− ...пользуясь служебным положением брата, профессор Горацио Бриджел хотел убить Джона Сэведжа, чтобы присвоить его научную работу. Я оказалась случайной свидетельницей, поэтому меня они тоже приговорили, − рассказывала Элизабет.

          − ...эта банда хотела именно убить подозреваемых, а не арестовать. Я пытался помешать, за что чуть сам не поплатился жизнью, − подтверждал Питер.

          Мы в деталях рассказали о наших злоключениях, опустив некоторые фантастические подробности.

          После допроса меня отвели в отдельную камеру. Уже ближе к ночи появился Питер.

          − Джон, дружище, я тут договорился с ребятами и смог пробраться к тебе. Не волнуйся, Бетти отпустили. Она просила передать тебе вот это, − озираясь по сторонам, Питер протянул мне сложенный лист бумаги, в котором находилась последняя порция лекарств.

          − Благодарю, очень кстати, − ответил я и быстро закинул пилюли в рот.

          − Наркотики? − насторожился Питер.

          − Не-е, так, болячка, − отмахнулся я.

          − А, ясно. Ну, так вот, ваши показания подтвердились. Сержант Маккензи во всём сознался. Он сказал, что нарушил закон под давлением Дэвида Бриджела. Оказывается, пару лет назад на задержании, Маккензи застрелил одного авторитетного бандюгана. Дружки убитого выследили, где живет сержант, и ворвались к нему в дом. Именно тогда он заработал свой шрам. Его жена при нападении серьёзно пострадала и нуждалась в дорогой операции. Сержант обратился за помощью к своему закадычному дружку и начальнику Дэвиду Бриджелу, а тот, в свою очередь, к старшему брату. Профессор свёл сержанта с хорошим врачом, да ещё и деньгами помог. Естественно, Маккензи чувствовал себя обязанным и просто не смог отказать. А когда их убили, он всё и выложил, − рассказал Питер.

          − Понятно. Спасибо, что спас. Если бы не твой выстрел...

          − Да ладно, − махнул рукой Питер. Его серые глаза довольно замигали. − Удивляюсь, как я тогда умудрился завалить двух человек? Я ведь только мутные пятна без очков вижу, а они где-то рядом в грязи валялись. Да и стрелять я не сразу решился. Ведь они свои, полицейские, а ты злодей, Дикий Джон, как окрестили тебя журналисты. Но разные вопросы заставили меня передумать. К примеру, почему полицейские позволили напасть на меня? Зачем они хотят убить Бетти, если она заложница? А когда ты вышел безоружный и готовый сдаться, Бриджел всё равно хотел тебя убить, даже не сделав попытку арестовать. Вот тогда я окончательно решил, что преступники не в доме, а вокруг меня.

          − Правильно решил, − похлопал я Питера по плечу.

          − Да ты не беспокойся, к утру тебя тоже должны выпустить. Твоя невиновность доказана. Ты действовал в рамках закона, защищая данное любому человеку от рождения право на жизнь. Просто у них насчёт тебя некоторые сложности, не могут выяснить, кто ты. Так что держись. Увидимся ещё, − Питер крепко пожал мою руку и убежал.

          Прошло уже полчаса после того, как я проглотил пилюли, но ничего не происходило. Я долго ходил по камере, ожидая эффекта. Без толку, только голова начала трещать от беспокойных мыслей. Сквозь решётку я видел, что в небе одна за другой начали гаснуть перемигивающиеся звезды. Приближался рассвет. Я лёг на кровать и не заметил, как уснул.

          Утром меня не выпустили. Только ближе к полудню охранник вывел меня из камеры и сопроводил в кабинет к следователю.

          − Джон Сэведж, или как вас там, − сказал детектив, − мы полностью воссоздали картину преступления и сделали вывод, что ваши действия не превышали пределов самообороны. Кто вы, нам выяснить пока не удалось, но мы это обязательно сделаем, а до тех пор прошу не покидать пределов страны. − Он поднялся со стула и, холодно кивнув, произнес: − Вы свободны.

          Детектив подошёл к двери и крикнул:

          − Констебль, выдайте мистеру Сэведжу его вещи и проводите к выходу!

          Ожидавшие на крыльце Питер и Элизабет радостно бросились ко мне.

          − Ну как? − спросила девушка в ожидании чуда.

          Я только руками развёл.

          − Ничего. Видимо, формула Элафрина всё-таки была не совсем корректной. Или ошибка при производстве... − с досадой ответил я.

          − Да погоди ты, − шикнул Питер на Элизабет. − Парень совсем изголодался, отстань от него со своими расспросами. Тут рядом есть замечательный паб. Я угощаю.

          Паб действительно оказался уютным. Тусклый свет, пробиваясь сквозь витражи, освещал деревянные столики, создавая романтическую атмосферу средневековья. Питер заказал нам еду и по кружке пива.

          − Ну что, ребята, поздравляю с завершением чёрной полосы. Надеюсь, больше вам нечего опасаться − все враги повержены, − сказал он, поднимая кружку. − Кстати, меня тоже можете поздравить. Кое-кто по секрету сообщил, что за "отважные действия в борьбе с преступниками" меня скоро повысят. После служебной проверки, конечно. Это у нас бюрократия обязательная, если кто-то из полицейских оружие применяет.

          Мы ели, бурно обсуждая произошедшие события, и вдруг... меня затрясло, тело начало крутить. Голова словно взорвалась изнутри. Казалось, что я получил ключи от ячеек, в которых хранилась память. Все они разом распахнулись, изливая потоки информации. Закатив глаза, я стал съезжать со стула. То самое критическое событие, о котором говорил профессор, как ясный кадр кинофильма всплыло в памяти. Ералаш воспоминаний сложился в чёткую картину. Я вспомнил всё...

          − Что с тобой, Джон?! − с ужасом в глазах прокричала Элизабет и обхватила ладонями моё лицо. − Пит, ну что ты сидишь как каменный? Скорее помоги вывести его на свежий воздух.

          Когда приступ миновал, мы вернулись за столик.

          − Я всё вспомнил, − очухавшись, произнёс я.

          − Что? Что? − нетерпеливо спросила Элизабет.

          − Позже расскажу, − сказал я, не решаясь открыться перед Питером. − У меня совсем мало времени. Нужно срочно действовать.

          − На что нет времени? Как действовать? − затараторила она. − Чтобы действовать, тебе понадобятся деньги, а у нас их нет. А твой перстень − пустышка.

          − Какой перстень? − поинтересовался Питер. − Можно взглянуть?

          − На, смотри. − Я достал из кармана украшение.

          Питер долго крутил перстень. Щупал его, пробовал на зуб, смотрел на просвет, царапал стекло, стучал по полу. В общем, провел полный анализ.

          − А камень-то настоящий, − сделал он вывод с лицом знатока и поднял вверх руку с перстнем. − У меня всё детство прошло в окружении таких вот безделушек. Мой папа − антиквар, специализирующийся как раз на ювелирных изделиях, поэтому кое-что в этом деле я смыслю.

          Он вернул мне перстень и достал из заднего кармана записную книжку. Полистав её, Питер вырвал чистый листок и что-то написал.

          − Держи, тут номер моего мобильного и адрес отца. Он живёт в Лондоне, у него там небольшая антикварная лавка. Отец точно не откажет в помощи моим друзьям.

          − Спасибо, Пит, − сказал я. − Нужно срочно ехать.

          − Погодите, − Питер достал из кармана бумажник. − Пятьдесят... семьдесят... − пересчитывал он купюры. − Возьмите, тут двести десять фунтов − больше у меня сейчас нет. Надеюсь, на первое время хватит. Раз вы так рвётесь отсюда, пойдёмте, я хоть провожу вас.

          На перроне мы обняли и горячо поблагодарили Питера.

          − Не знаю, что произошло, но верю, что у вас всё получится. Я предупрежу отца о вашем приезде, − прощался он. − Счастья вам, голубки.

          Было видно, что Элизабет с трудом удаётся сдерживать любопытство. Ёрзая на сиденье, она кое-как дождалась отправления поезда и тут же начала трясти меня за плечо.

          − Ну же, Джон! Что, что ты вспомнил?

          Я посмотрел в её горящие нетерпением глаза и, тяжело вздохнув, начал рассказ.