Мерримак постоянно выхаживал, правда, ходит взад-вперед через дверь в кухне, машиной и внедорожниками. Казалось он совершенно не замечал, что вокруг бушевала гроза, выворачивая вещи со своих насиженных мест, и при других обстоятельствах Лэйн бы зауважал парня за его упорство.

Но в данный момент он ненавидел его.

Выругавшись Лэйн отвернулся от окна и направился обратно по тусклому коридору в сторону кабинета. Предполагалось, что бизнес-центр якобы был спроектирован и декорирован как свидетельство мощи и престижа компании «Бредфорд бурбон», но, на самом деле, он был больше похож на дань уважения Уильяма Болдвейна самому себе. Бордовый с золотом ковер и тяжелые бархатные шторы с логотипом компании, создавали определенную среду престижа и власти.

Особенно, когда останавливаешься у стойки регистрации.

За пустой стойкой, которую Лейн и Джефф освободили от сотрудников, когда лишали должности всех руководителей ведущего звена, стояли флаги штата Кентукки и Соединенных Штатов, и создавалось такое впечатление, будто вы входили в чертовый Белый дом. И само пространство было спроектировано в виде круга, как Овальный кабинет, а под ногами лежал ковер с богатым расписанным золотом гербом семьи Брэдфордов в самом центре.

Офис генерального директора предворяла прихожая, где немецкая ищейка Уильяма, исполнительный помощник контролировала доступ к нему. Дальше… шел непосредственно сам кабинет отца, в котором Лейну все еще было тяжело находиться.

Хотя бы потому, что в комнате по-прежнему стоял запах от сигар, затяжной аромат табака, видно исходившей от коробки с сигарами, стоявшей на столе перед троном. И фотографии на полках за спиной командного центра отца. Фотографии в отличии от фотографий мисс Авроры были совсем другими, на всех был изображен Уильям с видными людьми — президентами, кинозвездами, светскими львицами и политиками.

Глядя на изображения, Лейн в каждом видел своего отца. Выражение на его выдающемся лице всегда было одинаковым, независимо от возраста или контекста, будь на нем черный галстук и деловой костюм или он был на поле для гольфа, в опере или театре, в Белом доме или на одном из балконов Истерли: холодные, прищуренные глаза и улыбка, которая, на самом деле, совсем не отличалась от улыбки Мерримака.

Профессиональная маска.

И здесь опять приходилось Уильяму скрывать, кем он был на самом деле. Он происходил из незначительной маленькой южной семьи и смог обворожить мать Лэйна, как первое из своих многих завоеваний. Почему она вышла за него замуж? Существовало предположение, что маленькая ВЭ. купилась на его блеск, потому что он был очень красив, но ясно, что вскоре она пожалела об этом.

Лэйн был похож на него.

На самом деле… немного.

Переведя взгляд на стол, он споткнулся о кучу папок, которую взял из шкафов для хранения файлов в задних комнатах бизнес-центра. Он просмотрел большинство сделок, совершенных КББ за время правления Уильяма, и не нашел ничего необычного.

Ничего, чтобы указывало на принадлежность к Холдингу Уильяма Уайта Болдвейна.

И не обнаружил ни одну фамилию предпринимателей, о которых Джон Лэнге вспомнил, с кем его отец имел дело.

Лейн опустился в кожаное кресло отца и повернулся кругом. Под полками, которые поднимались до середины стены, имелся ряд запертых шкафов, и не нужно было быть великим гением, чтобы предположить — человек, действующий вне рамок закона и не умеющий, как средний пользователь управляться с компьютером, держал все данные своих сделок непосредственно позади себя, так как восседал на этом троне каждый день… В кабинете, находясь вдалеке от всех, и даже для такого небольшого пути, как поход в туалет, ему не нужно было волноваться о сохранности, поскольку имелась личная помощница… а также, когда он покидал помещение на ночь, дверь не просто запиралась, а включалась сигнализация, которая могла спокойно соперничать с Смитсоновским институтом.

Лейн ранее уже дергал медные ручки, они оказались заперты.

Он решил покончить с этим раз и навсегда.

Подойдя к столу, он взял пепельницу, такую же большую, как тарелка для ужина и тяжелую, как морской якорь.

Это как раз подойдет.

Он оттолкнул стул с дороги и поднял пепельницу к плечу. Потом замахнулся, как бейсбольной битой, и врезал по одному шкафу с двойными дверками.

Вероятно, производители этих шкафов порадовались бы, узнав, что ему пришлось ударить несколько раз, прежде чем красное дерево стало крошиться и дало трещины. Затем последовала вторая фаза, когда он пальцами поддел панель и выдернул ее с петель.

Закончив с первым из четырех шкафов, полностью состоящего из дерева, он тяжело пыхтел, но Боже, чувствовал себя просто прекрасно.

И знаешь, что там было.

Папки с документами.

Пригнувшись, присев на одно колено, он попытался перенести пачку бумаг вверх с широкой нижней полки. Это было большая куча, довольно тяжелая, он передвинул фотографии отца, и от этого тоже почувствовал себя еще лучше.

И затем, в момент эй-стойте-давайте-не-будем-все-сваливать-в-одну-кучу, он решил забрать документы, которые только что вытащил из «официального» хранилища и перенести их на стол в конференц-зал через комнату. Таким образом, он бы понял, что нашел.

Прежде чем он сел и начал работать над кипой бумаг, он опять сбегал и проверил Мерримака через маленькое окно. Он сказал детективу, что уезжает, но затем завернул за дом, попав в бизнес-центр через одни из французских дверей со стороны сада.

Ему не хотелось, чтобы Мерримак обнаружил его здесь, да еще с документами.

Бога ради, Джефф уже начал беспокоиться, что федералы не купились на историю диверсификации, слухи о которой «просочились» в прессу. И благодаря удаче Лэйна, этот детектив по расследованию убийств, мог приобрести очень вещественное доказательство для обвинения в хищениях для правительства США.

Иногда случаются такие странные, удивительные вещи.

Как и каждый чертов день случались странные удивительные вещи с тех пор, как он вернулся в Чарлмонт.

Посматривая в затемненное окно на ребят-криминалистов, он ничего нового не увидел, люди в униформе и латексных перчатках двигались под дождем, входя и выходя…

Ах, останавливаясь. Они выносили вещи из дома в закрытых полиэтиленовых пакетах.

Он подумал о ноже.

Черт. Раз мисс Аврора пожертвовала одним из своих любимых ножей, значит причина была слишком существенной. Эти ножи были ее гордостью и радостью, инструментами ее профессионализма, никто не смел дотрагиваться до них, кроме нее.

Ножи шеф-повара были личным инструментом. Черт, даже повара, раньше приходившие готовить для различных мероприятий, приносили свои собственные ножи.

Значит она использовала этот нож Wüsthof для чего-то очень значимого.

И сохранила она его для благого дела.

И спрятала она его за фото Лейна, как бы оставив ему сообщение.

Он никогда бы не подумал, что она способна на такую жестокость. Но можно было сказать одно.

Она любила Лейна больше, чем кто-либо. У них двоих всегда была особая связь.

И он боялся, что из-за своей любви, его мать при сложившихся обстоятельствах могла пойти на убийство.

— Мисс Аврора, — прошептал он, — что ты наделала?

23.

Возвращаясь в Истерли, Джин была настолько вымотана физически и эмоционально, что пропустила дорогу для персонала, а развернуть «Мерседес» и вернуться у нее уже не было сил. Перед главным въездом она притормозила, чтобы открыть кованые ворота, тут же последовала вспышка фотокамеры, но по крайней мере, гроза заставила добрую половину трейлеров новостных каналов убраться восвояси.

Поднимаясь на холм, она видела перед собой внушительный фасад особняка, которого облизывали и освещали молнии своими искрящимися вспышками, заставляя ее задуматься о начале съемок фильма ужасов.

Она припарковалась прямо перед входом и оставила ключи в машине.