– Возможно, и ничего. Ничего не произойдёт.

– То есть? – Андрей был окончательно сбит с толку.

– Всё зависит от обстоятельств.

– Каких?

– Ну-у-у… Досконально пока не могу ответить – сам не знаю. Если схематично – на игральных костях Норн выпадет некая комбинация, инициируя превращение энергий. «Игральные кости Норн» – аллегория. – Андрей промолчал. Слова Фридриха, его лицо, его вид настораживали. Интонации, голос, мимика были непроницаемы. Шутник, безумец, волшебник – профессор мог оказаться любым из этой троицы.

– Эйнхериям в любом случае придётся принять бой. Надо готовиться. Вы, мне кажется, имеете опыт военной службы.

– Вы, думаю, тоже.

– Да, выправка осталась… Это вы имеете в виду? Я служил в бундесвере. Потом занялся наукой. Думаю, ваш опыт аналогичен.

– Почему бундесвер? Вы же из Дрездена, а он находится… вернее, находился в ГДР.

– В Дрезден я переехал в 92-м году. Мне поступило предложение занять кафедру, перед таким соблазном непросто устоять. Старая профессура, как тогда говорили, запятнала себя…

– Чем?

– По большому счёту – ничем. Они просто сражались на стороне проигравших. Я имею в виду Холодную войну. И подозрение в сотрудничестве со Штази… Гуманный суд Линча карает тех, кто оказался слабее. Порядок вещей не дано изменить никаким просветителям, никаким утопистам, тем более, гуманистам.

Андрей в глубине души целиком и полностью был согласен с Фридрихом. Но промолчал: болтун – находка для шпиона.

Колонна Орла тускло блестела в лучах отражённого света.

– Я давно знаю эту историю, – сообщил Андрею Фридрих, задумчиво глядя на нее. – В том месте, где стоит колонна, орёл, подстреленный Павлом Петровичем, рухнул на землю.

– Да, – подтвердил Андрей. – Вы основательно подкованы, не в пример остальным!

– Не обижайте моих коллег, – укоризненно покачал головой фон Берг. – Каждый из них в своей области – профи. Но меня интересует, где в момент убийства орла находился Иван Кутасов. Если это доподлинно неизвестно, я сам придумаю, где он находился.

– А почему именно Гатчина? – спросил Андрей. Миссия его была выполнена, группа немецких гостей погрузилась в микроавтобус – ждали одного Фридриха, шофёр, воспользовавшись заминкой, лениво курил в сторонке, мастерски пуская дым сизыми кольцами.

– Это я вам, дорогой коллега, скажу завтра.

– Завтра вы приедете снова?

– Постараюсь вырваться. Только на этот раз один, без свиты. Впрочем, завтра заседание смешанной комиссии, на котором будет рассмотрен доклад археологов из Ольвии – мне достаточно того, что я прочёл две трети этого доклада. Так что имею честь вновь пригласить вас на обед, хотите – туда же, в Каре, хотите – в другое место, выбор за вами. А за Рагнарёк – не берите в голову. Это лишь сумасшедшая гипотеза, из тех, за которые научное сообщество готово поджарить пятки, по сию пору готово! Одним словом – метафизика, но небезобидная.

Прощаясь, фон Берг протянул руку:

– Спасибо, коллега. Я рад, что познакомился с вами.

– До свидания, герр профессор. Завтра жду.

– Буду в половине первого. Это крайний срок, на случай форс-мажоров. Мне пока ещё сложно сориентироваться по времени.

Микроавтобус отъехал, но Андрей ещё несколько минут стоял в задумчивости на том же месте, прокручивая в памяти ленту своего разговора с немцем. Пройдя путь от настороженности и недоверия к доверию и симпатии, затем, качнув маятник отношения к немецкому гостю в обратную сторону, Андрей знал наверняка теперь лишь одно – появление профессора с военным прошлым на его горизонте – не случайно. А кому и зачем понадобилось или понадобится их знакомство – неясно. Возможно, Фридрих пока что служит в качестве слепого валета. Кому служит? Судьбе, Фортуне, Паркам, Норнам. Одним словом, Кукловодам, – тем, кто движет призраки, передаёт шифрованные послания и позволяет их расшифровать… бабушке, которая совсем не в курсе дела. Да… расшифровать… А ведь Агриппина ещё ничего не знает! Надо позвонить, обрадовать – что Андрей и не преминул сделать. Позвонить-то он позвонил, вот со вторым пунктом не сложилось. Домашний номер не ответил; отозвался мобильный, но резко и коротко, как гильотина:

– Я на летучке, потом перезвоню. Или сам звони, могу забыть. Тут запарка, дедлайн завтра днём, все в мыле. Пока-пока.

Оттарабанив сей монолог, Агриппина отключилась, так и не дав Андрею слово вставить, даже о дно-единственное, тёплое, как поцелуй спросонок – «привет».