Хасл не обращал на бормотание чужака особого внимания. Сегодня в поведении могильщика появились странности. Пока они шли по дороге жизни, он несколько раз останавливался и с тоской глядел на развалины. Один раз даже подошёл к выбоине в стене и что-то долго через неё выглядывал, но в ответ на вопрос заметил ли он что-нибудь, только отмахнулся. А утром будто бы готов был броситься к стенам Бергатта, и только нападение остановило его. Велион говорил, что проклят. Быть может, дело в этом? Может, он жить не может без того, чтобы бродить по мёртвым городам?

- Здесь, - указал Эзмел на очередной язык растительности. - Теперь нам нужно уйти с берега. В полумиле будет роща и луга, где мы часто находили следы стоянки и засохшее дерьмо.

И в этот раз они нашли там следы стоянки и засохшее дерьмо. Кострища выглядели свежими, да и дерьмо не успело засохнуть, но ни одного пастуха не было видно. Могильщик обошёл стояку, прошёл чуть дальше, оглядывая потоптанную траву, и уверенно указал направление, по которому ушли кочевники.

Время шло к вечеру. Дождь ослаб, иногда и вовсе прекращаясь, но каждый раз начинал моросить заново. Хасл заметил несколько зайцев и одну лисицу. Его рука каждый раз металась к луку, но охотник останавливал себя, вспоминая - он не на охоте. Хотя могильщик как-то раз проворчал, что не отказался бы от свежей зайчатины, особенно если им придётся останавливаться на ночёвку посреди леса.

Но к счастью спустя час или полтора путники почуяли запах дыма и вскоре вышли на широкую поляну, посреди которой остановились пастухи. Вокруг пяти топящихся в чёрную шатров из шкур паслось десятка три коров. Отара овец была где-то неподалёку, о чём извещало блеянье и брехливый лай пастушьих собак.

Из-за погоды пастухи попрятались по своим жилищам. Но когда переговорщики уже почти приблизились к стоянке, из ближайшего шатра выскочила мелкая шавка и залилась звонким лаем. За шавкой из-за полога появилась детская мордашка, тут же исчезла, а уже через пару секунд шкура буквально отлетела в сторону, и на улицу выбрался угрюмый пацан лет двенадцати с несоразмерно большим для него луком. Наложенная стрела смотрела прямо в грудь идущему первым Хаслу.

- Что нужно? - буркнул парень, оглядывая приближающуюся троицу. Когда его взгляд остановился на могильщике, лицо лучника побелело, а рот открылся на всю ширину. Прицел сразу же сместился на чужака.

- Если ты в меня выстрелишь, сидеть не сможешь месяц, - сухо проговорил Велион. - У меня тяжёлая бляшка на ремне, парень, и её отпечатки будут светиться на твоей заднице до самой свадьбы.

- Нам нужен Крамни, - сказал Хасл. - У нас к нему очень важное дело.

- Он у себя в шатре, - ответил мальчишка, но лука не опустил.

- Позови его.

- Крамни вас прекрасно слышит, - раздался приглушённый голос.

Полок центрального шатра распахнулся, и на улице появился высокий голый по пояс мужчина. Его короткие скатанные и грязные волосы мало отличались на вид от овечьей шерсти, а шрамов на коже было больше, чем у любого знакомого Хаслу человека. Крамни уже перевалило за тридцать, жизнь жестоко побила его, но всё же схожесть со смешливым братом ощущалась. Охотник только сейчас вспомнил, что брат Керага был самым здоровым из виденных им людей. Пастух едва уступал ростом могильщику, а в плечах, возможно, даже превосходил чужака.

Крамни оглядел пришельцев тяжёлым мрачным взглядом. Его лицо не изменилось, даже когда он рассмотрел могильщика.

- Я, на хрен, так и не поверил бы в бредни Варла, если бы не увидел сейчас его. - Пастух ткнул в Велиона. - Это могильщик? А ты, наверное, сын Варла, Хасл. Твой отец говорил, что когда-нибудь ты заявишься сюда. Вот только не думал я, что в компании этого ублюдка. - Теперь пастух зло смотрел на Эзмела. - Ну, падла, припёрло-таки? Поди на следующий Йоль твоя очередь идти к Другу?

- Жизнь иногда выкидывает разные фокусы, - сказал рыбак.

Старика трясло всё сильнее и сильнее. Могильщик продолжал сверлить взглядом парнишку с луком, и тот, кажется, совсем стушевался - отчётливо подрагивающий наконечник стрелы смотрел уже куда-то в ноги чужаку. Охотник же не знал, что делать. Ему хотелось сбежать и не видеть ни этих шатров, ни шавки, которая скакала рядом, уже почти цепляя зубами правый хаслов сапог. Ни тем более жутковатого пастуха, которому Хасл обязан рассказать о смерти брата. Но назад пути уже нет. Если охотник не возьмёт ответ за людей на себя, то ему лучше вообще не жить.

- Прежде чем пустить нас в шатёр... - начал было Хасл, но Крамни громким презрительным возгласом прервал его.

- Ты думаешь, я вас впущу?

- Прежде чем пустить нас в шатёр, - твёрдо повторил охотник, выдерживая тяжёлый взгляд пастуха, - я должен рассказать тебе очень плохую новость. Твой брат умер. Погиб от рук подручной Урмеру...

Теперь Хасла прервал полный боли и ярости вопль. Крамни опустил голову и, стиснув кулаки, начал раскачиваться на пятках. Это продолжалось довольно долго, но охотник, не говоря ни слова, терпеливо ждал, пока пастух хоть немного отойдёт от горя.

- Я ничего не знаю про подручную Урмеру, - процедил сквозь сжатые зубы Крамни. - Но знаю, что твой отец так называл Друга.

- Это уродливая старуха, Сильгия. Она убила твоего брата, чтобы добыть себе еды. Твоего брата, Жерева, Эрли и ещё много кого. Могильщик убил её.

Крамни поднял взгляд. Его глаза буквально горели от ярости.

- Что ж, тогда я впущу вас. Но если вы лжёте...

- Мы не лжём, - сказал Хасл. - Но прежде чем впустить нас, ты должен знать ещё одно. Мы здесь, чтобы вы помогли нам убить Викле и Урмеру.

На покрытые шрамами губы пастуха вылезла горькая усмешка.

- Что ж, тогда я просто обязан впустить вас. - Он повернулся спиной к пришельцам, заглянул за полог и громко, отчётливо проговаривая каждое слово, произнёс: - Дед, ты был прав, против Урмеру, наконец, подняли бунт... Кто? Да твой внук, кто же ещё.

Глава тринадцатая. Тайны изгоев (2/3)

***

Его всегда нервировали накладки. Он всегда следовал выбранной схеме, не отклоняясь от неё не на йоту. Пусть даже план приведёт к полному фиаско, каждый из его пунктов должен быть выполнен. Так будет проще проанализировать причины успеха или провала.

Но в этот раз продолжать действовать по старой схеме нельзя. Иначе всё, что он сделал за эти годы (десятилетия!), будет уничтожено.

Урмеру не стал говорить с Викле. Плевать на этого оборзевшего мелкого говнюка. Голова хутора возомнил себя властелином всех людей, и он поплатится за это. Когда сама выживаемость человечества стоит под вопросом, без жертв не обойтись. Викле и его домочадцы станут жертвенными агнцами, но город выживет.

Точные данные о количестве оставшихся припасов у мага отсутствовали. Но всем обитателям Бергатта не прокормиться - это неоспоримый факт. Разведчики, отправленные Урмеру утром, доложили: весь урожай уничтожен, весь скот пал. Викле обмолвился, будто у него запас еды на четыре Йоля. Но четыре Йоля для хуторян - это всего один Йоль, даже чуть меньше, для горожан. Куда девать вторую половину? К тому же сейчас сентябрь, как бы тепло не было в долине, урожай зимой не вырастет. Оставался один голодный Йоль, брать пищу во время которого будет просто не от куда.

Иногда бунтари вроде Хасла даже полезны. Бунт - это всегда кровь. Жертвы просто необходимы в данный момент. Чем больше народу умрёт, тем меньше ртов кормить. Простая арифметика.

Хасл - умный мальчик. Он пошёл к изгоям в поисках помощи. Хороший ход. Урмеру никогда не совался к пастухам, таково было условие, а он всегда выполнял свои пункты договора. Возможно, запасы есть у них...

Но этого мало, слишком мало для всех.

Устроить жертвоприношение? Кинуть жребий и убить тридцать или сорок человек?..

Нет. Эти глупцы никогда не пойдут на такую жертву. Он не сможет им объяснить, что иначе не выжить. Его авторитет и так пошатнулся за эти дни, а подобное предложение восстановит против него абсолютно всех.