Судно отчалило и Игорь со страшной силой захотел оказаться на его борту. Он тогда и не предполагал, что вскоре будет вынужден это сделать...
Не прошло и полгода с момента открытия завода и начала работы совместного предприятия Игоря и Ильи, как, постепенно улучшающаяся в стране экономическая ситуация, привела денежные потоки в этот регион. В город пришли большие деньги и большой передел. Под давлением они перепродали свой завод. Столичная компания стремительно начавшая раскручивать рыболовный бизнес на Балтике, собиралась купить и шхуну, принадлежащую Игорю. Для того, чтобы убедить его согласиться на сделку, они подкупили капитана, который покинул свое место, перед этим разругавшись с командой.
Игорь был разбит и подавлен. Он сидел на пристани и размышлял после ссоры с капитаном. Там его и нашел Алексей - моряк со шхуны. Игорь потом не раз удивлялся, как этот простой парень вовремя подсказал ему правильное решение и помог его принять.
Игорь не продал свой Рагнарёк и не распустил свою команду. Он сам стал капитаном судна и вместе со своими ребятами нанялся на работу в новую компанию. Ему пришлось досконально изучить морской устав, получить лицензию и пройти школу среди моряков, которые обучили его простым навыкам управления судном и поведению на море. Он быстро освоился в новой деятельности и через пару месяцев, уже чувствовал себя так, как будто был потомственным моряком и чуть ли не родился на борту во время качки.
Закончив наблюдать за процессом отгрузки выловленной рыбы, Игорь расписался на бланке и направился к своему старому форду, припаркованному на стоянке за пристанью. Еще в море он заметил, что город окутан туманом и весь путь просил небо, чтобы эта мгла не застигла их на воде. Он добрался домой, всю дорогу злясь на туман, и поднялся в квартиру. Лады дома не было. Игорь испугано бросился обратно во двор. Ее машина стояла припаркованная в торце дома и уже больше полумесяца никуда оттуда не сдвигалась. Он поехал вдоль парка, протянувшегося от их дома к реке. Сизая мгла не позволяла ничего разглядеть и он ехал, постоянно выкрикивая имя жены в открытое окно. Наконец, на одной из скамеек, он заметил дрожащую от холода женщину. Он въехал на газон и, не заглушив двигатель, побежал к ней. Лада была в полуобморочном состоянии, ее бледно-сиреневые губы что-то слабо произнесли и она уронила голову на его плечо.
Через полчаса Игорь сидел перед палатой и нервно хрустел костяшками пальцев. Выходившая к нему врач сказала, что Лада потеряла ребенка и теперь они пытаются привести ее в сознание.
Шел четвертый час ночи. После нескольких бессонных ночей на море, когда штормило, Игорь не чувствовал ни на секунду, что мог бы заснуть сейчас. Около четырех его пустили в палату к жене. Она лежала под капельницей. На фоне белых простыней, ее оливковый цвет кожи выглядел болезненно. Полушепотом она произнесла:
- Я ведь не хотела пока иметь детей. А теперь мне жалко, что так произошло. Он... ребенок... наверно чувствовал, что я не хочу его. И поэтому... Хотя нет! Не слушай меня! Последние недели я любила его.
Игорь убрал прилипшие к ее влажному лбу волосы и слабо улыбнулся.
- Это судьба, Лада. Причем тут ты?!
- Я! Я все время думала про него. Думала, как мне хочется и не хочется его иметь одновременно. Это была какая-то борьба внутри меня.
- Послушай, это нам дано свыше. Мы не можем ничего ни изменить, ни на что-то повлиять. Наверно, в будущем будет более подходящее время для его появления.
- Да...наверно, - она тихо заплакала.
Лада зашла на кухню и вытащила припрятанную за холодильник бутылку десертного итальянского вина. В последнее время она часто обращалась к этому средству, чтобы немного поднять себе настроение, но стеснялась мужа. Ей приходилось делать это в одиночестве и осторожно убирать потом все улики. Она поставила бутылку на стол и потянулась к полке за стаканом. Резко передумав, она убрала руку, взяла бутылку и ушла в гостиную. Лада села в кресло перед окном, открутила пробку и сделала пару глотков из горла. Приятная теплая сладость разлилась по телу. Она продолжала думать про не родившегося ребенка. Чем больше проходило времени с того события, тем невыносимей становились укоры совести. Она ругала себя за то, что поначалу не хотела этого ребенка, а потом, когда уже полюбила его, было поздно изменить проложенный вначале негативный посыл. Ей казалось, что судьба за что-то наказывает ее. И теряясь в догадках, она припоминала все, даже самые мелкие свои грешки. Возможно, этого состояния с ней бы не было, если бы она продолжила заниматься с детьми в своей студии и делать дизайн-проекты для журналов. Но следуя указаниям врачей, она устроила себе отдых, а это время постепенно стало все больше походить на кошмар для нее. Чем дальше, тем большими угрызениями она терзала себя и тем больше ей не хотелось снова заниматься работой.
Лада обвела взглядом комнату. В сумерках выделялись темные силуэты мебели на фоне белых стен. «Надо что-то менять! Я должна загладить свою вину перед этим ребенком,» - подумала она, продолжая осматривать комнату. До отъезда Игорь согласился с ее идеей поменять квартиру и, так как вся собственность формально принадлежала ей, он оставил необходимые документы для того, чтобы она могла совершить сделку в его отсутствие. Лада допила оставшееся на дне вино и положила бутылку на пол. Расплескивая красные капли из горлышка, бутылка покатилась к центру комнаты и, ударившись о ножку стола, замерла.
На стоянке у пристани Игорь сразу увидел свою жену. Она сидела на капоте своего купе и покачивала ногой. На ее стройных лодыжках переливались блестящие черные сапоги-чулки, контрастировавшие с серебристым цветом машины и дополнявшие ее белое пальто с густым серебристым мехом и черной, глянцевой оторочкой. Игорь положил руки на капот по бокам от ее бедер и поцеловал ее.
- Я продала нашу квартиру и купила другую. Уложилась в три дня. Вчера перевезла мебель. Садись, поехали.
С каждым поворотом Игорь думал, что это их новый дом. Но Лада везла его все дальше. Наконец, она припарковалась у старой, кирпичной восьмиэтажки. Подъезд соответствовал всему облику дома. Игорь молча шел за женой на второй этаж. Прислушиваясь к своим первым ощущениям, он уже начинал готовить себя к чему-то более откровенно шокирующему, чем могло бы быть, заведомо зная, что всем этим делом занималась Лада. Она, казалось, не видела всего впечатления, которое производили на мужа все новые и новые подробности их будущего быта. Лада вытащила из кармана гремящую связку ключей и распахнула перед ним входную дверь. Это была однокомнатная квартира, слегка обновленная стараниями Лады: вчера мастера успели поставить новые стеклопакеты и наклеить непритязательные обои в бирюзовый цветочек, гармонично вписывающиеся в интерьер с аляпистыми мещанскими занавесками, будто купленными за бесценок у деревенской рукодельницы. Вдоль стен нагромоздилась все та же темная мебель и в этом тесном, замкнутом пространстве она выглядела устрашающе большой. Локки свернувшись кольцом спал в углу дивана и тихо зашипел, когда они вошли.
- Знаешь, та квартира слишком огромная. Я в ней чувствовала себя одиноко и неуютно. Здесь милее, - сказала Лада, открывая дверь в маленькую кухню.
- Если тебе здесь милей, то... то... ну, ладно я всегда знал, что у тебя своеобразный вкус. Зато, наверно, много денег осталось после обмена.
Лада замерла и странно посмотрела на него.
- Эти деньги я отправила в благотворительный фонд помощи больным детям. У меня ничего не осталось.
Игорь молча смотрел сквозь нее несколько секунд, затем прошел на кухню и встал, отвернувшись, к окну. Его поразила внезапная мысль - теперь они уже никогда не смогут вернуться в Москву. Он пока не знал - стоит ли переживать из-за этого, или им всегда будет хорошо в Калининграде, но эта мысль была как отправная точка чего-то большого и неведомого, того, что уже не сможешь изменить.
- Почему ты молчишь?! Что, недоволен? Ты - циник, - внезапно, выкрикнула Лада, - Я должна была это сделать! Я не могла жить с тем, что случилось с моим ребенком. Как ты не можешь понять, что это правильно! Я ненавижу тебя! Ты всегда был материалистом, всегда все продумывал и планировал. Но, подумай, жизнь вообще нелогичная штука. В ней нет никаких правил и установок.