– Николаич, рассвело, – Юра толкнул меня в плечо.

Я открыл глаза и, увидев Юру, сразу сказал:

– Ты может сразу в форт, отсыпаться?

– На хутор тебя отведу, проверю как там ребята и да, спать… но Николаич, давай ты партизанить не будешь, а? Как соберешься куда топать, то вызывай.

– Договорились, – я свесил ноги и нащупал обувь, – пошли.

По хутору носилось несколько собачонок, одна даже увязалась за нами от первого дома, но я почувствовал ту пустоту, которую не восполнишь… нет моего лохматого, не подпрыгивает, поскуливая, пытаясь достать и лизнуть в лицо, не бежит впереди и не лает, рассказывая всем о том, что «Смотрите все! Хозяин вернулся!»… грустно…

А хутор уже не спал, в стороне полей уже была слышна работа техники, с западной стороны, где наши цеха, тоже было шумно. Праздно шатающихся не было, даже дети, организованно топали к общей столовой, чтобы позавтракать и отправиться в учебный центр или на курсы ремесел, ну это для тех, кто постарше.

– Папка! – от гомонящей группы детей ко мне бежал Дениска.

Он с ходу запрыгнул на руки и у меня за спиной принялся жамкать затвор автомата.

– Привет, – я потрепал его по волосам, – как вы тут?

– Хорошо, только деда Федя очень сердитый.

– Это он для порядка, – я остановился и опустил Дениску на землю, ну беги, не отставай.

Юра помахал рукой двум бойцам у навеса рядом с домом Михалыча, те сразу подбежали, а один из них, как положено, остановился за пару метров и, подойдя строевым шагом, доложил, отдавая честь:

– Товарищ старшина, за время несения службы происшествий не случилось, старший наряда, ефрейтор Кошкин.

– Вольно, – Юра тоже козырнул, а затем протянул руку сначала одному, потом второму бойцу, – что, прям тишь и благодать?

– Береговая охрана вчера с утра моторку гоняла у Пустого острова, те к нам, на южный берег спрыгнули, ну силами дежурной группы задержали их.

– Кто такие?

– Корейцы.

– В смысле?

– В прямом. Одного при задержании ребята из ГБР форта подстрелили, он по-русски вроде хорошо говорил, пока сознание не потерял, сейчас он в госпитале, в реанимации, а второй вообще не бельмеса по-русски, сейчас у пасечников, новоселье в новой тюрьме справляет… Алексей Макарыч предположил, что они с Новой Земли тиканули.

– Ладно, чую, если сейчас начну вникать, то и родных не увижу, все Юра, – я пожал ему руку, – топай в расположение и спать, ну и я, часиков пять поспал бы…

– Понятно? – Юра нахмурившись спросил у ефрейтора, а потом добавил: – пять часов никого не пускать!

– Есть пять часов никого не пускать.

Бабу Полю снова застал за ремеслом няньки, к слову хорошей няньки. Алешка с ней спокоен, баба Поля успевает и по хозяйству, и разговаривать с ребенком, а он в ответ что-то там агукает.

– Доброе утро, – тихо сказал я, войдя в дом и скинув у порога свою ношу, разгрузку и автомат, – Света опять в госпитале?

– Да, еще до рассвета ушла, покормила Алешку и все.

– Мы вас тут совсем заэксплуатировали, – я прошел к умывальнику и вымыл руки.

– Да что ты Сережа, нам же старикам такая забота только в радость… о, глянь ка, закряхтел, ручонки тянет – родную кровь чувствует.

Я аккуратно взял из кроватки Алешку на руки и поднял над головой.

– Привет бутуз!

– Ты не тряси…

Поздно, Алешка срыгнул на меня завтраком и расплылся в беззубой улыбке.

– Ну вот, поел же недавно совсем, – баба Поля вытерла полотенцем мою робу и смогла разглядеть вблизи, – осспади! А глаза-то ввалились, спал-то сам когда?

– Вчера точно спал…

– Иди, ложися, али поешь может? – Полина Андреевна забрала Алешку.

– Нет, больше хочу спать, чем есть…

– Вот и иди, за печку укладывайся.

Проснулся я оттого, что стало тепло и как-то приятно мягко…

– Вернулся, – Света прилегла рядом со мной и погладила по щеке заросшей щетиной.

– Я всегда возвращаюсь, – я обнял любимую женщину и припал ее губам, отчего стало спокойно, тепло, все мысли куда-то улетучились… только я и она…

– … и ужинать что ль не собирается? – донеслось откуда-то издалека.

– Вот окаянный! – Это уже Полина Андреевна шепотом, – ты спицияльно?

– Так чего, уже темно вон, час этот, мать иго, комендантский…

А мы лежали на нешироком топчане, слушали тихую перепалку стариков, смотрели друг другу в глаза и улыбались…

– Может, уже домой переедем? – прошептал я.

– Нет, не управлюсь я и с делами на «Иртыше» и с Алешкой…

– А какие у тебя там дела? – еще сильней понизив голос и зарывшись носом в Светины волосы, я прошептал ей на ухо.

– Как какие? – Приподнялась она на локте, – я же теперь целая старшая медсестра стоматологического отделения!

– Ого!

– У нас там уже почти все готово, ждем, когда кабинет к электричеству подключат. Ладно, мне Алешку кормить… молока уже почти нет, Михалыч козу привести обещал. Ужинать-то будешь?

– Конечно! У меня за пару суток в животе только сухпай пробегал, да пара кружек чая.

– Ну, тогда поднимайся, – Света еще раз поцеловала меня и, поправив волосы, поднялась с топчана, – Федор Михалыч, будет вам компания на ужин.

Когда великолепное жаркое с бараниной в тарелке закончилось, и Полина Андреевна разливала по кружкам кипяток, я уже окончательно проснулся и был готов слушать Михалыча, которого явно что-то беспокоило.

– Говори уже, вижу, что тебя будто надирает…

– У меня люди… люди уходят, кто-то сам в артельщики подался, кто в ученики, а кто и просится на свое подсобное хозяйство уйти.

– Ну, колхоз – дело добровольное, Федор Михалыч, ты от меня-то чего хочешь?

– Да не знаю я! Как быть-то?

– Хотят уйти на вольные хлеба – отпускай, в чем проблема?

– А кто же на земле работать будет?

– Не переживай, будет кому работать… у нас это «брожение масс» еще долго длиться будет, пока человек не поймет что ему нужно и как ему дальше жить.

– Хорошо что сейчас межсезонье, – вздохнул Михалыч.

– На днях слободчане прибывают, так что готовься принимать людей, а они люди привычные к земле.

– Что, прям все?

– Да… люди в том анклаве хорошие собрались, трудолюбивые и отец Андрей тебе в помощники будет.

Засиделись с Михалычем за полночь, все думали – гадали, где и как слободчан размещать. Решили временно поставить на поляне перед хутором, где давно организован лагерь для переселенцев, еще три армейские палатки. А там – инструментом обеспечим, плашкоут прикомандируем и на Васин остров выпиливать и собирать высохший хвойник на стройматериалы.

Глава седьмая

День 485

о. Сахарный

Разбудил меня звук, звук знакомый с детства – самолет! Я вырос в небольшом приморском городке, рядом с которым был аэродром малой авиации. Звук мотора «Аннушки» сложно с чем-то другим перепутать. Выскочив во двор в исподнем, я приложил руку ко лбу и пытался разглядеть на фоне оранжевого солнечного диска самолет, а тот, уйдя на разворот, покачал крыльями и начал снижение.

– Макс! Что за борт? – я вернулся домой и выковырял из подсумка разгрузки радиостанцию, переключив ее на частоту форта.

– Эрик на посадку заходит, просил встретить с Макарычем и охраной…

– Понял, скоро буду! – ответил я, впрыгивая в одежду.

Наблюдая за моей суетой, Полина Андреевна только покачала головой и спросила:

– А завтрак? Я вот шанежек с творожком напекла…

– Поешь, – Света тоже проснулась, ей собираться на «Иртыш».

Вспомнив, о чем меня просил Юра, я переключился на «морпеховскую» частоту и вызвал его…

– Двадцать второй, одиннадцатому.

– В канале, – практически сразу, будто ждал, ответил Юра.

– Транспорт есть в форте свободный?

– Да, квадрик ГБР.

– Тогда седлай его и за мной, поедем к пасечникам.

– Понял, скоро буду.

– Уговорили красноречивые, – сказал я, пройдя за занавеску где начал громыхать умывальником, – пока кавалерия прискачет, успею позавтракать.