«Какого черта, еще натворил Пфорд? — задавался он вопросом. — Если он что-то совершил, мне потребуется пистолет».

Подъехав к своему фермерскому дому, первая мысль, как только он увидел «Мерседес» Джин, на котором она отвозила дочь в школу, была, что она гнала во весь опор и даже во время дождя. Мертвые жучки облепили переднюю решетку и лобовое стекло, дорожная пыль осела на капот и на бока у колес в виде аэродинамических разводах.

Она проехала весь путь? Он точно не мог сказать, где находится «Хотчкисс» (поскольку был южанином, и все школы Новой Англии ему казались одинаковыми), но в чем он был уверен наверняка, что Коннектикут находится за тысячу миль от сюда.

Можно конечно проехать туда и обратно за полтора дня, при одном условии… если не будешь останавливаться.

Сняв свои Рэй-Баны, он оставил их на приборной панели и вышел из машины, в одной руке держа старый портфель своего прадеда, в другой — кружку-термос из нержавеющей стали, которую брал с собой на работу.

Бессонница. Чем еще можно себя взбодрить, кроме кофеина в дневное время, чтобы прогнать одолевающий сон?

Идя по дорожке из гравия, он прошел под большим кленом, затем поднялся по пяти ступенькам длинной террасы, выходивший на его владения за домом.

Он остановился как вкопанный, увидев Джин, свернувшуюся калачиком на мягком диванчике. Дорогой Господь, она была в той же одежде, когда он высадил ее у Истерли, после того, как они… занимались кое-чем в его пентхаусе. Что, черт возьми, случилось?

Как будто почувствовав его присутствие, она зашевелилась, вытянулась, но видно слишком устала, поэтому даже не смогла открыть глаза, только вздохнула расслаблено и снова погрузилась в сон.

Самуэль Ти. тихо постоял около нее, потом оставил свой старый портфель и кружку-термос у дверей экрана и вошел в свой фермерский дом. У него возникла совершенно глупая мысль — накинуть на нее одеяло, но на улице было восемьдесят по Фарингейту, и через несколько минут заходящее солнце будет опускаться за крышу террасы и окутает ее своим теплом.

На кухне он обнаружил записки от своего менеджера, начиная от: чем он может поужинать и кончая телефонными звонками, на которые она ответила, включая сообщение, что парни придут отремонтировать его крышу в следующий вторник. Так же он обратил внимание на почту в углу и большой подписанный от руки крафтовый конверт, который он даже не собирался открывать.

Он хотел принять душ. А также хотел перенести Джин на кровать.

Он хотел узнать, почему она позвонила ему, предложив встретиться здесь после того, как столько часов вела машину. Особенно учитывая то, что голос ее звучал не как обычно.

Освободив галстук-бабочку, Сэмуэль Ти. вытащил красно-золотую полоску шелка из-под воротника, а затем сбросил пиджак от костюма. Он также снял обувь и носки. Затем схватил два хрустальных стакана, наполнил их льдом, под руку засунув бутылку Family Reserve.

Выйдя на террасу, он сел в плетеное кресло рядом с ней и начал наливать бурбон.

Словно уловив запах семейного продукта, она открыла глаза и резко подскочила вверх.

— О… Ты здесь.

— И ты снова в Чарлмонте. — Он налил ей выпить и попытался вести себя так, будто не был встревожен. — Где находится эта школа? Коннектикут? Я не думал, что ты сможешь управиться за полтора дня.

— Восемьсот миль. Можно проехать, если не спать и не есть.

— Не самый безопасный способ, на мой взгляд, управление автомобилем.

— Я была в полном порядке.

— Почему такая спешка?

Джин уставилась на свой бурбон и подвинула пальцем кубики льда.

— Я хотела побыстрее увидеть тебя.

— Твоя глубокая привязанная удивляет.

— Мне нужно поговорить с тобой, Самюэль.

Самюэль Ти. нахмурился и облокотился на спинку кресла, раздался скрип сплетенных прутьев под весом его тела.

— О чем?

Как юрист, работавший над судебными разбирательствами, он привык считывать изменения в выражении лица и делать определенные выводы, как например, подергивание бровей или уголок рта может показать, что человек лжет… или говорит правду. Но когда дело касалось Джин, его навыки не срабатывали из-за его собственных зашкаливающих эмоций.

И он был серьезно обеспокоен на этот счет. Если бы она осталась с Пфордом, у него было четкое ощущение, что в скором времени она не только пожалела бы об этом, но и подвергнет себя опасности. И хотя это его убивало, что он вынужден был находиться в стороне, когда Джин по-настоящему страдала, но… Джин Болдвейн была хорошо известна своим выбором, вводившем ее в еще больший хаос, который даже невозможно себе представить, а не наоборот.

Она села и пригладила персиковое платье. Как правило, этот цвет фантастически смотрелся на ней-то, но опять же, что сейчас происходит? Сейчас она казалась такой же измученной и вымотанной, как и ее «Мерседес», припаркованный перед его домом, ее кожа была слишком бледной, губы превратились в плотную линию, говорившую, что она расстроена и пытается это скрыть.

— Это нелегко для меня. — Она закрыла глаза. — О Боже, Самюэль, пожалуйста, не испытывай ко мне ненависти.

— Ну, я пытался этого не делать раньше и не буду делать и сейчас.

— Сейчас совсем другое.

— Послушай, если ты хочешь аннулировать брак, я могу помочь тебе и не буду тебя осуждать… я говорил тебе это и раньше. — Он думал о том, чтобы она наконец решилась и сказала, что безумно любит его, но он не достоин, как и всегда, она говорила, потому что предполагал, что это всего лишь еще одна игра с ее стороны. — И я не буду для тебя тем добровольцем, который собирается заменить Пфорда, если ты ищешь только очередной банковский счет. Но если ты хочешь большего? Посмотрим…

— Дело не в Ричарде.

Он нахмурился.

— Хорошо.

Джин ужасно нервничала, до такой степени, что едва дышала. А потом он заметил слезы, которые молча капали из ее глаз.

Самуэль Ти. подался вперед.

— Джин, что происходит?

Когда она всхлипнула и вытерла нос, он достал платок, который всегда держал в заднем кармане.

— Вот возьми.

— Спасибо. — Она отставила стакан с бурбоном в сторону и вытерла лицо.

— Я не знаю, как начать.

— Темная и бурная ночь всегда способствовала Снупи.

— Это не смешно.

— Понятно.

Она вздохнула.

— Ты помнишь… я вернулась домой, когда училась в школе, взяв академический отпуск? Я тогда была беременна, как ты знаешь.

— Да.

— И у меня родилась Амелия.

— Да.

— Помнишь, где я была за девять месяцев до того, как ее родила?

— С твоим профессором, — сухо произнес он. — Ты потрудилась мне сообщить об этом. С немалой долей гордости, могу добавить.

— Амелия родилась в мае. Ты помнишь?

— Джин, просто скажи мне, что…

— Она родилась в мае. — Она подняла на него глаза. — А девять месяцев назад ты помнишь, где я была? Это был сентябрь.

Он махнул свободной рукой.

— Что ты ходишь вокруг да около? Я понятия не имею, что ты делала…

— Хорошо, — резко произнесла она. — Тогда, где ты был в сентябре?

— О, конечно, я запросто могу вспомнить, где я был в сентябре пятнадцать лет…

— Шестнадцать. Шестнадцать лет назад.

И тут словно у него в голове прозвенел колокол, заглушив все мысли, но открыв воспоминания. Шестнадцать лет назад. Сентябрь. Это было прямо перед тем, как они должны были вернуться в школу…

…они встретились в Бора-Бора.

Они, как всегда ругались, воевали друг с другом. И занимались сексом. И пили. И опять занимались сексом. И загорали. И опять трахались.

Самюэль Ти. сглотнул, хотя во рту пересохло.

— О чем, черт побери, ты говоришь?

Хотя он уже знал. Он вдруг все понял.

— Пожалуйста, не чувствуй ко мне ненависти, — хрипло прошептала она. — Я была молода и очень испугана. Я не знала, что делать…

Самюэль Ти. так быстро вскочил на ноги, что бурбон вылился ему на руку.

— Скажи мне. — Он повысил голос. — Скажи!

— Амелия от тебя. Она твоя дочь.