Пока у нее не получалось говорить, поэтому доктор, ставшим привычным жестом, вкладывал пальцы в ее ладонь, и Эва сжимала их, отвечая на банальные вопросы:

«Тебе лучше?»

«Сейчас, да.»

«Тебе что-то нужно?»

«Ничего, просто почитай еще немного».

На самом деле, его приход был единственным, что отвлекало Эву от мыслей о том, как она будет жить дальше. Поломанная и покореженная, чудом выкарабкавшаяся из рук старухи с косой, она ждала его визитов и гадала, какое стихотворение он будет читать в очередной раз...

«По темному саду брожу я в тоске,

Следя за вечерней зарею,

И мыслю об ясном моем огоньке,

Что путь озарял мне порою.

Теперь он угас навсегда и во мгле

Туманной, таинственной скрылся,

Оставив лишь память о строгом челе,

Где страсти восторг притаился.»

- Аа... – промычала Эва.

Доктор отвлекся от книги, посмотрел на нее.

- Все в порядке? – обеспокоенно спросил, сжимая ее ладонь, - Тебе что-то нужно?

- Ан... Ан... – девушка пыталась собрать звуки воедино, и, если честно, выходило у нее это неважно.

- Что? Ан... Я не понимаю.

- Ан-на. Ан-на, - переведя дыхание, Эва попробовала снова, - Анна.

Глядя на нее ничего не понимающим взглядом, доктор повторил:

- Анна? Кто такая Анна?

- Я. Хо... Хо-чу. Анна.

- Ты хочешь Анну?

Рефлекторно Эва сжала его пальцы, говоря: «Да» и от бессилия закрыла глаза.

Казалось, что простые слоги, которые ей удалось сложить в три слова, выжали из нее все силы до капли.

- Окей, - пробормотал ее припозднившийся посетитель, - Анна. Так зовут какую-то медсестру? Или родственницу? Но, у тебя не было родственников...

Эва возмущенно выдохнула и посмотрела на него с укором.

- Ан-на, - снова собравшись с силами, она попыталась произнести, - Ах... Ахма-то... Ахма-то-ва.

- Анна Ахматова? – врач удивленно уставился на нее, потирая затылок, - Писательница чтоли?

«Поэтесса»: про себя поправила Эва.

- Ты хочешь, чтобы я прочитал тебе Анну Ахматову?

- Да! – хрипло воскликнула девушка, видимо от радости, что он наконец-то понял.

Мужчина захлопнул книгу, задумчиво посмотрел на свои руки, сжимающие потрепанную обложку.

- На самом деле, - тихо произвес он, поднимая смущенный взгляд, - Этот сборник – единственное более-менее приличное попавшееся мне под руку. Но я попробую найти что-нибудь из того, что ты хочешь, - пытаясь приободрить пациентку, он легонько похлопал ее по руке, - В следующий раз, ладно?

- Мо. Мо-би.

- Ты хочешь послушать Моби? – ошарашенно уточнил он.

Эва снова вздохнула, стараясь справиться с раздражением, горько разбавленным разочарованием.

Понимаете, почему это унизительно? Гораздо проще было бы ей остаться овощем и пускать слюну на больничную рубашку.

- Те. Те-ле...

- Моби, теле... Эва, я не понимаю, честно, - доктор пожал плечами, расстроенно покосившись на девушку, а потом его лицо просветлело, - Телефон? Ты имеешь ввиду мобильный телефон?

Согласиться вслух она не смогла, поэтому по привычке пожала его пальцы.

- Ты хочешь, чтобы я позвонил кому-то?

«Опять двадцать пять...»: обиженно подумала Эва.

- Чи-тай! – гаркнула из последних сил, как горгулья, - Те-ле-фон.

- Читать телефон, ладно, - потянувшись к карману халата, он достал мобильный. Разблокированный экран осветил голубоватым светом его лицо – достаточно молодое для врача, на удивление молодое, - Итак... Читать телефон. Анна Ахматова. Что же ты пытаешься сказать...

Эва смотрела на него, молча. Смотрела и пыталась мысленно сказать, чтобы он просто нашел в поисковике стихи ее любимой поэтессы и прочитал хотя бы один.

И он понял. Быстро водил пальцами по экрану, немного хмурился, а потом, бросив короткий взгляд на девушку, начал читать:

«Сжала руки под темной вуалью...

«Отчего ты сегодня бледна?»

— Оттого что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.»

Его голос был хрипловатым – немного поторопился и не прочистил горло перед чтением. Глаза бегло бежали по строчкам, а губы с расстановкой произносили слова, прекрасные в своей печали чрезмерно гордой женщины:

«Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот...

Я сбежала, перил не касаясь,

Я сбежала за ним до ворот.»

Эва закрыла глаза, наслаждаясь любимыми строчками – это стихотворение она считала лучшим из лучших. Глаза ее невольно защипало, а потом одинокая слезинка нечаянно сбежала по щеке – правда это ощущение больше не казалось ей непривычным.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Все, что было. Уйдешь, я умру».

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру»

- Спа... Спа-си... – и из последних сил выдохнула Эва, - Бо.

- Не за что, - чтец убрал телефон в карман и улыбнулся красивой мальчишеской улыбкой.

Да, для доктора у него действительно очень молодое лицо.

- Теперь тебе лучше?

Девушка сжала его пальцы, что так и лежали в ее ладони – на самом деле ей стало привычно разговаривать таким образом. А кроме этого врача, никто больше не догадался, что в ее состоянии, Эве хочется просто... Просто более-менее человеческого общения. Да, может быть, собеседник из нее никудышный, но слушателем она считала себя не плохим и рада была бы слышать что-то кроме прогнозов и динамики выздоровления.

- Никогда не увлекался поэзией, - доктор отложил книгу на тумбочку, - Когда в первый раз зашел к тебе, подумал о том, что надо о чем-нибудь рассказать, но о чем не придумал. Так и просидел молча, наблюдая за мониторами.

Эва улыбнулась и еще раз сжала его руку – в благодарность за то, что он говорит.

- А потом дома увидел в коробках у мусорного ящика книги. Их немного было, родители затеяли ремонт, но почему-то не нашли в новом дизанерском интерьере полки для пары старых книжек, - с сожалением вздохнул, словно хотел бы изменить эти обстоятельства, но это не в его силах, - В общем... «Евгений Онегин» показался мне банальщиной, «Мастер и Маргарита» погрузил в депрессию на первой же странице, а детская книжка «От двух до пяти» немного комична для того, чтобы читать ее вслух девушке в коме.

Смех зародился в груди Эвы, поднялся выше по гортани и вылетел изо рта какими-то хриплыми бульканьями.

- Эва, что с тобой? – взвозновался доктор.

Девушка неловко взахнула рукой – отмахнулась. Успокоилась, посмотрела на парня, и широко улыбнулась.

Наверное, если бы он читал ей детские нелепости, Эва вышла бы из комы гораздо раньше просто из-за девичьего любопытства – посмотреть, кто же это настолько оригинален?

- Эва? – приподнявшись, собеседник разглядывал пациентку с беспокойством. А та смогла только выдавить и себя:

- Сме-шно.

- Вот что, тебе смешно, - он расслабленно выдохнул, - Это хорошо, потому что на самом деле твой смех сейчас больше был похож на эпилептический припадок.

Эва снова засмеялась – морщась от легкой боли и дискомфорта, издавая на самом деле странные и жутковатые звуки.

- Рад стараться, - пробормотал сидящий рядом, - На самом деле, мне уже пора идти. Но я рад, что ты идешь на поправку и рад, что смог рассмешить тебя.

Он поднялся, а девушка выдохнула от досады – снова лежать в одиночестве полночи, пока в очередной раз не сморит беспокойный сон. И снова утром видеть санитаров, выполняющих одни и те же унизительные процедуры в полной тишине; снова отвратительная пюреобразная еда; снова испражняться под себя и ждать его, редкого гостя, хоть немного отвлекающего от бытия инвалидом.

Доктор почти дошел до двери, когда Эва, набравшись смелости, проскрежетала:

- И-мя.