— Да, с удовольствием! Я хоть и люблю Корнеля, но этот траур у меня уже вот где, — проводя театрально по шее, сказала она и подхватывая накидку добавила, — к тому же из-за этой нелепости наша свадьба опять откладывается!
После прогулки Милосерда отправила меня отдыхать, а сама, скорее всего, опять пошла на встречу с Инваром. Вернулась она довольно поздно, я даже не успела толком за ней соскучиться. Вот только звать к себе она не спешила, ну я и решила посмотреть чем это она там занята.
— Фу! Кот из дома мыши в пляс! Хоть бы уже вечера дождались, честное слово, — не удержалась я, заметив, что Милосерда посередине комнаты целуется с Никойя.
Спрятав все, я улеглась на кровати и уставилась в потолок. Я даже заснуть не успела, как в мою дверь начали стучать.
— ТЫ? — удивленно воскликнула я, увидев на пороге слугу Милосерды, которая раз уже не дала мне выспаться
— Принцесса зовет вас к себе
— Уверенна? — сомневаясь, спросила я
— Конечно
— ну, ладно, — пожимая плечами, ответила я. Окинув взглядом комнату, я вышла.
— Милосерда, ты меня звала? Милосерда! — на мой стук и оклик никто не отозвался, а за дверью было тихо. Я заметила, что дверь открыта и вошла внутрь. Комната была пуста и вдруг я заметила человека у окна. Я подбежала к нему, он лежал без движения. Склонившись, я заметила, что у него торчит кинжал и льется кровь из раны. Это был Никойя…
— Никойя… — позвала я его, ощупывая пульс. Он вдруг резко открыл глаза и схватил меня за руку
— Ми…ла… — прошептал он и его хватка ослабла, а глаза закрылись. Я толком ничего не успела сообразить, как услышала крик позади себя. Оглянувшись, я заметила Милосерду, она стояла на входе и визжала, а за ней стояла стража
— Кассия, зачем? Зачем ты это сделала? — спрашивала у меня Милосерда, пока стражники скручивали мне руки
— Что сделала? Я его не убивала! Не убивала!!! — кричала я, но мои крики ни на кого не влияли. Меня под белы ручки вели в темницу…
Милосерда навестила меня на следующее утро. Она подошла к решетке моей камеры
— Они вынесли приговор
— Что? Уже?! — подскакивая к ней, спросила я
— Тебя приговорили к смерти… завтра тебя казнят…
— Как? Но я его не убивала! Милосерда, сделай что-нибудь! — умоляла я ее, хватаясь за решетки.
— прости, я и так сделала все, что смогла. Они хотели распять тебя, но я упросила, и тебя расстреляют.
— Спасибо! — ошарашено усмехнулась я
— прости, — еще раз повторила она и сжав на секунду мои руки, убежала из темницы.
— просто прелесть… — пробормотала я и вернулась к своему настилу из сена у окна.
— Ада! — гораздо позже, уже наступила ночь, услышала я тихий окрик. Я резко повернулась к решетке. Евсей. — Я только узнал…
— Меня завтра расстреляют, — подходя ближе, сказала я
— Я знаю… король ничего не хочет слышать. Он уверен, что ты убила Никойя…
— Надеюсь, ты так не думаешь? — спросила я. Евсей схватил мои руки на решетке
— Нет, конечно. Я придумал, как вытащить тебя!
— Ты о побеге? Не надо
— Но… тебя убьют!
— пусть попробуют, — с улыбкой ответила я. Евсей с испугом глянул на меня, — так, пока ты еще окончательно не считаешь меня сумасшедшей, слушай. У меня в комнате под кроватью на ее дно прикреплен тайник. Забери его как можно быстрее. Понял?
— да… я сделаю это… — пробормотал он
— всё, а теперь уходи. Тебя не должны здесь видеть, — сказала я. Евсей протянул сквозь решетки руки и дотронулся до моих волос. Я дотронулась до его руки и повторила, — иди…
Я все это время старательно отгоняла от себя все мысли, но когда меня вывели на пустую площадь, я не смогла сдержаться…
Кроме меня на площади были только мои конвоиры и военные. Меня поставили к стене, а меня уже била дрожь и подгибались колени от страха.
«А если протекция не сработает? Меня убьют? Вот так просто? Убьют?» У меня аж в глазах потемнело, мир как будто перевернулся. Я покачнулась и почувствовала спиной холодную стену.
«Как партизан перед немцами». Мелькнуло у меня в голове. Я улыбнулась своим мыслям и тут услышала звуки выстрелов… От испуга я замешкалась, зажмурилась и забыла, что нужно делать
— Протекция… — вырвалось у меня, и мир потух.
Глава 6
Если достаточно долго
сидеть на берегу реки,
ты увидишь проплывающий
по ней труп врага.
Китайская пословица
Евсей шел по коридорам дворца, прижимая к себе заветную шкатулку. Он пропустил казнь Каяны. Его не отпускал от себя король, а Евсей не мог простить себе, что когда-то не поверил в честность Ады. А теперь ее нет…
А ведь тогда в доме графа де ля Кросса он ей восхищался! А теперь ее нет…
Почему она была так уверенна в своей неуязвимости? Была уверенна…
Он видел, как ее тело погрузили в телегу и отвезли к родственникам Никойя, древний местный обычай. Тело убийцы отвозят к родственникам его жертвы. Тело Ады…
Евсей не мог поверить, что этой странной и немного таинственной девушки больше нет. А он только начинал привыкать к ее обществу и немного пренебрежительной манере разговора, к ее вечным загадкам и недомолвкам…
— Мйяу! — услышал Евсей впереди себя
— Канна? — удивился он, увидев выходящую из темноты кошечку. Она, как и когда-то в доме графа, позвала его еще раз и пошла обратно в коридор. Евсей же из любопытства последовал за ней.
Кошка вывела его к какому-то ходу, а потом и вовсе из дворца. На дворе уже была ночь, луна еле освещала выход. Евсей вышел из хода и тут же услышал чьи-то шаги справа от себя…
— Ну, вот, очнулась, наконец! — услышала я приятный женский голос. Голова была еще как в тумане и в теле была ужасная слабость.
Какой толк от этой протекции, если я почти каждый раз падаю в обморок?!
— Где я? — спросила я у женщины, которая сидела рядом со мной. Я была в какой-то комнатке, судя по запаху деревянного дома. К тому же не очень богатого, суда по обстановке
— Для начала представлюсь. Арина. Вы у меня дома
— Ада, очень приятно… А почему я здесь?
— Вас мне отдали, — с улыбкой ответила Арина
— как отдали… значит вы?.. — если она родственница Никойя, то должна меня ненавидеть, а не наоборот
— Никойя, был братом моего мужа… — объяснила она. Я села на кровати и протерла лицо руками, чтобы хоть как-то прийти в себя.
— Не знаю, поверите ли вы мне… но я не убивала его
— знаю, иначе бы ни за что не согласилась взять вас к себе
— Откуда знаете?
— Друг объяснил, — с улыбкой ответила Арина
— друг? Какой еще друг?
— Он вскоре придет и сам все расскажет… — сказала Арина, а меня начало трясти от сдерживаемых рыданий. Эта казнь была для меня перебором.
— Ну! А он говорил, что ты сильная, — обнимая меня, говорила Арина, — успокойся, все позади, ничего же страшного не случилось
— Случилось! Меня обвинили в убийстве и казнили! — сквозь рыдания возразила я. Арина вдруг резко отстранила меня. Испугавшись, я даже перестала всхлипывать
— Запомни, одну вещь. Нет ничего страшнее несбывшихся надежд, — сказала она, еще раз всхлипнув я широко открыла глаза, — понимаешь, о чем я?
— Немного…
— Понять, что, то о чем ты мечтала, что лелеяла в своей душе долгие годы, не сбудется. Вообще никогда не сбудется, — с затаенной болью говорила Арина, — и ты ломаешь себя, свои планы, свои надежды просто для того, чтобы жить дальше. И никто, слышишь, никто тебе в этом не может помочь. Ты просто не можешь объяснить, почему тебе так плохо. Потому что твои мечты были настолько наивными, что ты боишься признаться в их существовании. А значит и в осознании их нереальности, и ты остаешься один на один со своей разбитой мечтой, с осознанием полной ненужности и невесомости. С полным отсутствием цели в жизни. Вот это действительно страшно. Страшно каждый день на людях подобно штанге держать на высоте настроение, а потом наедине с самим собой подобно Мюнхгаузену вытаскивать себя за косичку из болота слез и истерик. — Арина говорила это с такой горячностью, что я даже немного испугалась за ее рассудок. Хотя ее слова действительно правдивы, — Что испугала тебя? Зато истерика у тебя прекратилась