В год тяжелый отправляется Игорь к древлянам за данью. В путь дорогу собираясь, снаряжает князь дружину, жену целует, да сыновей по головам лохматым треплет, разлукой с детьми печалясь.

Князь Мал, хоть обиду на Игоря затаил, да дружины его боится. Дань собрав, к стенам города выставляет. Но не хочет гордец Игорь у ворот свой оброк забирать, желая в городе погулять, дружине своей волю давая, отдохнуть, по буянить, да девок потрепать. Терпят древляне, дочерей, да жен пряча. Скрипят зубами мужчины, что женщин своих уберечь не смогли, да поделать ничего не в силах. День, другой, и пора возвращаться обратно в Киев захватчикам. Снарядив богатырей своих, отправляется князь киевский восвояси. Да вот только версты не проехав, девушку ладную встречает. Глаза голубые в кайме ресниц черненых, губы алеют, как маки по весне, волосы русые в тугую косу затянуты. Смотрит Игорь не налюбуется, а девушка сарафана подол подхватывает, да к стене городской стрекача задает. Скачет князь за нею следом, азартом охотничьим охваченный, не замечая, что дружина его по отстала, коня подгоняет, девице в след улюлюкая. А древляне уж и ворота открывают беглянку впуская. Вслед за нею Игорь заезжает, да не чает, что его за теми стенами ожидает. Вот ворота закрывают, князя вяжут, да к Малу на суд ведут. А дружина за стенами в растерянности, что поделать не зная, кричат да грозит древлянам, только тем, кто за камнем прячется, не страшны те кто за воротами остался. Без головы не плыть рыбе, без князя да воеводы в бой воину не идти.

Усмехается Мал, глупости Игоря радуясь. Все грехи ему вспоминает. То как дочь любимую из дома отчего выкрал, дань безмерную, каждый год выплачиваемую, девок деревенских обесчещенных, да мужчин в бою положенных. Суд короткий вердикт выносит, к четырем деревьям за кроны Игоря привязать, да порвать на четыре части. Что останется за стену выкинуть, пусть дружина в Киев везет, а там найдется, кому оплакивать.

(*Берегиня-рожаница — славянская богиня семейного очага, помогает детям, матерям. У нее просят здоровья, семейного счастья и крепкого потомства.

*Морена — богиня смерти, холода у славян. От ее имени взяли начало такие слова, как мороз, морок, мор, уморить и т. д. — прим. автора).

Глава 4. Ольгу на царство

— Едут! Едут! — Летит клич по Киеву, народ ликует, князя из похода встречая. На крыльцо терема Ольга выходит, Улеба со Святославом за руки держа. Княжичи неугомонные, вырваться пытаются, что бы отца первыми встретить. Княгиня на них шепотом ругается, объяснить стараясь, что не пристойно так детям княжеским вести себя. Но что слышится вместо криков радостных, вздохи, ахи, да рыдания горькие. Детей Переславе вручая, Ольга бегом сквозь толпу бросается. Видит да глазам своим не верит, на щите мужа любимого по частям домой возвращают.

Да разве кто знает, каким горе бывает? Когда сердце в крови купается, когда глаза света белого видеть не хотят. Да разве поймет кто, как раненой птицей ввысь улететь хочется, что б с разгона о камни броситься и забыться в муках телесных. Да разве услышит кто крик души умирающей, когда дотла костер боли ее выжигает. Да разве увидят руки трясущиеся, как волосы на себе рвут они. Поймут ли, пожалеют? Нужна ли кому жалость в час такой, когда сердце мести требует? Не будет покоя, покуда живут и радуются те, кто в смерти любимого виноват.

Падает Ольга на колени, пред телом мужа своего. Руками трясущимися, глаз его неподвижных касаясь, веки закрывает. И сквозь пелену горя безрассудного стучится в голову мысль мудрая, что двое детей у Игоря остается. Годков им мало, чтоб народом править, да за смерть отца по справедливости отвечать. Что бойня в Киеве за власть начнется и вслед за мужем ее с сыновьями на плаху отправят.

В чем сила духа русского? Как знать, быть может в мощи принятых решений? Покуда все спокойно, люд живет, но в трудный миг, он начинает действовать. Да разве может мать горю придаваться, когда опасность коршуном над детьми ее кружит? Да разве будет покойным сердце женское, покуда сыновья ее по лезвию меча богатырского ходят?

Спину сгорбленную выпрямляет Ольга, в глаза дружине жестко глядя.

— Вы в смерти мужа моего виновны, детей его теперь вы сберегите. — Обвинения воинам бросая, рукой командира манит. — Есть разговор, скажи, пускай костры пока готовят, да столы накрывают, поможем Игорю в пути его новом. — И в терем заходит, назад не оглядываясь, пока слез ее никто не видит, лишь о детях своих несчастных в сей миг думая. Воевода следом идет, гадая, чего княгине надобно. Но лишь с глаз посторонних скрываются, Ольга интригу заканчивая, разговор трудный начинает:

— Скажи, Свенельд, как много дней Киев удержать смогу я, прежде чем смута начнется?

— Да, что ты говоришь такое?

— Оплакать мужа хочу, да боязно мне, что покуда горевать я буду, дружина князя нового в Киев приведет. Не спорь, я знаю, где сила собрана там и власть начало свое берет. Кто воинов сдержит в оковах рукавиц стальных, тот и править будет. Детей моих не пощадят. Успею ли я такого как Олег найти?*

Не успевает Свенельд Ольге возмущенно ответить, как гонец от Мала к терему прибывает, от князя своего известие принося.

Подслушано из разговора князя Мала с советником своим:

— Ну что, ты скажешь Алек, как быть мне с русами? Поговаривают у Игоря два сына осталось. Один из них, вроде моей крови будет. Дочерью умершей рожден.

— Так говорят у Игоря и жена красавица, позови ее в жены, и войны избежишь, и кровь твоя при тебе останется.

— А коли не согласится?

— Да куда ж ей деваться? — Смеется советник, словам князя дивясь. — Ей либо вслед за мужем, либо к тебе в услужение. Детей спасая, на все она согласится. А откажет, войне быть, дружина власть возьмет, да сыновей казнят, если новому князю сие угодно будет.

Задумался князь Мал, да махнув рукой, гонца звать велел.

— Чего надо древлянам от княжества нашего? — Вопрошает гонца Ольга.

— Великий князь Мал, передать велел, что замуж завет княгиню вдовствующую, обещая мужем быть ласковым.

— Муж один у меня был и будет, что еще передать мне велено?

— Наш князь добр, а Игорь жесток был, да не выгодно тебе Ольга отказывать. Либо власть разделишь с мужем новым, либо вслед за старым отправишься.

— Угрожать мне будешь, холоп безродный? — Ольга злиться, признавать не желая, что прав гонец своей правдой страшной, только Мал не знает, сколь коварен ум женщины обиженной. Гнев свой смиряя, княгиня уже спокойно отвечает: — Хорошо. Передай князю, пусть послов, да сватов присылает. Потолкуем, глядишь, и решим чего.

Созывает Ольга дружину, от себя детей по праву руку поставив, да голосом громким призывать начинает:

— Эй вы, воины славные, да неужто смерть князя своего без наказания оставите? Неужели древлянам вероломным головы свои носить да радоваться? Я жена Князя Великого! Супруга его законная, пред Сварогом в сарафане белом голову склонявшая, детей ему в муках рожавшая! Преклонитесь, воины доблестные, да идите путем моим, принимая веру мою как свою. Отомстим древлянам! На колени поставим, да по землям их огнем пройдемся! От мечей, да от стрел наших мужья их погибнут! Не оставим смерть Игоря безнаказанной.

Но не смотрит дружина в глаза Ольгины, не слышат они речи пламенной. Каждый знает, что не сможет женщина Русью править, так как ум у бабы короток. Злиться княгиня сильнее, но виду не кажет:

— Князь Мал старейшин своих шлет, свататься желает. Надо встретить, как полагается. — Взяв детей своих за руки, в терем Ольга уходит. А дружина негодует: только что про месть речь держала, а теперь послов вражеских встречать велит. Кто-то крикнул зло в след княгине уходящей:

— Может, мы их еще и с воды в ладье к ногам твоим принесем?*