Ничего.

— Сиди на жопе ровно! — раздался ещё один громкий крик Крыса.

Уже что-то. Значит, опасность где-то близко. Но где?

— Где наши?

— В двух километрах. Скорее всего, ожидают нашего возвращения, либо двигаются очень медленно.

— Твою мать.

Крыс спокойно разговаривал, но его найти практически нереально, слишком он силён в умении исчезать и оставаться незамеченным. За Трею, значит, он тоже не особо беспокоился. Но в то же время сказал сидеть ровно. Наверное, просто не нужно двигаться…

Один из трупов шевельнулся, поднял голову на пару секунд и тут же опустил обратно, превратившись в обычного полуразложившегося мертвяка.

— Это трупы? — рискнула подать голос Трея.

— О да. Их тут куча, и что-то они куда живее, чем выглядят. В общем, это ловушка, и мы в неё вляпались, как зелёные новички.

— Что будем делать?

— Сидеть ровно.

— И всё?

— Заткнись, и не задавай больше глупых вопросов.

Легко сказать. Трея за несколько минут проверила почти всю близлежащую местность. Со счёта она сбилась почти сразу, но выходило, что кругом лежит не меньше двух сотен мертвяков. Если все они в один момент встанут…

Рядом раздался тихий шорох камней. На короткий миг мертвечиной запахло куда сильнее, чем обычно, но этого Трее хватило. Она ужом выскочила из своего укрытия, швырнув в сторону звука полдюжины отравленных кунаев, следом полетела травяная дымная бомба, предназначенная для усыпления противника.

Но мертвые не спят.

Жрец Корда с сильно разложившимся лицом выглянул из-за камней. Ошмётки его губ безвольно болтались, но из-за почти оголённых зубов Трее показалось, что он ухмыляется. Тихо зашипев, он перепрыгнул через преграду, за ним двинулось с пяток осквернённых. От них Трея ушла бы легко, но она очутилась на дороге, где «мёртвых» тел лежало чуть не два десятка. Один из осквернённых вцепился ей в правый сапог. Тихо пискнув, Трея упала в грязь. Мертвец уже был мёртв — черные стрелы, которыми пользовался Крыс, уже торчали из его головы и спины, но своё дело он сделал — задержал её. Убийца яростно брыкалась, но её держало уже три мертвяка, а жрец шёл к ней, припадая на сломанную левую ногу. Ладонь его правой руки была раскрыта и направленна Трее куда-то в область сердца. Девушку окутал могильный ужас, она почувствовала, как кто-то буквально пытается влить в неё поток чего-то настолько гадостного, что даже сопротивляться не было никаких сил…

— Давай!

Там, где только что находился жрец, вспыхнуло пламя. Трея взвизгнула, когда её обдало потоком горячего воздуха, но благодаря этому она пришла в себя. Кривой кинжал отсёк кисть одному из мертвяков. Второй что-то промычал, когда его вздутый живот лопнул напополам, и тёмная вонючая масса его сгнивших внутренностей высыпалась на дорогу.

Два ударных отряда прошлись по дороге и развалинам за минуту или две, оставив после себя уже окончательно упокоенных мертвецов. Крыс с отрядом разведчиков, возникшие из другого крыла того постоялого двора, в котором пряталась Трея, тем временем загнал ещё двух жрецов в ловушку и с расстояния превращал их в фарш.

— Байт от бога, — буркнул Крыс, подходя к Трее. — Дура, на кой хрен так орала-то? Спокойно бы отсиделись.

— Мы наживкой что ли были?

— Сомневаюсь, что так было запланировано, но вышло именно так. Думаю, Гаечка с Люпином просто решили за тобой проследить. В противном случае мы бы тут так и куковали ещё чёрт знает сколько времени.

— Это и был противный случай, — буркнула Трея…

… Город. Узкие улочки, дома со стенами покрытыми гарью, грязью и кровью. Кое-где сквозь грязь проглядывают рисунки человеческих органов, частей тел, каких-то странных химер. Где это возможно к стенам и дверям прибиты люди. Прибиты они были давно, но жизнь ещё в них не угасла. Они открывали рты и стонали. Обмороженные до черноты, с изувеченными пытками телами, недостающими конечностями.

— Да не тратили бы на них время, выяснили же, что они безобидные.

— Ты идиот? Нельзя так людей оставлять!

— Это не люди уже давно…

— А сам чего тогда снимаешь?

— Заткнись уже и помогай.

Трея вместе с другими снимала тела со стен, добивала их и складывала в большую яму, с таким трудом вырытую в месте, где-то когда-то был прекрасный сад. Когда яма наполнился, её начнут жечь, а они перейдут к следующей яме, что чуть дальше по улице. Гореть яма будет полтора дня. А потом её нужно будет заполнить снова… Тупая, тяжёлая и мерзкая работа. Но так сказала делать старуха с угрюмым взглядом. Причин она не называла, орала только что-то на счёт энергии. Ну, может, Гайке сказала… Хотя тоже вряд ли.

В первый день работы было тяжелее всего. Трея проплакала потом всю ночь — ей, как девушке, выделили самый лёгкий груз. Детей. Еле шевелящихся, изуродованных, разорванных на части. Первый как будто смотрел на неё своими пустыми глазницами, тянул к ней руки… У них не осталось разума, так сказала Гайка, но если бы кто-то из тех, кого Трея отковыривала от стен, заплакал или позвал маму, она бы сошла с ума. К счастью, этого не произошло.

Второй день был чуть лучше. А на третий они отупели настолько, что перестали что-либо замечать. То, что они снимали со стен, даже не ассоциировалось с людьми. Кто-то так не смог. Пятеро сошли с ума, они сгорели вместе с первой партией, ещё десятка два игроков с нервными срывами увели куда-то на север. Вернули, наверное, домой, где снова отобрали у них оружие и посадили под замок.

Трею это раздражало. Когда-то они сами были себе хозяевами. Пусть Гаррет — тот ещё урод, но с ним всё равно жилось лучше. Теперь пришли герои, взяли власть в свои руки, отобрали оружие, опять дали его, выгнали из города, отправили в это чёртово полное трупов место, а теперь заставили хоронить недобитков.

— Что за дерьмо, — сказал Крыс, внезапно останавливаясь. Полутруп, который они тащили, тихо засвистел, выпуская из дыры в животе зловонный газ.

— Да рука у него…

— Твою мать! — заорал Крыс и, бросив тело, толкнул Трею куда-то в сторону.

По улице пронесся смерч. Он сбивал игроков с ног и обжигал их своим холодом, но длился считанные секунды. Трея поднялась с мостовой, пытаясь не обращать внимания на боль в локте — Крыс не слишком-то церемонился, толкая её.

— Кажется, кому-то не нравится то, чем мы здесь занимаемся, — с усмешкой сказала Гайка.

— Мне не нравится, — ответила Трея.

— Я имею в виду осквернённых жрецов.

— И что нам до их мнения?

— А то, что раз это им не нравится, значит, мы тут не балду пинаем, — ответил за Гайку Крыс. — Но что-то мне кажется, ветерок-то не успокоился…

Второй порыв смял их, как кукол. Плотный поток ветра протащил Трею по улице, она напоролась боком на что-то острое. От кровопотери и боли в глазах плыло, но Трея привычным движением влила в горло зелье здоровья — она сделала бы это, наверное, даже в бессознательном состоянии.

Посреди криков и матершины раздался новый звук. Тяжёлое, глухое шипение от которого черепную коробку сдавливало как тисками. Трея понялась…

… чтобы упасть снова. Нечто настолько быстрое, что невозможно было себе вообразить, пролетело мимо, едва зацепив нескольких игроков. Гайка до этого устоявшая за счёт того, что вцепилась в одного из прибитых к стене, упала. Её голубой плащ почернел от крови, в животе зияла огромная рана.

Трея бросилась к подруге, на ходу доставая из поясной сумки повязки. Рядом с магичкой уже был Крыс, но он едва шевелился — кусок собственного скальпа болтался у него над ухом.

— Магия, — заплетающимся языком проговорил Крыс. — Какая-то странная. Как будто человек был…

Это был человек. Он улетел куда-то дальше по улице, но быстро вернулся. Трея видела его лишь секунду — невысокого полуголого парня с неестественно огромными ладонями и пальцами, заканчивающимися кривыми клинками. Он в третий раз пронёсся по улице, оставив после себя ещё полдюжины тяжелораненных.

— Пугает, сука… — просипел Крыс. — Не хочет убивать…