Шепард пыталась что-то сказать, как-то утешить победительницу, а я вспоминал момент из третьей части, в разрушенном монастыре, когда Самара решила застрелиться, чтобы не убивать свою последнюю дочь, не провинившуюся ничем, кроме того, что выжила… единственная из всех обитательниц убежища. И отчётливо понимал, что одна Шепард, даже с моей помощью, даже если я ей во всём признаюсь и всё расскажу — всё равно не справится…

Цитадель. Центр галактической цивилизации… и крупнейший завод по переработке органиков. Столица Галактики, место заседания галактического Совета… и адские врата, через которые должны были хлынуть несчётные орды Жнецов. Миллионы разумных всех видов… и единственный и неповторимый Катализатор, чтоб ему ни дна, ни покрышки.

Но для меня сейчас — это, в первую очередь, док, где моё «основное» тело порядочно переделают, что должно изрядно помочь нам в самоубийственной миссии… Полномасштабный взлом крейсера коллекционеров — это очень приятно, особенно зная из канона, что EDI справилась только с побегом, но вот целая огромная база, да ещё и с Предвестником на проводе… Я ждал сложностей, и именно поэтому настоял на расширении моего кластера: пусть всего лишь обычные сервера, а не реплика технологий Жнецов, но даже так — это дополнительные ресурсы, которые повышают наши шансы… особенно мои, когда Шепард установит риперский модуль свой-чужой, а тот попытается взломать меня и позвать коллекционеров… Кстати, а если допустить, что у них был только один крейсер? Нет, это было бы слишком здорово, чтобы быть правдой, так что губы не раскатываем, а продолжаем готовиться.

Бригада в доке оказалась не просто большой — огромной! Почти двести разумных — саларианцы, турианцы, азари и даже несколько людей и кварианцев — работали круглосуточно, четырёхчасовыми сменами. Меньше, чем за две смены они сняли всю броню — там, где не пролезали клешни силовых манипуляторов, работали азари своей биотикой. Демонтаж внутренностей двигался чуть медленнее, но это никого не смущало: добравшись до силового набора, ремонтники расползлись каждый по своему участку: одна группа сняла мои жалкие хвостики и монтировала вместо них честные пилоны с нормальными двигателями, а вместо бывшей капитанской каюты — дополнительные топливные баки и батарею лазеров ПОИСК. Две самых маленьких группы врезали новые шлюзы — в окончательном варианте мы с Гаррусом решили расположить их на уровне боевой палубы, но сделать вход в хвостовой части обзорных галерей, насквозь простреливаемых контрабордажными турелями, дополнительно укрепив стены и двери и поставив эмиттеры кинетических барьеров. Ещё одна группа — самая многочисленная — методично и с хорошим знанием нелитературного кроганского убрала идиотский отсек, из которого выдвигались пушки (да там каждый шарнир весил чуть ли не больше, чем оба орудия вместе взятые!) и теперь возводила несущие фермы под новое орудие. Последняя группа — состоявшая преимущественно из кварианцев — приводила в соответствие с новыми чертежами каркас перекрытия между палубами, заодно перекладывая коммуникации.

К моей идее отказаться, насколько это возможно, от беспроводной связи и везде кинуть оптику Вакариан отнёсся без энтузиазма, но с пониманием. Ремонтники же идею комментировали так, что я заслушался — русский язык, конечно, богаче, но они брали изобретательностью и искренностью.

Так как пушку оставили одну, скомпоновали её — в том числе ради удобства обслуживания — больше в ширину, а не в высоту, скорее разгородив боевую палубу пополам визуально, а не разделив на две независимые, как хотел Гаррус. В корме, позади галереи, от правого борта и до «горба», подняв пол до его уровня, разместили брифинг-зал, он же комната сверхсветовой связи (пространство под полом оказалось очень кстати для размещения проекторов и складного стола), а симметрично ему — всю ту машинерию, которая собирательно называлась арсеналом. Перед ними, как раз возле лестниц и выхода на каждую галерею, разместили по оружейному стенду для экипажа. Вторую пару стендов разместили в носовой части палубы, возле лестниц на «горб» (по которому, собственно, и надо было идти в рубку к Джокеру) и выше — на жилую палубу. Лестничные колодцы, некогда соединявшие «подвал» инженерного отсека, продлили вверх до жилой палубы с заходом на боевую. В процессе перестройки пришлось переехать и мне — теперь мой кластер располагался над пушкой, аккурат в не привлекающем лишнего внимания закутке позади кормовых лестниц.

Жилая палуба получилась весьма просторная, там хватило места и под нормальные четырёхместные кубрики для экипажа (или двухместные для десантников — размер тот же, но половину занимает шкафчик с бронёй и оружием), и каюты офицеров (пусть и не такие роскошные, как исходно у капитана или Миранды, зато хватило на командиров всех служб корабля). Кормовую сторону, возле главных сквозных лестниц, почему-то прозванных «чёрными», немедленно застолбил инженерный отдел — ближе идти до реактора и масс-ядра.

Под лабораторию и «мастерскую экспериментальных проектов» отдали бывший правый трюм, выселив оттуда Массани. Словом, избавившись от нескольких неоправданно крупных помещений, удалось вполне гармонично перераспределить объём, и самое главное — любая попытка несанкционированного проникновения на борт теперь будет встречена шквальным огнём, а у экипажа будет достаточно времени чтобы не только вооружиться, но и занять удобные для обороны позиции. Даже если нападающие смогут выйти живыми из галереи — они окажутся под перекрёстным огнём… и до любых важных узлов им придётся добираться долго, сквозь запертые барьеры и под огнём.

Ремонтники, занимавшиеся моей переделкой, действительно оказались специалистами высочайшего класса, но даже им понадобилось почти одиннадцать стандартных суток, чтобы реализовать все те изменения, которые мы с Гаррусом собрали в единый проект, одобренный Шепард. И все эти одиннадцать суток они косились на странную троицу, которую представляли собой мои платформы. На самом деле их можно легко понять: не каждый день увидишь вместе волуса, кварианца и крогана. А мне приходилось вертеться, как ужу на сковородке, чтобы не вызвать лишних подозрений. Прикрытие у меня было — сдав корабль с рук на руки, Шепард официально назначила «меня троих» безвылазно сидеть на борту и решать в рабочем порядке все возникающие вопросы. Однако в общении возникли многочисленные сложности. Кварианцы из ремонтной бригады сначала нереально поразились выбранному мной имени, и я чуть ли не каждому дважды объяснял, что нет, это не настоящее имя, что Шепард — всё-таки спектр, а я работаю с ней вместе под прикрытием… после чего они оставили в покое имя, но стали регулярно подкатывать с разными не вполне понятными намёками и вопросами про саму Шепард, причём стандартный «официально полный» переводчик часть слов не понимал вовсе, а часть переводил так, что становилось только хуже. Отделаться от них удалось лишь состроив из себя редкостного буку и сославшись на «съел что-то не то, уже вторую неделю мучаюсь» — к этому они отнеслись с хоть каким-то пониманием.

Какая-то молодая азари непонятно с какого перепугу прониклась тёплыми чувствами к крогану — не иначе, тоже захотела внучку-археолога. Вообще, изначально собственные имена для платформ не планировались, да и не нужны они были: кому положено — зовут Норманом, а всем остальным и звать не надо, но на Цитадель без документов не пускали, так что Шепард велела сделать. В результате к кварианцу Норману'Таси вас Нормандия добавились кроган Люк (без клана-фамилии, мне хватило и одного её странного взгляда, когда я в первый раз ляпнул «используй Силу, Люк») и волус Боба Фетт (наверное, можно было придумать и более подходящее имя, но время поджимало, а настроение у меня было не самое изобретательное). Но объяснять азари, почему матёрый кроган назвался явно человеческим именем я не хотел, а она воспринимала это как какую-то увлекательную игру и лишь становилась настойчивее… возможно, в конце концов я бы сдался и придумал что-нибудь, но на шестой день работ она увидела, как «кроган» наперегонки с саларианцем работает на инструментроне, и резко охладела.