– Я бы пожизненное дала, – встряла Сонька, быстро забывшая о том, что всего двадцать минут назад стояла за преступницу горой.

– Это вряд ли. – Колька наморщил свой безмятежный лоб. – Если бы я взялся ее защищать, дали бы не больше пятнадцати… Общего режима, а то и вовсе принудительного лечения… – Он как-то горько вздохнул и с сожалением протянул. – Жаль, что я не могу… Такой интересный случай…

Я двинула Кольке по кудрявому загривку.

– Эта чума чуть меня не угробила, а ты «жаль, что не могу…»!

– Вот и говорю, – залепетал он, – что не могу… Из-за моральных принципов… и этических тоже… – И опять тяжело вздохнул. – А какой случай!

– У меня, между прочим, шрам может на лице остаться! – продолжала бушевать я. – А ты-ы-ы!

– А что я?

– Предатель, вот ты кто! Пре-да-тель! Только о работе и думаешь! На жену тебе наплевать!

– Мне? Да если бы мне было наплевать, я бы не примчался за две тысячи километров…

– Ребята, – тоскливо заскулила Сонька. – Не ссорьтесь, а?

Но мы ее даже не слушали.

– Хочешь, я скажу, почему ты примчался? – сощурилась я. – Для очистки совести! Чтобы потом не корить себя за то, что в нужный момент тебя не было рядом…

– Ненормальная! – процедил он сквозь зубы.

– Сам ты ненормальный! – озлилась я. – Я тебя ненавижу!

Я хотела сказать еще что-то обидное, но тут Сонька схватила со стола графин с водой и молниеносно вылила его содержимое мне на башку.

– Полегчало? – хмуро спросила она, отставляя графин в сторону.

Отдающая хлоркой жидкость стекла по волосам на лицо, шею, ключицы и тут же залилась мне за воротник. Стало холодно и противно. Я всхлипнула.

– Как тебе не стыдно обижать слабую больную женщину? – захныкала я, утирая забинтованной рукой мокрое лицо.

– Не стыдно! – рыкнула она. – Впредь будешь знать, как скандальничать!

– А вдруг у меня теперь разовьется двухсторонняя пневмония…

– Как же!

– Мой организм ослаблен, а ты меня ледяной водой поливаешь…

– Да какая она ледяная? Сутки в комнате стоит…

– Значит еще и тухлая! Моя лучшая подруга облила меня водой, кишащей бактериями…

– Нет там никаких бактерий!

– Если хоть одна бактерия попадет в рану – я умру от заражения крови…

– Не придумывай, – прикрикнула на меня Сонька, но как-то робко.

– Мне плохо! – страдальчески прошептала я, заваливаясь на подушку.

– Леля, перестань претворяться, – почти взмолилась она.

– Умираю, – выдохнула я, прикрывая глаза.

Тут Сонька с душераздирающим криком «Лелечка, не умирай!» кинулась ко мне, спустя секунду, к ней присоединился Колюня, и они, как два ненормальных реаниматолога, начали делать мне искусственное дыхание. Причем, Сонька зачем-то сгибала в коленях мои ноги, а Геркулесов сводил и разводил руки, но так мои конечности были забинтованы, получалось у них из рук вон плохо.

– Вы разве не знаете, – еле слышно проговорила я, приоткрыв один глаз, – что лучше всего помогает искусственное дыхание «изо рта в рот»…

Сонька с готовностью бросилась меня реанимировать, даже вытянула губы трубочкой, но Колюня не дал ей исполнить свой гражданский долг – упав на колени рядом с кроватью, он запечатлел на моих губах такой смачный поцелуй, что я сразу ожила.

Потом мы еще долго целовались, не замечая ничего вокруг, даже того, что Сонька покинула комнату.

Два дня спустя, когда меня выписали из лазарета, мы с мужем покинули санаторий. Причем, Колюня умудрился вытрясти из директрисы половину стоимости путевки, на них мы сняли миленькую двухкомнатную квартирку в районе рынка. В одной комнате поселились сами, вторую предоставили Соньке. Сонька, правда, редко удостаивала нас и другую комнату своим вниманием, большую часть дня и всю ночь она проводила в обществе Паши Аляскина.

Верный Сонькин рыцарь Юра Зорин так и не простил ей измены, и до конца отпуска ни разу с ней не поздоровался.

Таня и Гаша уехали с юга вместе, решив пожениться сразу по приезде домой, благо жили они в соседних городах. Гоша преподнес невесте в качестве свадебного подарка кольцо из авантюрина и можжевеловую подставку под чайник.

Гуля быстро выздоравливала. Удар по голове, как ни странно, благотворно повлиял на ее психическое состояние – у нее бесследно исчезли все симптомы маниакально-депрессивного психоза.

Эмма Петровна со Светочкой назначения на гидромассаж пока не добились, но борьба продолжается.

Вано разбил свою «шестерку», попав в крупную аварию на горном серпантине, буквально через день он купил себе новую машину – «Роно-меган». На ней он возит туристов на Красную поляны, Белые скалы и гору Ахун.

Эдик написал блестящую статью о призраках «Солнечного юга», после чего ему повысили зарплату и пообещали должность главного редактора.

А что же Женя Заяц, спросите вы? А Женя сидит в камере предварительного заключения, ждет суда. Кошмары ее мучить перестали, как и угрызения совести, и боль в ключице. У нее прекрасный адвокат (не один Колюня считает ее случай интересным), который обещает, что больше пятнадцати лет Жене не дадут.