В этот раз я ощутила, как по мне проходится завиток жара, охватывая мою грудь.

Чем бы это ни было, не похоже, чтобы это происходило от меня.

Прежде чем я решила, как на это реагировать, он привлёк меня ближе к центру кровати. Я все ещё не решила, сопротивляться ли, когда он убрал своё тело с дороги, все ещё подтягивая меня так, чтобы я легла на спину. Я осознала, что смотрю на него и борюсь с противоречивыми эмоциями, возникшими во мне, когда я взглянула в эти золотистые глаза.

Я почувствовала, как этот жар в нем усилился.

— Как ты себя чувствуешь? — хрипло сказал Блэк.

Закрыв глаза, я отвернулась. Я начала вставать, но он не убрался с дороги, чтобы мне помочь. Вместо этого он удержал меня в лежачем положении, поймав за запястья.

— Расслабься. Ты ранена, док. Не спеши.

Я вновь посмотрела на него.

— Что ты делаешь? — спросила я. — Здесь, имею в виду? Со мной?

— Делюсь светом, — тут же ответил он.

— Что? Что это значит?

Его челюсть напряглась. Блэк ощутимо покачал головой, но, похоже, не в знак отрицания или раздражения. Он не отвернулся, но продолжал смотреть на моё лицо. Я видела, как его зрачки заметно расширились, и сглотнула, ощущая, как меня невольно накрывает волна нервозности.

— Это особенность видящих, — сказал он все ещё хриплым голосом. — Должно помочь тебе быстрее исцелиться.

— От этой… делёжки светом? — спросила я. Я жалко попыталась вложить в свой голос юмор и преуспела лишь наполовину. — И это требует находиться в постели со мной? Без рубашки?

Его глаза скользнули по моему лицу.

— Да, — ответил Блэк.

Тишина между нами сгустилась.

Я начала снова подниматься, но он удержал меня на месте, стиснув запястья.

— Расслабься.

— Я здесь узница? — спросила я, рассердившись.

Я все ещё по какой-то причине не боялась его.

— У тебя нога травмирована, — сказал он.

— Я в курсе. Это значит, что я не могу воспользоваться уборной?

— Ты не для этого хочешь встать, — сказал Блэк.

Сглотнув, я уставилась на его лицо. Он был прав. Я действительно не хотела думать о возможных последствиях его наблюдения, но я знала, что он прав.

Мои мысли вернулись к Йену. Но о Йене я тоже не хотела говорить, как и о том, что Ник сказал мне накануне — это я помнила, пусть даже некоторые детали все ещё были смутными.

Я помнила суть.

Йен мне соврал.

Больше чем соврал, он обращался со мной как во время одного из грёбаных допросов по работе, как будто я была шпионом в тылу врага. И да, я тоже ему врала, так что возможно, я этого заслуживала. Возможно, у него даже было право так поступить, если он беспокоился обо мне, как говорил Ник.

Возможно, как и Ник, Йен решил, что мною манипулирует психопат.

Но даже так, я не могла поверить, что Йен сделал то, что сделал… или, возможно, в то, что он сделал это именно таким образом. Я знала, что в последнее время у нас были проблемы и недопонимания, и да, откровенные разногласия… но я не могла поверить, что он прибёг к играм со мной вместо того, чтобы прямо спросить, какого черта происходит. Хотя бы когда он вывел меня наружу. Даже с работой Йена я никогда бы не подумала, что он на такое способен.

Более того, если он так обо мне беспокоился, почему он вообще оставил меня с Блэком? Посмотреть, пересплю ли я с ним? Посмотреть, почувствую ли я себя виноватой, позвоню ли ему, признаюсь ли в своих грехах, как планировала, стоя у двери Клифф Хауса?

Я никогда не хотела верить, что мы можем быть такой парой. Играющей в игры, ловящей друг друга в ловушки, шпионящей друг за другом парой.

Я бы никогда не поступила так с ним.

«Ну, — подумала я про себя. — Наверное, не поступила бы».

Я попыталась решить, было бы это правдиво в ситуации, когда я заподозрила бы Йена в измене.

Я всегда была той, кому приходилось бороться с ревностью… не Йен. Это я была тем, кому с трудом удавалось быть рациональной и вести себя как взрослая, когда дело касалось моих чувств. Йен был мистером Рациональность. Отчасти поэтому я говорила себе, что Йен хорошо мне подходит; он помогал мне думать перед тем, как говорить, ставить рассудок превыше чувств. В детстве я была такой неконтролируемой. Вспышки, приступы дурного настроения, иррациональная злость и ревность. Я ввязывалась в драки. Большую часть взрослой жизни я работала над созданием более спокойной наружности, над умением логично доносить свои чувства.

Обычно Йен помогал с этим.

Теперь эта его рациональность казалась слегка холодной.

Возможно, моя тоже сделалась довольно прохладной.

Я поймала себя на том, что вспоминаю Зои и то, каким глупым она считала мои постоянные попытки контролировать эмоции. В шестнадцать лет она дразнила меня за «игры во взрослую» и в то, что я «веду себя как мамочка». Зои больше походила на нашего отца. Не извиняющаяся. Спонтанная. Быстро разозлится, но и быстро улыбнётся. Любящая.

И все же папа всегда беспокоился обо мне… не о Зои.

Папа думал, что это я слишком нестабильна.

Думая об этом сейчас, мне это показалось странным.

Однако я знала, что все ещё отвлекаю себя от Блэка, чей пристальный взгляд я все ещё ощущала. Вместо этого я попыталась объективно подумать о Йене, представить себя на его месте, но я знала, что по меньшей мере отчасти это все равно бегство. Я пыталась решить, что на самом деле чувствую к нему, но тоже не могла принять окончательного решения.

Каковы бы ни были причины его поступка, я не могла думать об этом сейчас.

Мне нужно задать эти вопросы Йену лично.

— Я не могу здесь находиться, — сказала я Блэку, поднимая взгляд. — Мне нужно домой.

Он один раз качнул головой.

— Это не безопасно.

Я издала недоверчивый смешок.

— Из-за кого?

— Из-за убийцы, — сказал он. — Дай мне больше времени, Мириам. Ещё несколько часов. Останься со мной, пока мы не вычислим его личность… потом ты можешь идти домой.

Я наградила его нетерпеливым взглядом, смотря ему в глаза.

— И кто теперь врёт?

— У меня может иметься множество причин сказать что-то и безо лжи, — сказал он без капли извинения в голосе. — И мои люди ищут его прямо сейчас… это все, что имеет значение.

Когда я наполовину раздражённо выдохнула, он снова прижался ко мне.

В этот раз я закрыла глаза. Я ничего не могла с этим поделать, как и со вспышкой реакции, которая опалила мою кожу.

Взглянув вверх, я почувствовала, как напряглись мои челюсти, пока Блэк наблюдал за моим лицом. Я ощутила, как этот жар в нем усиливается, чем дольше он на меня смотрит, а затем он опустил губы.

— Не надо, — сказала я, поворачивая голову.

Блэк тут же поднял голову.

Однако я ощутила его ещё сильнее. Достаточная часть его существа как будто змеёй обвилась вокруг меня, и мне сложно было думать или чувствовать что-либо ещё. Жар жил в этой волне его сущности. Жар, но не только это. Это ощущение сдавило грудь, затрудняя дыхание. Я чувствовала в этом жаре эмоцию, боль, которая проникала в сами поры моей кожи, взывая ко мне почти с физической силой. Это вызывало странную смесь тошноты и дискомфорта, в основном сосредоточившуюся в груди и животе. Мои руки сжались в кулаки, когда это ощущение усилилось.

Я осознала, что чем бы это ни было, оно делало меня более эмоциональной.

— Что это, черт подери, такое? — наконец сказала я. — Что ты со мной делаешь?

Когда он не ответил сразу же, я подняла взгляд.

Я изучала его лицо, замечая жёсткость его черт, когда он смотрел на меня.

«Я хочу тебя», — пробормотал голос в моей голове.

Я издала недоверчивый смешок.

— Да что ты говоришь. Не бывать этому, Блэк.

«Пожалуйста».

— Решительно нет.

— Почему нет? — сказал он вслух.

Я посмотрела ему в глаза, прикусив губу от его взгляда. Он когда-то успел опустить лицо и теперь вновь находился в считанных дюймах от моих губ.

— Ты знаешь, почему, — выпалила я, стараясь удержать его взгляд. — Я сказала тебе, почему… вчера…