Отведя Лиззи за угол склепа, Саттон откинула ее волосы назад, пока Лиззи согнулась поплам, испытывая рвотные позывы.

Почему-то, слезы навернулись на глаза Саттон.

О, кому она лгала. Она точно знала, почему оказалась здесь.

Здесь должен был находится Эдвард. И со своими путающимися мыслями, именно поэтому она приехала сюда, в качестве его доверенного лица.

Да, хотя это особенно и не имело смысла. Они не были вместе или у них не было отношений. А потом она подумала, что когда кто-то находится в твоем сердце до такой степени, как Эдвард находился в ее, все выглядело так, будто ты привела его сюда с собой, где бы он не был. И он должен был быть здесь ради всех них.

— Шшшш…, — пробормотала Саттон, потирая Лиззи спину. — Все в порядке.

Когда позывы отступили, Лиззи рухнула на землю, прислонившись к склепу.

— О, он такой холодный. Так хорошо.

Выругавшись она отпустила голову. Ее щеки стали вишнево-красными, а вокруг рта залегла белая складка. А потом она сбросила бомбу тоненьким голосом:

— Мне кажется, что я беременна.

10.

— Нет, я не поеду с ней на скорой. — Лэйн тут же отсек эту идею, ему было все равно, что подумали о нем врачи, ошарашенно глядя на него. — Мы разошлись. Она не моя жена и это не мой ребенок.

Хотя он собирался поехать в больницу. Во-первых, он хотел узнать все ли в порядке с ребенком Шанталь. Во-вторых, они по любому отвезут ее в Университетскую больницу, где находилась мисс Аврора, он все равно собирался навестить свою маму.

Но сначала ему нужно поговорить с Лиззи.

Когда врачи подняли Шанталь с холодного мраморного пола и закрепили ее на каталке, он покинул склеп. Лиззи и Саттон были у машины, дверь роллс-ройса была широко открыта, Лиззи сидела на переднем сиденье.

Спустившись по невысоким ступенькам, он пересек лужайку.

— Мне очень жаль.

Лиззи попыталась не встречаться с ним глазами.

— О, не волнуйся.

Взглянув на Саттон, он кивнул на Лиззи.

— Послушай, мы едем в больницу…

— Вообще-то, от этой желудочной инфекции я чувствую себя не очень хорошо. — Лиззи подняла голову. — Саттон, как ты думаешь, твой друг полицейский, не сможет отвезти меня в Истерли? Если нет, я смогу поймать такси…

— Я отвезу тебя домой. — Лейн встал на колени и взял Лиззи за руку. — Господи, ты Боже мой, да ты замерзла.

— Моя температура тела немного ниже, чем на улице. — Лиззи бросила взгляд на Саттон. — Я могу сама поехать домой…

— Конечно, мы тебя отвезем.

Лейн нахмурился.

— Нет, я…

Лиззи прервала его, встряхнув головой.

— Хорошо. Это будет честно. Не волнуйся обо мне, но я не хочу в таком виде стоять перед мисс Авророй, я знаю, что ты хотел бы к ней зайти.

Ну… Вот дерьмо.

— Я постараюсь недолго.

— Ты можешь находиться возле нее столько времени, сколько захочешь. Мне просто хочется прилечь.

Саттон направилась к офицеру, чтобы сообщить об изменениях в маршруте, Лейн придвинул свое лицо к Лиззи.

— Шанталь определенно не в своем уме, она определенно бредит, единственная причина, почему я еду с ней — мы можем потерять поместье с того самого момента, как умер мой отец…

— Я знаю. Все нормально.

— Мистер Болдвейн? — обратился к нему один из медиков. — Мы готовы выехать, если вы хотите следовать за нами в своей машине.

Лиззи встала, и Лэйну пришлось отойти назад, чтобы предоставить ей пространство. Улыбаясь, она умоляла саму себя, чтобы улыбка дошла до ее глаз.

— Я приеду домой и немного вздремну. К тому времени, когда ты вернешься, я буду бодра и на ногах.

— Я люблю тебя.

— Я знаю. Я тоже.

Она похлопала его по руке, а затем повернулась к Саттон, и он возненавидел ее осторожные, медленные шаги… и стал ненавидеть их еще больше, потому что почувствовал, что она не хотела, чтобы он сопровождал свою бывшую в скором времени жену, следуя за машиной скорой помощи.

Во всем этом была только его чертова вина.

А также видимость, что ему необходимо было сопровождать Шанталь, учитывая ее состояние, вместо того, чтобы отвезти Лиззи и не оказавшись в полном фиаско перед ней.

Он подождал, пока Лиззи не села на переднее пассажирское сиденье полицейской машины, и махал рукой до тех пор, пока автомобиль не скрылся за надгробиями. Затем, чертыхаясь про себя, он сел в свой роллс-ройс и поехал с кладбища, следуя за машиной скорой помощи. Он конечно не лелеял себя надеждой, что перед воротами не будет ни одного журналиста, но что еще он мог сделать в данной ситуации? Если бы он отправился другим путем, он бы не поспел за машиной, увозившую Шанталь, и она зарегистрировалась бы в больнице без него.

И он оказался прав. Перед воротами маячили еще репортеры, правда немного, последовал еще один раунд фотовспышек, пока он медленно выезжал за машиной на своем роллс-ройсе. Но он не собирался даже прикрывать лицо или наклонять голову вниз. Да, пошло оно все на хрен!

Как только они оказались на трассе, машина скорой помощи включила сирену, и они поехали быстрее, выбирая более короткий маршрут в центр города, избегая перегруженное шоссе.

Всю поездку, единственная мысль, крутившаяся у него в голове, была: ему было чертовски жаль, что он не мог снова самолично убить своего чертового отца.

Комплекс Университетской больницы занимал несколько городских кварталов, представляя из себя различной формы стеклянные небоскребы, соединенные между собой небольшими дорожками, расходившиеся по улицам и аллеям вокруг. На каждом здании висела табличка с именем семьи, спонсирующей его строительство, а дальше шло название центра: Брэдфордовский центр мозгового кровообращения, Смайтовский онкологический центр, центр реабилитации Буна и Саттонский центр неотложной скорой помощи.

Скорая помощь объехала несколько стоявших машин и встала на свободное место, Лейн припарковал роллс в сторонке на свободном месте, медики выкатили каталку из машины. Он засунул руки в карманы и зашагал по разгоряченному асфальту к автоматическим дверям. Как только он вошел в фойе, люди тут же обратили на него внимание, узнав его.

Такое происходило повсеместно и не только в Чарлмонте.

Благодаря своему прежнему образу жизни плейбоя, он часто появлялся в прессе еще до того, как на него обрушились проблемы банкротства в данный момент. А сейчас? Сейчас после смерти его отца, ареста Эдварда и обвинений Шанталь, выдвинутых против него в насилии, было такое чувство, словно у него на шеи висел неоновый знак, гласивший: «Да, я именно тот, кем вы меня и считаете».

— Могу я вам чем-то помочь? — спросила администратор, во все глаза уставившись на него.

— Я здесь из-за Шанталь Болдвейн. Ее уже осматривают врачи… она только что прибыла на машине скорой помощи?

Женщина кивнула.

— К вам обязательно выйдут, как только освободятся. Да, я имею в виду… ах, я могу что-нибудь для вас сделать?

Она вела себя так, словно была хозяйкой на вечеринке.

— Нет. Спасибо.

Ее глаза проследовали за каждым его шагом, пока Лейн пересекал фойе и опускался на пластмассовый стул, находившийся в самом дальнем углу, подальше от TV и торговых автоматов. Боже, он надеялся, что все это не продлится вечность…

— Мистер Болдвейн? — Позвала его медсестра из-за двери «Только для персонала». — Ваша жена…

— Спасибо. — Лейн поднялся и направился к ней. Понизив голос, он пробормотал: — И она мне не жена.

Медсестра моргнула.

— Простите. Мне показалась, что она сказала…

— Где она? И вы меня прости за грубость.

— О, я понимаю, сэр. — Медсестра сделала шаг назад, пропуская его вперед, но краем глаза он заметил по ее выражению лица, что она совсем не понимает, о чем он ей говорит. — В такое трудное время.

«Ты даже понятия не имеешь насколько оно трудное», — мелькнуло у него в голове.

Лейн прошел мимо поста персонала и различных зон интенсивной терапии, заключенных в стеклянные колпаки. Шанталь находилась левее, он вошел, она выбросила вперед руку и посмотрела на него дикими, испуганными глазами.