— Отпускать нельзя, — сказал Крапивин. — Гута — ушлый, заподозрит, что здесь что-то не так. Брать будем твоего бугая прямо здесь. Где его машина?
Славич показал на «тойоту'», нагло влезшую на тротуар. Спутник Крапивина метнулся к ней, присел на секунду у переднего колеса и исчез в темноте. В подъезде шумно заработал лифт, Крапивин тоже скрылся, а Славич присел на скамейку у подъезда.
— Во, — одобрил его появившийся Марушенко. — Тут и сиди. Не бойся, я скоро.
Он залез в «тойоту». Не дожидаясь, пока мотор разогреется, врубил передачу, проехал метров пять и остановился. Ругаясь, вылез из кабины.
— Ты чего? — окликнул его Славич.
— А, м-мать! Колесо спустило!
Едва он наклонился над проколотым колесом, за спиной его беззвучно выросли две тени. В следующую секунду он уже лежат грудью на капоте с закрученными назад руками. Негромко звякнули наручники, и тут же подкатила машина. Славич бросился помогать, но необходимости в этом не было. Крапивин со своим напарником без малейшего труда втащили Марушенко в салон. Славич уселся рядом с водителем. Лицо этого человека показалось ему знакомым, и он вгляделся пристальнее. Водитель повернул голову, спокойно встретив изучающий взгляд Славича. На его щеке Славич увидел небольшой раздваивающийся шрам, похожий на птичий след, и вспомнил. Этот парень тоже когда-то работал в спецназе, Славич даже припомнил его фамилию —
Шуранов. Тот тоже узнал, усмехнулся одними губами и неприметно подмигнул.
На заднем сиденье, зажатый между Крапивиным и остролицым, Марушенко ошалело вертел головой и таращил глаза.
— Продал все-таки, мусор, — сказал он Славичу. — Ну, подожди, будет тебе еще.
— Тихо, — рявкнул на него Крапивин. — Куда ехать, быстро говори!
— Разбежался, — ответил Марушенко. Было видно, что происшедшее обеспокоило его не очень сильно. — Щас я тебе все сказал.
Не произнося ни слова, остролицый выдернул из кармана бечевку, закрутил на горле Марушенко и потянул. Лицо у того мгновенно налилось кровью. Безмерное удивление вспыхнуло в глазах, тут же сменяясь ужасом. Он захрипел, и тогда остролицый ослабил бечевку.
— С-суки! — хрипел Марушенко, судорожно хватая ртом воздух. — Козлы!
— Не скажешь — подохнешь, — свистящим шепотом пообещал Крапивин. — Будешь валяться на помойке, гнида.
— Вас же посадят, козлы, — изумленно хрипел Марушенко. — Вы что творите!
Он хотел еще что-то добавить, но остролицый вновь затянул бечевку и снова отпустил через несколько секунд.
— А-а, — еле слышно сипел Марушенко, — хватит… хватит!
— Где Гольцов? На складе? Где находится склад? — деловито спрашивал Крапивин.
— На Прудниковской, — выдавил Марушенко. — Вы кто? Вы разве не менты?
— Кто там? Сторож? Охрана? Сколько народа? Говори, быстро!
— На воротах двое. И там на складе… я не знаю сколько.
— Симаков там?
— Какой еще… — начал было Марушенко, но, уловив новое движение остролицего, торопливо поправился. — Привезли днем одного… Я у него фамилию не спрашивал.
— Что с ним сделали?
— Ничего, — ответ был чересчур поспешным, и поняли это все, включая самого Марушенко. — Я тут при чем! Привезли и все… Там он, на складе. А я уехал…
— Если хоть где-то соврал — он уже веревку отпускать не будет. Ты понял? Если хоть что-то не так!..
— Все нормально, мужики, я клянусь, — захлебываясь, бормотал Марушенко. — Мне-то какое дело, я вообще ни при чем!
— Тихо, — приказал Крапивин, и тот немедленно смолк. — Ладно, пока в багажнике с нами поедешь, а дальше посмотрим, что с тобой делать.
Марушенко еще собирался что-то сказать, но остролицый уже закрыл ему рот куском лейкопластыря.
В одной из створок тяжелых железных ворот имелась дверца со звонком и глазком. Территория склада была обнесена трехметровым бетонным забором, естественно, с колючей проволокой поверху. Одолеть стену без специального оборудования было нельзя.
Крапивин молча протянул Славичу рукоятью вперед пистолет. Славич взял, взвесил на ладони. Это был «ТТ», надежный, мощный и, вероятно, не раз побывавший в деле — рукоять его была отполирована частыми прикосновениями.
— Не надо, — покачал головой Славич, возвращая оружие.
— Ты с нами? — требовательно спросил Крапивин.
— Я не против вас, — сказал Славич. — Давай на этом остановимся. Мы пойдем все вместе, но этого мне не нужно.
Несколько мгновений Крапивин изучающе смотрел на него.
— Хорошо, как хочешь, — сказал он и отошел к Шуранову.
В' этом квартале почти не было жилых домов, одни склады да конторы. Оттого и по ночам тут никто не бродил. Во всяком случае, с того времени, как они сюда приехали, Славич ни разу не услышал ничьих шагов.
К воротам подошли бесшумно и затаились по обе стороны дверцы. В ночной тишине звонок прозвучал чересчур громко, и в ответ немедленно залаяли собаки.
— Про собак этот гад ничего не сказал, — шепнул Крапивин на ухо Славичу.
— Это не собаки, — ответил Славич, — дворняги — только для шума и годятся.
— Кто? — спросил голос из-за двери.
— Для шефа есть срочные новости, — негромко произнес остролицый.
— Какого еще шефа! — ответили за дверью. — Завтра приходи.
— Для Савелия Сергеевича. Марушенко взяли.
— Не знаю никаких Марушенко, Гуляй, парень.
— Он записку7 успел через свою бабу передать.
За дверью немного посовещались, потом она приоткрылась.
— Давай сбои новости, — сказали из щели, но прежде, чем остролицый успел ответить, Крапивин и Шуранов схватились за край и изо всех сил дернули дверь на себя, буквально вырвав стоящего там человека на асфальт. Остролицый мгновенно прыгнул внутрь, Славич услышал приглушенный удар и короткий стон. Вылетевший на улицу охранник тоже медленно оседал после удара Шуранова ребром ладони в затылок. Его подхватили под руки и затащили во двор. В ужасе залаяли сторожевые дворняги и смолкли, мгновенно уразумев, что дела пошли серьезные и надо удирать подальше.
Перед дверью склада светила яркая ртутная лампа. Плотной группой они перебежали через зону света. Крапивин потянул ручку и открыл дверь.
Высокие стеллажи, уставленные коробками с баночным пивом, сардинами и шпротами, оливками, ветчиной и прочей заморской закусью, тянулись в глубину обширного помещения, скупо освещенного дежурными светильниками. Крапивин шел впереди, Славич замыкал их маленькую группу. Длинный проход между стеллажами вывел их к кирпичной перемычке, отделявшей, по-ви-димому, подсобные помещения хранилища. Из-под приоткрытой двери в стене выбивался луч света. Внезапно Славич услышал приглушенное бормотание двух или трех голосов и мучительный стон.
— Вперед! — дико крикнул Крапивин, врываясь в просторную комнату. — Всем стоять!
Трое послушно замерли, глядя на них остановившимися глазами. Славич почувствовал острый запах крови, увидел обнаженное, окровавленное тело четвертого, распростертого на деревянном топчане.
— А, Игорек, — произнес один из троих — маленький и черный, но самый опасный. Славич увидел, что это Гольцов. — Fie думал, что встретимся. Что же ты без предупреждения? И товарищей привел.
— Тихо, Гута, — приказал Крапивин, наставляя на него пистолет. — Успеем поговорить. Женя, помоги Старику.
Шуранов спрятал свой пистолет в кобуру, подошел к топчану и, щелкнув выкидным ножом, перерезал шнуры, стягивающие конечности Симакова.
Он э-fo уже видел, пронеслось в мозгу у Славича. Он, Славич, все это уже видел в Удельной… Все то же самое.
— Что с ним? — спросил Крапивин, продолжая держать на мушке Гуту с подручными.
— Без сознания, — ответил Шуранов.
Остролицый, не опуская пистолета, мягко шагнул к висящей посреди стены раковине умывальника, наполнил водой стакан и передал Шуранову.
— Поторгуемся, — предложил Гута. — Не надо только спешить. Нам есть о чем поговорить.
— Может быть, — сказал Крапивин без интонации.
В наступившей тишине раздался хриплый вздох Симакова, перешедший в исполненный боли стон. Лишь на короткий миг Славич и Крапивин невольно глянули в ту сторону, но этого времени оказалось достаточно, чтобы в руке у Гуты, холодного и расчетливого, как змея, понявшего, что этот шанс — единственный и последний, появился неведомо откуда пистолет странной формы.