней, и пыль, поднимаемая ими, слепила ей глаза. Она несколько раз говорила Жилю, командовавшему её охраной, чтобы они ехали позади, но Жиль только усмехнулся ей в лицо и посоветовал пересесть в повозку и поплотнее задёрнуть занавески.

   — Ты не должна позволять ему так с тобой разговаривать, — заметила Алис.

   — Да, наверное, — отозвалась Сибилла. Она не желала признавать, что боится Жиля. Потом где-то впереди раздался крик, рыцари сомкнулись перед ней и замерли.

Что-то происходило впереди; повозка остановилась, и Алис подалась вперёд, всматриваясь в происходящее сквозь тучи мух.

   — Что там?

Сибилла понудила лошадь отойти от повозки и направилась мимо рыцарей в голову каравана.

А там Жиль из Керака натянул повод коня и обнажил меч. Дородный сильный воин был куда старше Сибиллы; из-под его шлема падали на плечи белёсые, словно кость, волосы.

   — Стойте, где стоите! — прокричал он.

Незамеченная им, Сибилла придержала коня чуть позади Жиля и посмотрела туда, куда глядел он. К ним по дороге шли двое. Оборванные, грязные, бородатые, они походили на разбойников. Один из них, повинуясь приказу Жиля, остановился, другой же, не сбавляя шага, подошёл к беловолосому рыцарю и проговорил:

   — Я беру твоего коня, и мне нужен ещё один — для брата.

Сибилла, потрясённая, вскинула голову. Жиль только презрительно рассмеялся.

   — Что?! Прочь с дороги, не то зарублю! — Он вскинул меч над плечом.

Человек перед ним не потянулся к чёрным ножнам, что висели на его поясе. Усталым движением, словно наконец добрался до дома, он опустил на землю седло, которое нёс на плече. Стянув шапочку, он отёр лицо рукавом куртки. Чёрные волосы его были коротко подстрижены, открывая уши. Он равнодушно глянул снизу вверх на Жиля и сказал:

   — Я рыцарь Иерусалимского Храма. Мне нужен твой конь. Слезай.

Возбуждённый ропот пробежал среди охранников Сибиллы:

   — Тамплиер... тамплиер...

Жиль опустил меч. Сибилла подъехала ближе, разглядывая светловолосого рыцаря, и наконец под разводами грязи увидела на груди его куртки алый крест.

Она резко повернулась к Жилю, который застыл рядом с ней, с мечом поперёк луки седла и сведёнными судорогой челюстями.

   — Ну? — осведомилась она. — Чего ты ждёшь? Отдай ему своего коня.

Жиль со злобой глянул на неё. В это время остававшийся на дороге тамплиер подбежал к черноволосому воину.